Базовый вопрос: почему Африка просит защиты у России

После убедительной победы отечественного оружия в Сирии все выше становится запрос на размещение российских пунктов материального обеспечения у стран Африки и Ближнего Востока. Судан, Египет, ливийский Бенгази и Эритрея — среди возможных мест размещения «новых Тартуса и Хмеймима». Военный обозреватель «Газеты.Ru» Михаил Ходаренок объясняет, с чем это связано и каковы в этом сценарии возможные действия Москвы.


В списке стран, желающих предоставить России возможность для размещения пунктов материально-технического обеспечения, подводить черту пока преждевременно. В самое ближайшее время он может существенно увеличиться. Но необходимо, для начала, понимать, каковы реальные, а не декларативные причины, побуждающие лидеров ближневосточных и африканских стран обращаться за подобной помощью к Москве.


Судан, например, мотивировал свою просьбу помощью в борьбе с контрабандой и работорговлей в Красном море, а также ограничением вмешательства США в региональную политику. С Египтом пока ведутся переговоры о порядке использования воздушного пространства и аэродромной инфраструктуры, предусматривающем, что египетская авиация в ответ тоже сможет использовать российские аэродромы. Неоднократно намекали на возможность развития и углубления военного сотрудничества и с ливийской стороны, и в этих предложениях однозначно предусматривалось размещение российских военных баз в Ливии.

Начнем издалека. Считается, что в настоящее время мировая держава первой величины должна обладать мощной экономикой, ядерным оружием, иметь в наличии развитую орбитальную группировку с космическими аппаратами самого различного назначения, в том числе обеспечивающими функционирование глобальной навигационной системы, а еще иметь не менее 300 миллионов человек населения.

Даже современная Россия отвечает далеко не всем подобным критериям.

Теперь что касается государств со средним и малым размером национальной территории и населением в десятки миллионов человек (или даже менее того), с промышленностью, не производящей большинство образцов современного вооружения и военной техники. Как им решать задачу создания современной армии, способной отстоять независимость и государственный суверенитет?

Для лучшего понимания возможностей для ведения военной конкуренции такими странами напомним цены на некоторые образцы оружия. К примеру, современный танк стоит от 6 до 10 миллионов долларов. Согласно открытым данным, Leopard 2A6 (производства ФРГ) может обойтись в 6,79 миллиона долларов, M1A2 SEP (США) — 8,5, Challenger 2 (Великобритания) — 8,6, Type 10 (Япония) — 9,4, а AMX-56 Leclerc (Франция) — 10. Только в одной танковой дивизии таких боевых машин должно быть более 300. Одновременно необходимо учитывать, что на войне скорость выхода из строя бронетехники весьма высока. К примеру, только за один день октябрьской войны 1973 года египтяне потеряли 270 танков.

Та же ситуация — в пропорционально большей степени — имеет место быть в отношении современных самолетов. К примеру, палубный американский истребитель-штурмовик F/A-18 «Hornet» стоит 94 миллиона долларов, самолет РЭБ EA-18G «Growler» — 102, истребитель 5-го поколения F-35 «Lightning» II — 122, а самолет ДРЛОиУ E-2D «Advanced Hawkeye» — уже 232 млн долл. Цена на современный стратегический бомбардировщик — просто запредельная. B-2 «Spirit» стоит 2,4 млрд. долларов.

Очень дороги современные корабли и подводные лодки. Бюджетный корвет, к примеру, стоит порядка 800 миллионов «зеленых», дизельная подводная лодка более 500 миллионов., а атомный ударный авианосец обойдется уже в совершенно невообразимые 13 миллиардов долларов.

Поэтому «поднять» национальную армию до современных требований небольшому по численности населения и возможностям экономического комплекса государству попросту невозможно.

Сколько бы денег не было в этом случае потрачено на оборону, все равно будет мало, и защититься от, например, Соединенных Штатов принципиально невозможно. Вашингтон (иногда вместе с союзниками) в войне с применением только обыкновенных средств поражения за несколько суток расправится с любым противником, у которого, по его мнению, будут нарушаться права человека или вовремя найдется какая-нибудь пробирка с белым порошком.

Примеров в наше время больше чем достаточно — Югославия, Ирак, Ливия. Причем лидеры этих государств закончили свою жизнь или в тюрьме, или с петлей на шее, или в зверских мучениях.

Эпоха национальных армий относительно небольших государств как действенного инструмента в отстаивании национальных интересов и суверенитета окончательно ушла в прошлое.

Лоскутные страны и их армии очень быстро сгорят в огне современного вооруженного конфликта. Уцелеть в предполагаемых масштабных войнах можно только в случае вступления в коалицию под руководством одной из сверхдержав нашего времени, обладающих всеми необходимыми военными возможностями и атрибутами — от космической группировки до ядерного и высокоточного оружия.

Пример Сирии здесь более чем показателен. И лидер, и государство уцелели лишь только потому, что своевременно обратились за военной помощью к России.

Это, похоже, заставило крепко призадуматься очень многих глав государств Ближнего и Среднего Востока, ряда других африканских государств. Выбор здесь, в сущности, достаточно невелик — или пожертвовать частью национального суверенитета (причем в крайне незначительной степени), или в будущем светит черенок от лопаты, как для Муаммара Каддафи. Или петля, как для Саддама Хусейна.

В данном случае утрата незначительной доли национального суверенитета может теоретически выглядеть как безвозмездная и долгосрочная аренда (не менее 99 лет) Россией части национальной территории того или иного государства для размещения там военной базы. Расходы на обустройство и содержание относительно небольшого контингента российских войск (батальон, эскадрилья, отряд боевых кораблей) тоже, по всей видимости, должна будет нести страна пребывания. Впрочем, тут возможны самые различные варианты.

Однако в противном случае лидеры ближневосточных государств должны ясно сознавать, что другого, более действенного средства борьбы с черенком от лопаты или удавкой виселиц у них просто нет. Только Россия — кроме США — может надежно защитить любого своего союзника.

Каковы могут быть действия России в ответ на такие предложения? Расширять свое военное присутствие за рубежом или воздержаться ввиду сложного экономического положения в стране? Тут все будет зависеть исключительно от конкретных условий.

Однако первое, что надо сделать Кремлю, так это полностью отбросить когда-то бывшие в ходу догматы пролетарского интернационализма и борьбы угнетенных народов за национально-освободительное движение.

Всякое бескорыстие и безвозмездная помощь должны быть полностью исключены. Никаких сантиментов, только взаимовыгодные и сугубо прагматические соображения. И ключевое слово здесь — взаимовыгодные.

У России есть разный опыт сотрудничества со странами на африканском континенте, Ближнем и Среднем Востоке. Достаточно вспомнить в этом плане деяния президента Египта Анвара Садата.

Вечером 8 июля 1972 года глава государства пригласил к себе посла СССР в Египте и главного военного советника и сделал заявление о том, что советские советники и специалисты оказали Египту большую помощь, обучили и воспитали его войска, за что большое спасибо и искренняя признательность. Но в будущем Египет не нуждается в помощи со стороны СССР, и поэтому пришла пора расставаться.

Президент Анвар Садат потребовал, чтобы все советские советники в течение четырех-пяти дней покинули страну. По сути дела, это было звучной пощечиной для СССР.

Не лучше была судьба ВМБ ВМФ СССР в бухте Влера в Албании. В результате осложнения взаимоотношений между двумя странами она была в 1961 году ликвидирована.

То есть подобный опыт (и нельзя сказать, чтобы положительный) у России уже есть. И повторения явно бы не хотелось.

Что касается сложного экономического положения России, то следует заметить, что базовая стратегия формируется из расчета ближайших как минимум 50 лет. Сегодня, безусловно, проблемы в развитии экономического комплекса страны есть. Но кто знает, как сложится обстановка через десять, тем более двадцать лет.

В частности, иногда утверждается, что у России не так много кораблей океанской зоны, и в течение ближайших десяти лет их вряд ли появится больше, чтобы этого было достаточно для активных действий в Средиземном море или Индийском океане.

Однако и тут ни у кого нет ясного ответа, как будет выглядеть отечественное военное кораблестроение через 20-30 лет. А военно-морская база России, предположим, в конкретно взятом регионе уже есть. И ее значение в исторически обозримый срок с геополитических позиций может быть исключительным.

Поэтому положительное разрешение «базового» вопроса должно быть сферой исключительного внимания отечественных политиков и военных. И в этом плане государственным деятелям современной России надо исходить исключительно из долговременных национальных интересов. Россия неоднократно пыталась закрепиться в Средиземноморье и в XIX, и в XX веке. Все попытки закончились ничем. Есть надежда, что в XXI-м веке страна все-таки утвердится в этом регионе — необычайно важном с геополитической и геостратегической точек зрения.