Анатомия протеста: почему в Турции начались беспорядки

За день до того, как демонстранты заполонили парк Гези в Стамбуле, я сел в самолет в международном аэропорту имени Ататюрка, чтобы лететь домой. Три недели я провел на встречах с друзьями, руководителями компаний и преподавателями вузов – собирал материал для статьи о всплеске популярности социальных медиа и формирующейся культуре турецких стартапов. Но в самолете мои мысли занимала отнюдь не будущая статья. «Мне только кажется, или Турция действительно так быстро меняется?» – спросил я в попытке завязать разговор с турчанкой, сидевшей в соседнем кресле. Она подтвердила: да, очень быстро... Несколько часов спустя на улицах Стамбула начались самые массовые за много лет манифестации.


Всколыхнувшие Турцию беспорядки – это, по сути, протест против тех темпов изменений, которые задали стране премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган и правящая Партия справедливости и развития (ПСР). Решение Эрдогана вырубить парк Гези и построить на его месте торгово-развлекательный центр – это всего лишь одиниз многих примеров его бескомпромиссного подхода к управлению страной. За 22 дня, проведенные в Турции, мне лично довелось наблюдать проявления этого подхода. И для тех, кто сегодня пытается понять, что на самом деле происходит в стране, мои наблюдения, возможно, будут интересны.


Экономические и социальные перемены, свидетелем которых я стал, поражают не только масштабом, но и темпами. За то непродолжительное время, пока я был в Турции, ПСР ввела жесткие ограничения на продажу спиртных напитков и начала строительство моста через Босфор стоимостью несколько миллиардов долларов. Большинству европейских правительств на проработку подобных инициатив не хватило бы и года, а в Турции обе они были утверждены меньше чем за три недели. Незадолго до этого в стране стартовали еще несколько вызвавших общественный резонанс инфраструктурных проектов, и роль ПСР в них очевидна.


Со времени моей предыдущей поездки в Турцию в 2008 году атмосфера в стране сильно изменилась. Тогда, в 2008-м, проведя пять месяцев в Стамбуле, я не увидел почти никаких проявлений активности ПСР. Незадолго до моего приезда эту партию, которую часто обвиняют в исламизме, чуть не запретили за попытку отменить закон, согласно которому студенткам вузов запрещено носить хиджаб. После рассмотрения дела конституционным судом ПСР притихла. Но победа на выборах 2011 года придала ей уверенности: партия в полной мере воспользовалась своим парламентским большинством и огромной свободой действий. Всего за несколько лет из организации, практически не вторгавшейся в частную жизнь граждан, она превратилась в свою противоположность.

Сегодня, когда интернет наводнили фото манифестаций в Стамбуле, трудно поверить в то, что в 2008-м политика ПСР пользовалась в стране большой поддержкой. Например, о масштабных инфраструктурных проектах обычно говорили с одобрением. Грандиозные начинания, инициированные правительством – строительство двух новых веток метро, железнодорожного туннеля под Босфором, нового аэропорта в Стамбуле и системы скоростного рельсового сообщения между Стамбулом и Анкарой – рассматривались как решение транспортной проблемы, остро стоящей перед Стамбулом. На том, что сосредоточенная у ПСР огромная власть помогала вести все эти проекты одновременно, никто внимания не заострял.

Помощь ПСР ощущалась и в тех сферах бизнеса, о которых я обычно пишу. Например, множество представителей ІТ-сектора хвалили правительство за финансовую поддержку различных отраслевых инициатив и перспективных программ. Причем сегментом информационных технологий дело не ограничивалось. Профессор экономики, с которым я общался на прошлой неделе в Стамбуле, рассказывал, как инфраструктурные проекты и проведение в Турции Олимпиады-2020, за которое горячо ратует ПСР, открывают новые возможности для местного бизнеса.

Проводившиеся ПСР изменения дали эффект. В 2011 году турецкая экономика выросла на 8,5%, и, по прогнозам, будет расти темпами свыше 5% в год вплоть до 2017-го. Да, Эрдоган неидеален, говорили мои собеседники, но достигнутые им успехи перевешивают его недостатки.

Впрочем, похоже, предел есть всему. Закон об ограничениях на продажу спиртного, принятый всего за неделю до протестов, шокировал многих турок, с которыми я общался. Эти утвержденные парламентом, но пока не вступившие в силу правила, среди прочего, запрещают торговлю алкоголем после 22:00 и его продажу рядом с мечетями и школами, а также предусматривают более суровое наказание за вождение в нетрезвом виде. Поскольку исламом возбраняется употребление спиртного, ограничения на его продажу, пусть даже введенные во имя сохранения здоровья подрастающего поколения, идут вразрез со светскими обычаями Турецкой республики. По понятным причинам, новые правила встретили без энтузиазма.

А затем, когда всего через несколько дней после принятия антиалкогольного закона правительство решило уничтожить одну из редких зеленых зон в центре Стамбула – парк Гези – терпение горожан лопнуло. Поняв, что ПСР пытается изменить стиль их жизни теми же прямолинейными методами, которыми привыкла действовать всегда, люди вышли на улицы. Те, кто до этого терпимо относился к напористости партии, уже не могли оставаться спокойными. Темпы изменений в стране, казалось, вышли из-под контроля.


То, что полицейские отреагировали на действия манифестантов непропорциональным применением силы, а Эрдоган заявил, что парк все равно будет уничтожен, подлило масла в огонь. Действия властей только укрепили людей в мысли, что премьер и его партия продолжат преобразования, не прислушиваясь к чьим-либо словам.

«Люди в ярости от того, что Эрдоган делает все, что заблагорассудится, – написал мне один из предпринимателей. – Дело ведь не в парке, а в бескомпромиссной позиции премьера. Ты ведь знаешь, что я не слишком интересуюсь политикой. Но агрессивные речи Эрдогана подействовали на таких, как я, как красная тряпка, и сотни тысяч людей вышли на улицы в Таксиме и Бешикташе. Столько людей я никогда там не видел».

Гигантские проекты вдруг стали доводом не в пользу ПСР, а наоборот. Многие мои знакомые, которые за несколько дней до протестов прославляли эти инициативы, оказались в первых рядах манифестантов. Работники ІТ-компаний, еще вчера благодарившие правительство за помощь сектору информационных технологий, наполнили Twitter сообщениями в поддержку протестующих. Моя подруга, которая неделю назад рассказывала, что ограничения на продажу алкоголя никак не повлияли на ее отношение к ПСР, отправила мне сообщение: «Тут ад кромешный. Иду в парк Гези».

Сегодня сложно сказать, к чему приведут протестные настроения в Турции. Но они проявились настолько открыто, что ПСР начинает понимать: просто так от них уже не отмахнуться. Вряд ли демонстранты дождутся отставки Эрдогана, как того требовали на митингах. Но, возможно, осадить премьера эти события помогут.