Российский ответ на гомосексуальный приговор Европы

Европейский суд по правам человека, рассматривавший иски российских "ЛГБТ-активистов" к Российской Федерации, постановил, что российский закон о запрете гомосексуальной пропаганды среди несовершеннолетних нарушает сразу две статьи Европейской конвенции о защите прав человека. Более того: каждому из истцов ЕСПЧ присудил выплатить по несколько тысяч евро компенсации.


Компенсации истцы не получили и, надеюсь, никогда не получат, и вот почему.


…Насколько мне известно, гонений на ЛГБТ как таковых у нас, в общем-то, и не было — в постсоветское время. В советское, действительно, бывало и такое: хотя формально присутствовала в Уголовном кодексе кара за мужеложство, но, во-первых, на практике эту кару не применяли как нечто самостоятельное. Вот если человека наказывали за что-то еще, то мужеложство могло "идти довеском".

То, что Европейский суд по правам человека посчитал гонениями на гомосексуалистов, на мой взгляд, квалифицировать как гонения невозможно никоим образом. Более того: невозможно это рассматривать и как гонения на свободу слова (а такие попытки тоже были). Потому что если квалифицировать запрет рекламы гомосексуального образа жизни среди несовершеннолетних как ущемление свободы слова, то вполне очевидным образом такими же гонениями следует признать запрет на рекламу в школах эксгибиционизма или пьянства.

То, что Европейский суд по правам человека посчитал гонениями на гомосексуалистов, на мой взгляд, квалифицировать как гонения невозможно никоим образом. Более того: невозможно это рассматривать и как гонения на свободу слова (а такие попытки тоже были). Потому что если квалифицировать запрет рекламы гомосексуального образа жизни среди несовершеннолетних как ущемление свободы слова, то вполне очевидным образом такими же гонениями следует признать запрет на рекламу в школах эксгибиционизма или пьянства.

Конечно, с точки зрения текущей европейской идеологии гомосексуальность является разновидностью нормы. Несомненно, можно принимать законы, объявляющие нормой хоть гомосексуальность, хоть эксгибиционизм, хоть пьянство. Но сам факт того, что гомосексуальная связь технически не может сопровождаться деторождением, говорит о том, что это не биологическая норма. Точно так же, как не является поведенческой и социально приемлемой нормой эксгибиционизм или пьянство. И если ЕСПЧ когда-нибудь объявит гомосексуальное сожительство не то что разрешенным, а обязательным — от этого оно не станет нормой и не будет подлежать рекламе. Если же ЕСПЧ действительно пытается объявить нормой то, что вполне очевидным образом вредит человеку и человечеству — тогда, с моей точки зрения, его деятельность надлежит квалифицировать как преступление против человечества. А такие преступления, как известно, не имеют срока давности и должны караться всеми государствами, считающими, что они могут быть частью мирового сообщества.

Так вот: в любом случае известно, что несовершеннолетние во всем мире составляют в некотором смысле изъятие из общеправовых норм. Напомню, что и сожительство с несовершеннолетним карается — и достаточно строго, хотя рассматривается как норма поведения. На несовершеннолетних не распространяются обычные требования свободы слова. Поэтому вердикт ЕСПЧ не основан на каких-либо общепринятых нормах.

Я, правда, полагаю, что, скорее всего, этот вердикт основан на элементарном незнании, ибо, насколько могу судить, иск, рассмотренный судом, не включал в себя точный текст оспариваемой нормы российского законодательства. Он включал только пересказ, живо напоминающий известный анекдот о перепетом Карузо.

Российская Федерация, как и любое правовое государство, не обязано безоговорочно исполнять какие бы то ни было международные требования, противоречащие нашим собственным законам. Это недавно специально напомнил наш Конституционный суд. Более того: включенная в Конституцию норма о верховенстве международного права над внутренним базируется на общепринятом во всем мире механизме имплементации международного права. То есть международные соглашения подлежат рассмотрению внутри российской законодательной власти. На основании этого рассмотрения законодательная власть ратифицирует международное соглашение, то есть принимает его таким же образом, каким принимает внутренние законы. И только после этой ратификации закон становится частью нашего внутреннего законодательства — именно потому, что он принят нашими законодателями.

Собственно, единственное отличие ратификации от принятия внутреннего закона состоит в том, что внутренний закон в ходе рассмотрения может включать поправки, тогда как международное соглашение утверждается целиком в том виде, в котором оно согласовано надлежаще уполномоченными лицами. Либо не принимается вовсе.

Поправки в международные соглашения вносить нельзя. Кстати, в свое время законодательная власть, если не ошибаюсь, Эстонии попыталась внести поправки в уже согласованный российско-эстонский пограничный договор, и это привело к тому, что договор оказался аннулирован и пришлось начинать новые переговоры.

Соответственно, речь идет не о верховенстве международного права над внутренним, а лишь о том, что международное право может служить одним из источников формирования национального законодательства. В сущности говоря, об этом и напомнил Конституционный суд. И сверх того — суверенное государство вправе даже выходить из любого уже принятого международного соглашения.

Если же Европейский суд по правам человека продолжит принимать решения, прямо противоречащие российскому законодательству, — он добьется только того, что Российская Федерация выйдет из международных соглашений, обеспечивающих деятельность этого суда. Не уверен, что сам суд в этом заинтересован, но его деятельность объективно ведет именно к такому результату.

РИА Новости