Минск мечется между Киевом и Москвой

Когда несколько дней назад белорусский президент Лукашенко, выступая перед журналистами (после исполнения гражданского долга на местных выборах — контекст), сказал о том, что ждет только «отмашки» от переговорщиков по украинскому кризису для того, чтобы направить в Донбасс миротворцев, это ожидаемо вызвало нервную реакцию в Киеве. Причем в рациональной части этой реакции наблюдалась какая-никакая, а логика: действительно, если отбросить содержание, оставив одну голую форму, НАТО и ОДКБ можно уравнять между собой как военно-политические блоки. И в таком случае — сложно к претензиям Киева придраться: если ставится условие «без участия членов НАТО», то почему бы не ставиться и условию «без участия членов ОДКБ»?


Вся аналитика вокруг этого (реально — нереально) так или иначе и вращается, а также — вокруг вопроса, а зачем это все, собственно, самой Белоруссии. Нет, понятно, страна с самого начала конфликта заявила себя как нейтрального посредника, площадку для переговоров, в чем, конечно, был и конкретный прагматичный интерес: кому понравится иметь на границе хаос? Три года назад Минск на несколько дней вообще стал мировым новостным центром — весьма впечатляюще, с какой стороны ни посмотри. Однако одно дело — быть площадкой, а другое — отправлять живых людей туда, где, скажем так, постреливают. Президент Лукашенко не раз говорил, что главное для него в его политических практиках и вообще действиях — это люди. Свои, разумеется, и уж во вторую очередь — чужие, как те же украинцы, как бы близки они ни были.


Вряд ли идея отправки миротворцев на Донбасс, пусть и с целью еще больше поднять престиж страны в глазах мирового сообщества, пользуется большой и даже хоть какой-то существенной популярностью в белорусском обществе. Замерить это корректно, правда, нельзя: с одной стороны — официоз, с другой — пресса «народовольного» толка (а в сети — еще и одиознее). Играет здесь роль и усвоение частью общества тезиса о «второй Швейцарии», который время от времени используется пропагандой и который также идет как-то в разрез с миротворческой риторикой. Уйти, если припрет, всем народом «в землянки» (как швейцарцы — в прорытые горные туннели) — это да, но участвовать в любых внешних конфликтах — явно и очевидно нет.

Конечно, если потребность возникнет, если будет дана та самая «отмашка» — спрашивать никто и никого не будет. В конце концов, не спрашивали же у людей про атомную станцию, хотя идея ее строительства тем более не была популярной — главным образом, из-за памяти о Чернобыле, то есть причин психологических, которых на уровне принятия таких решений как бы (якобы) «нет». Да и задний ход вряд ли будет дан — далеко уже все зашло, не раз уже идея озвучивалась, уже высказаны пожелания и заинтересованности, и вообще — «как бы не потерять лицо». Однако важно понимать еще и вот что.

Нейтральная позиция РБ в украинском конфликте, непризнание Крыма — все это позволило оппозиции чуть ли не впервые за время президентства Лукашенко «воздать ему должное», даже признать его, пусть и с оговорками, если не за «своего», то за «выразителя национальных интересов» точно. Какой контраст по сравнению с предыдущей риторикой о «сдаче страны России»!

Характерно, что несколько позже после событий 2014-го года главред той самой «Народной воли» Середич, добившись аудиенции у Лукашенко, выразил по факту встречи «глубокое удовлетворение» (содержанием разговора). Но главное, что дала оппозиции (прозападной, понятно) такая «половинчатая» позиция РБ по Украине, — это возможность апеллировать непосредственно к президенту Лукашенко, опираясь не на какие-то «российские угрозы» или «западных друзей», а на его же собственные слова о «целостной Украине». И если в ООН представитель РБ, например, голосует против резолюции о «нарушении прав человека в Крыму», то белорусская оппозиция вполне резонно указывает на «непоследовательность»: мол, как же так, сначала заявляем о поддержке украинской целостности, а затем отказываемся осудить того, кто эту целостность самым явным образом нарушает («аннексировал Крым»)? И это только со стороны может показаться ничего не значащим гавканьем тех, кто сидит на заграничном корме. В действительности это — также политический капитал белорусского президента, пусть и особого свойства, а капиталы разбазаривать — как-то нерачительно, как-то не по-хозяйски.

Легко представить, как будет вестись критика — уже не решения, а последующих за ним действий — после возможной «отмашки» и ввода белорусских миротворцев на Донбасс. Про то большинство, которое жалеет (по-соседски и на бытовом уровне) украинцев, но придерживается мнения, что это их внутреннее дело и пусть сами во всем разберутся, говорить незачем: оно от самого факта «контингента» будет не в восторге, но при этом будет безмолвствовать. А вот «активные», будь они за Россию или против, так или иначе незримо будут присутствовать во всех подобных встречах белорусского президента с той же прессой и принуждать его еще раз проговаривать уже столько раз озвученную позицию невмешательства, которая соблюдается и при наличии «контингента», который сам — ну почти что как миссия ОБСЕ — не вмешивается. И это именно так и будет: даже если «отмашка» будет получена, и белорусские миротворцы отправятся в Донбасс, они там будут — самыми нейтральными, нейтральнейшими из нейтральных, и уже хотя бы поэтому продвигать в России идею об их участии — занятие, полезное исключительно как противовес североатлантической риторике, как способ показать, что «и у нас есть карты в колоде». Разумеется, миротворцы должны быть нейтральны; но миротворцы не должны быть незаметны — а таковыми, скорее всего, возможные миротворцы из РБ и будут. По крайней мере, они будут более (или даже гораздо) незаметнее, чем миротворцы из других стран, которые, в случае «отмашки», также там появятся.

Что же касается той публики, чье мнение выражают господа вроде Середича, то ей, очевидно, даже статуса «нейтральнейший из нейтральнейших» все равно будет мало, зато поводом покричать о том, что Белоруссия согласилась быть проводником (в камуфляже) «российской агрессии» станет — любое самое незначительное происшествие, а таковые, конечно же, неизбежны. Вот и получается, что вероятный ввод белорусских миротворцев на Донбасс окажется — обманом ожиданий каждой из сторон, и это не говоря о том, что подобное миротворчество, в отличие от миротворчества за столами, имеет своим побочным эффектом известный груз, пусть даже и в единственном экземпляре за все время миссии. И это не говоря уже о том, что в конкретных обстоятельствах отдельных личностей из властных структур Украины ничто не убедит в том, что белорусские миротворцы — действительно нейтральны. И, если вспомнить об их вере (именно!) в то, что в гумконвоях — оружие, а «Запад-2017» был подготовкой к вторжению (как раз с территории Белоруссии), то диверсанты на Полесье, например, уже не кажутся научной фантастикой. Так что итоговый вопрос может быть только такой: А оно вообще Белоруссии надо?

На самом деле — надо, и даже очень. И именно на уровне слов. Ведь действительно очень велика вероятность, что никакой «отмашки» не будет, а если кого в миротворцы и позовут — так кого-нибудь с третьей стороны, без НАТО, без ОДКБ. И тогда всегда можно будет высказываться в том духе, что «мы были готовы», а между тем — продолжать оставаться исключительно переговорной площадкой, где не постреливают. Было бы не столько нелепо, сколько самонадеянно утверждать, что таков «план» и расчет, что на подобное развитие событий сделана «ставка». Но нельзя не признать, что подсознательно именно так все, возможно, и думается.

Минск

Свободная Пресса