Капиталы «топов» под грифом «секретно»

Компании сами будут решать, публиковать ли данные о доходах главных менеджеров.


В конце августа Центральный банк РФ обсудит изменение процедуры раскрытия информации о бонусах топ-менеджеров акционерных обществ. Ранее правительство поручило ЦБ разработать дорожную карту развития корпоративного управления, и эксперты банка подготовили соответствующие предложения, которые и будут направлены на обсуждение.


Сегодня по требованиям ЦБ акционерные общества должны раскрывать только общую сумму вознаграждения отдельных органов управления. Критерии Кодекса корпоративного управления, введенного в 2014 году Банком России, жестче — нужно раскрыть данные о сумме бонусов по группе не меньше пяти самых высокооплачиваемых менеджеров с разбивкой по видам вознаграждений, по всем ключевым менеджерам, а также по каждому отдельному органу управления. Но эти требования носят рекомендательный характер и применяются к АО, ценные бумаги которых допущены к организованным торгам.

Как отмечают эксперты, не все компании следуют этим рекомендациям. По данным издания «Ведомости», требование президента опубликовать сведения о доходах и имуществе руководителей госкомпаний игнорировали РЖД, «Роснефть» и «Газпром». Хотя в соответствии с Указом Президента РФ № 613 от 8 июля 2013 года руководители государственных компаний обязаны раскрывать свой доход и даже предоставлять эти сведения общероссийским средствам массовой информации для опубликования. В перечень этих компаний вошли «Газпром», «Газпром нефть», РЖД, «Русгидро» и «Транснефть», Сбербанк, ВТБ и другие.

Теперь в ЦБ развернулась дискуссия о том, насколько подробными должны быть сведения о зарплатах и бонусах топ-менеджмента компаний, которые те будут обнародовать. В идеале это должен быть поименный список руководства, с расписанным окладом, бонусами и опционами. Но Центробанк видит в таком варианте как плюсы, так и минусы. К позитивным моментам относится большая прозрачность компаний, повышение их привлекательности для инвесторов и улучшение позиции России в рейтинге Doing Business. К негативным — рост социальной напряженности и криминальные риски.

В итоге эксперты ЦБ пришли к промежуточному решению. Они предлагают компаниям самим решать, включать ли данные по конкретным персоналиям в годовой отчет или нет. В остальном же требования по отчетности будут ужесточены. Компаниям придется раскрывать данные по каждому органу управления в обобщенном виде, указывать, какие расходы были компенсированы, уточнять сумму каждого вида вознаграждения, долю постоянной и переменной части. В годовом отчете должно быть указано и то, за что конкретно менеджеры получили бонусы, если они не связаны с вознаграждениями.

Опасения ЦБ о том, что обнародование данных о доходах конкретных представителей топ-руководства могут привести к росту социальной напряженности, с одной стороны, обоснованы. Исследования Гарвардской школы бизнеса показали, что работники чаще всего не догадываются, насколько их зарплата меньше, чем у «топов». С другой стороны, такая ситуация характерна не только для России. Американцы, к примеру, думают, что руководство получает в 30 раз больше, на деле же к этой цифре нужно прибавить еще один нолик. В 2014 году в Associated Press подсчитали, что генеральный директор в США в среднем получает в 287 раз больше обычного работника. Самые высокооплачиваемые «топы» получают по 60−70 миллионов долларов в год.

В России этот разрыв меньше и в среднем составляет от 20 до 50 раз. Однако, как уже было сказано, не все руководители раскрывают персональные данные, эксперты подсчитывают их доход на основании публикуемых отчетов по отделам и направлениям. Но в таком случае сложно установить, сколько именно получил тот или иной руководитель. Так, в 2013 год Forbes написал, что президент «Роснефти» Игорь Сечин получил суммарную компенсацию в размере 50 миллионов долларов за год, но тот подал в суд и потребовал удалить эту информацию, как не соответствующую действительности.

В 2015 году «Роснефть» впервые раскрыла данные о доходах членов правления. В среднем каждый из 13 человек получил 215,3 миллиона рублей в год, но как на самом деле распределились эти доходы, осталось тайной. Интересно, что из этой суммы 27% приходится непосредственно на зарплату, 43% - на премии, а еще 30% - на иные виды вознаграждений.

Доктор экономических наук Андрей Гудков полагает, что российским компаниям, особенно государственным, не повредит публикация более детальной и персонализированной отчетности, потому что в этом случае можно будет судить не только о том, кто и сколько получает, но и о том, насколько эффективно он работает.

— С одной стороны, раскрытие персональных данных — вещь не слишком хорошая. Но с другой, при обнародовании такой информации можно будет обоснованно задаваться вопросом: что такого сделал человек, что ему причитаются такие огромные бонусы? Вопрос ведь не в бонусах, как таковых, а в эффективности управленческих решений, которые послужили основанием для их начисления. Недаром либеральная экономическая мысль говорит о том, что частная система управления эффективней государственной, так как в последней проявляются монопольные моменты и коррупция. Зачастую там действует принцип, что знакомые и друзья получают все, а остальные — по закону.

«СП»: — То есть вы считаете, что топ-менеджмент должен отчитываться в своих доходах?

— У нас по закону госслужащие должны публиковать свои налоговые декларации, в которых раскрывают все свои источники дохода и имущество. Но чем сотрудники госкомпаний должны отличаться от госслужащих? Они точно так же обслуживают общественные и государственные интересы, но при этом обладают особым статусом.

Допустим, есть две госкомпании. В одной компании показатели успешней, чем в другой. Если будут обнародованы данные по топ-менеджменту, мы сможем понять, не получается ли так, что чем хуже показатели, тем выше бонусы руководства.

В каждой госкомпании есть правление, куда входят представители государства. Именно оно принимает решения по начислению зарплат и бонусов. И никто не мешает им применить к топ-менеджменту такие же правила, как к госчиновникам.

«СП»: — А как этот вопрос решается в других странах, там принято обнародовать сумму доходов топ-менеджмента?

— В мире нет общепринятой практики в этом вопросе. В скандинавских странах, к примеру, такая детальная отчетность по государственным и вообще публичным компаниям обнародуется. Но и там это вызывает достаточно большое сопротивление, нельзя сказать, что все компании с этим легко соглашаются.

В целом западная экономическая теория считает, что в госкомпаниях очень легко распространяется коррупция среди бюрократов, поэтому информация о доходах руководства должна не только раскрываться, но и подаваться в связке с результатами их деятельности. Этот механизм был разработан очень давно, еще в XIX веке, и называется тантьема. Тантьема — это зависимость прибыли менеджмента от успешности его действий.

«СП»: — Не приведет ли публикация таких данных к росту социальной напряженности, как опасаются в ЦБ?

— К росту социальной напряженности приводят собственные проблемы людей, а не сравнение себя с каким-то абстрактным топ-менеджером, который сидит в госкомпании. Это, максимум, заставит человека выругаться и скрипнуть зубами. А вот когда он получал одну пенсию, а потом обнаруживает, что, несмотря на рост цен, ее не проиндексировали, и она стала существенно меньше в реальном выражении, то это действительно вызывает рост социальной напряженности.

Директор Центра анализа доходов и уровня жизни НИУ ВШЭ Лилия Овчарова полагает, что открытость в этом вопросе, напротив, может привести к снижению напряженности.

— Если вы получаете 15 тысяч и видите, что другой человек получает 15 миллионов, это вызывает возмущение. Нужно ли скрывать эту информацию? Социальная напряженность все равно рано или поздно проявится. Всем уже и так известно, что топ-менеджмент госкомпаний имеет огромные заработные платы, неадекватные вкладу, которые они вносят в экономику. Сокрытие данных о зарплатах — это просто откладывание социального протеста на более позднее время.

Люди знают, что у топ-менеджмента очень высокие доходы. И в этой ситуации открытость информации, напротив, способствует тому, чтобы снять напряжение. Если мы боимся, что обнародование такой информации вызовет народное волнение, может быть, это значит, что такие зарплаты не адекватны и, в первую очередь, нужно что-то делать с этим, а не скрывать данные?

Если люди, принимающие решения, осознают, что неравенство вышло за пределы здравого смысла, это должно привести к позитивным изменениям. Все зависит от того, осознают ли они это?

Директор московского офиса компании Urus Advisory Алексей Панин считает, что раскрытие персональной информации может быт использовано для недобросовестной конкуренции, поэтому вариант ЦБ вполне адекватный.

— Какое-то время назад в сети публиковали зарплаты топ-менеджеров государственных компаний с комментарием: «Посмотрите на масштабы коррупции в России». На самом деле, ни о какой коррупции зарплаты топ-менеджмента не говорят. Это официальная выплата, и она не должна уравниваться с зарплатами чиновников, потому что это, прежде всего, компания, а уже потом государственное учреждение. Чтобы быть конкурентными в своей среде, зарплаты руководства этих компаний объективно не могут быть кратно ниже рынка.

Но такая информация может быть использована в неблаговидных целях, особенно среди публики, которая не так хорошо понимает разницу между министерствами, компаниями, госкомпаниями, чиновниками и госслужащими.

Есть определенная логика в том, чтобы публиковать информацию по направлению в целом, с обязательной частью зарплат, бонусами и прочими деталями, и не переходить на личности. На нашем этапе развития, с обострением конкурентной, внутриэлитной и клановой борьбы, как только начнутся публикации того, что конкретный чиновник получил конкретную сумму, это будет использована против него. Причем не столько оппозиционерами, сколько его конкурентами. Мы уже не раз наблюдали такие информационные кампании.

«СП»: — Публикация данных о доходах топ-менеджмента может подстегнуть дискуссию о социальном расслоении в обществе и заставить власти что-то делать для его уменьшения?

— Зарплата определяется советом директоров. Если говорить о госкомпаниях, то с 2012 года туда входят чиновники. То есть чиновники определяют уровень зарплат в госкомпаниях. Поэтому этот процесс находится непосредственно под контролем государства, и все цифры согласовываются. В этом плане нельзя говорить о том, что власти не знают, сколько получают руководители госкомпаний.

Что касается разрыва между уровнем зарплат рядовых и топ-сотрудников, эта стратификация в России по мировым меркам еще не самая большая. Бонусы, которые выплачивались в разгар кризиса 2008−2009 годов руководителям американских компаний, были просто астрономическими и кратно превышали российские.

«СП»: — В каких странах принято публиковать персональную отчетность топ-менеджмента?

— Это в основном зависит от юридического статуса компании. Если компания котируется на бирже, то у нее достаточно прозрачная и подробная отчетность. В годовом отчете и других документах можно увидеть разбивку по зарплатам всего топ-менеджмента.

Что касается частных компаний, таких требований там нет, и они не горят желанием раскрывать свои уровни расходов. Ватерлиния — это котировка компании на бирже. Если это Нью-Йорк или Лондон, требования к прозрачности компаний там значительно выше. Но ни о какой повальной практике говорить не приходится.

Свободная Пресса