Почему мы проиграли во Вьетнаме? (полковник Дэвид Хэкворт)

Моя реакция на приземление в аэропорту Тан Сон Нхат в июле прошлого года во многом напомнила чувства, которые я испытывал во время высадки вертолетного десанта в пекло сражения. Я ощутил мощный прилив адреналина в крови, тело напряглось, во рту пересохло, а язык стал шершавым, как наждачная бумага.

Старенький русский пассажирский самолёт, прослуживший не менее 30 лет, ещё усугубил гнетущие меня воспоминания тем, как он приземлился и, подскакивая, тяжело побежал по ВПП. Но что действительно доконало меня, когда я сошёл на землю, так это небольшого роста парни в зелёных пробковых шлемах с красными звёздами, в форме военнослужащих северовьетнамской армии. Умом я понимал, что во Вьетнаме мир и нет причин для беспокойства, но сигналы мозга не достигали рук, дрожавших, как в параличе. Только оказавшись за пределами аэропорта, я успокоился и смог справиться с дыханием. В течение следующей недели я убедился, что в Южном Вьетнаме очень мало что изменилось с той поры, как я его помнил, за исключением разве что цвета флага.

Вьетнамская война стала тяжёлым ударом для армии и народа Соединённых Штатов; она наложила мрачный отпечаток на все президентство Линдона Б. Джонсона. Перед тем, как сложить свои президентские полномочия, Линдон Б. Джонсон так пророчески описал опыт войны во Вьетнаме: «Я чувствую себя как путник, застигнутый грозой на пустынной дороге в Техасе: я не могу убежать, не могу скрыться и не могу избавиться от этой грозы».

Тем не менее ничто, даже заявление Джорджа Буша после операции «Буря в пустыне» — «Слава богу, мы раз и навсегда избавились от вьетнамского синдрома». — не может заставить позабыть Вьетнам: самую длительную войну Америки и единственную, которую она проиграла. Вьетнам испытывал совесть нации, подобно следователю на допросе, который не отпустит, пока не узнает всей правды. Мы должны раз и навсегда извлечь урок из этой военной авантюры, чтобы наши парни без необходимости никогда больше не проливали кровь на каком-нибудь будущем поле сражения.

В 1971 году, служа во Вьетнаме, я обратился к помощи национальной прессы. После стольких лет лжи я хотел остановить сумасшествие, которое приводило все к новым жертвам, новым пакетам с телами погибших, хотел донести до американского народа правду о том, что эта война не может быть выиграна. Я говорил: «Давайте уйдем из Вьетнама. Мы ввязались в эту проклятую войну с менталитетом времён Второй мировой войны... Наши высшие военные чины не понимают сущность этой войны».

В конце этой моей «лебединой песни» я также предсказывал, что в течение четырёх лет северовьетнамский флаг взовьётся над Сайгоном. Спустя четыре года танки северовьетнамской армии ворвались через центральные ворота президентского дворца в Сайгоне, и северовьетнамские солдаты подняли свой флаг.
Со времени совершенного мною таким образом «харакири» — а я не промахнулся и получил за все сполна, — армия США вела полномасштабную кампанию замалчивания всего, что касалось Вьетнама. Получалось так, словно войны во Вьетнаме и не было. Серьёзное обсуждение войны не проводилось; военные учебные заведения, игнорируя уроки Вьетнама, фактически прекратили обучение методам борьбы с партизанами.

В военных учебных заведениях вернулись к подготовке к крупным танковым сражениям в Центральной Европе, подготовка же к военным действиям против партизан была смещена на задний план. Чтобы ещё больше замутить воду, группа старших офицеров времён вьетнамской войны переписала историю этой войны, представив искажённое, в духе «Алисы в стране чудес», отражение того, что реально произошло. Суть этой ревизионистской кампании сводилась к тому, что армия США одержала победу на земле Вьетнама, но проиграла войну из-за того, что мягкотелые, склонные к политическим играм гражданские лидеры не пожелали пройти свою часть пути, а левая пресса отравила общественное сознание.

Считая справедливой поговорку «Тот, кто не помнит прошлого, обречён на повторение своих ошибок», я отправился снова во Вьетнам и провёл там три недели, встречаясь и беседуя с бывшими врагами — от четырёхзвёздного генерала Тран Ван Тра до рядового Нгуен Ван Аня, чтобы понять, какой они видели войну, отсортировать голую правду и донести её до солдат — бывших, настоящих и будущих.

Эти встречи ещё больше убедили меня в правильности того, что я понял в течении пяти шестимесячных сроков службы в пехоте во Вьетнаме, и что основывалось на моем личном опыте и результатах бесед, состоявшихся ещё в 1967 году. Я проинтервьюировал более 100 северовьетнамских и вьетконговских командиров различного ранга, от командиров отделений до командиров батальонов, пока они ожидали своей участи в американских лагерях для военнопленных.

Благодаря этим интервью выработалась тактика, которую я впоследствии применял с моим батальоном «Хардкор» (9-я дивизия 4/39-й пехотный полк). Об успехе этой тактики свидетельствует хотя бы то. что батальону «Хардкор» отведена целая страница в небольшой книге северовьетнамского генерала Во Нгуен Джиапа о партизанской войне. За шесть месяцев мой батальон, состоящий главным образом из новобранцев, уничтожил более 2500 вьетконговцев и очистил от них большой кусок дельты Меконга. Наши потери убитыми составили 25 человек.

Во время своего визита во Вьетнам я поехал в Май Тхо, главный город в дельте Меконга, где я встретил бригадного генерала в отставке Бэй Као. Он воевал с 1945 по 1975 года, пройдя путь от рядового партизана до заместителя командующего восьмым военным округом в дельте Меконга, с территорией, почти равной штату Род-Айленд. Я два года преследовал повстанцев в его военном округе — в качестве советника при южновьетнамской армии и командующего обычными и специальными частями вооружённых сил США, дислоцированными вдоль границы с Камбоджей.

Бэй Као произвёл на меня впечатление скромного и непритязательного человека. Он живёт на окраине города в простой крестьянской хижине без водопровода и электричества — в отличие от северовьетнамских «жирных котов», которые въехали в виллы в Сайгоне, принадлежавшие когда-то коррумпированным южновьетнамским генералам. Као уже 74 года, но в нем чувствуется солдатская выправка, у него прямой ясный взгляд и он обладает прекрасным чувством юмора.

Као приветствовал меня с распростёртыми объятиями и посмеялся, когда я выложил ему свою биографию. Он сказал, что в 1969 году едва избежал засады, устроенной батальоном «Хардкор». Как-то днем он плыл в сампане и оказался менее чем в 300 ярдах от места одной из моих засад, когда «местные жители предупредили меня ударами весел по воде». Вот как бывает на войне: мы могли бы повстречаться раньше при совершенно иных обстоятельствах.

Блистательная ложь

Као несколько раз подчеркнул, что в партизанской войне очень важно, чтобы народ был на стороне партизан, потому что народ обеспечивает их продовольствием, разведывательной информацией, даёт рекрутов и рабочие руки. Он обратил внимание на изречение Мао о том. что народ является для партизан тем, чем является вода для рыбы: удалите воду — и рыба погибнет.

Он сказал, что одна из самых больших ошибок генерала Уильяма Уэстморленда (первого главнокомандующего войсками США во Вьетнаме, главного «архитектора» вьетнамской войны) заключалась в том, что он оставил без внимания южновьетнамский народ и вел свою крупномасштабную войну в глубинных районах и вдоль границ с Лаосом и Камбоджей. Као улыбнулся и сказал: «Уэстморленд попался на вьетконговскую приманку. Стратегия, которой придерживался Уэстморленд, была на самом деле разработана в Ханое». Вспоминая заявление Уэстморленда в 1967 году: «Мы одерживаем победу», Бэй Као сказал, что это было «очень смешно» и представляло собой «блистательную ложь».

После проведенной в 1967 году силами трёх дивизий операции «Этлборо» — широко разрекламированной победы США, в которой Бэй Као увидел поражение Соединённых Штатов, — он стал уверен, что вьетконговцы могут побеждать и на поле сражения. О наступательной операции «Тет», проведённой годом позже, Као сказал: «Мы поняли, что победили также и на вашем «домашнем» фронте. Кампания «Тет» сломала боевой дух американской общественности».

Он был прав. После операции «Тет» США приступили к выводу своих войск из Вьетнама под прикрытием мифа «вьетнамизации». Это было своего рода надувательство, позволившее американской армии удрать и передать обратно ведение войны «усовершенствованной» южновьетнамской военной машине. К этому времени Као заметил «свет в конце длинного тоннеля», обещавший победу тем, на чьей стороне он воевал.
Как раз тогда же и я доложил шокированному начальнику штаба армии генералу Гарольду Джонсону, что если мы не выработаем новой стратегии и тактики, то проиграем войну. Любезный генерал Джонсон, очевидно, не принял во внимание мой доклад, так как спустя всего несколько месяцев после проведенной в 1968 году наступательной операции «Тет» он сообщил американскому народу: «Мы совершенно определённо одерживаем победу». Его оценку положения затмили заявления Уэстморленда, который приводил раздутые цифры о потерях врага (37000 человек убитыми) и воспевал великую победу США. Всего лишь за несколько месяцев до операции «Тет» Уэстморленд возвестил, что «надежды врагов провалились» и что враг «в нокауте».

Американский народ не мог понять, как это враг, находящийся «в нокауте», наносит в следующее мгновение неожиданный сокрушительный удар. Обман Уэстморленда, запущенный по каналам средств массовой информации, возмутил американскую общественность, большинство которой стало негативно относиться к этой войне.

Бэй Као сказал: «Наша первая задача в войне против США заключалась в том. чтобы набраться опыта. Вторая наша задача состояла в разработке тактики с учётом вашей мобильности и технической оснащённости, а конечная задача состояла в том. чтобы утомить и истощить вас в боях. Мы были терпеливы. Мы были готовы к длительной, затяжной войне. А вы нет. Мы изучали вашу тактику, перехватывали сообщения, передаваемые по радио. Американцы много говорили по радио. Слишком много. Это дало нам множество ценной разведывательной информации. Мы даже знали, когда ваши Б-52 совершат бомбовые удары. Наши разведчики были повсюду. Разведчики — самые ценные солдаты на войне».

Он продолжил: «Мы всегда знали ваши планы. Вы сами сообщали нам. Первыми появлялись ваши вертолёты. Затем ударная авиация и, наконец, солдаты. Нашей целью было не стоять и драться, а уходить, если только мы не считали, что сможем одержать тактическую или, как в случае с операцией «Тет», важную психологическую победу».

Следующей целью моего визита стал район дельты Меконга Кай Би, где мой батальон «Хардкор» несколько месяцев проводил операции в грязи рисовых полей, выслеживая вьетконговиев и стараясь при этом избежать опасных мин-ловушек. По иронии судьбы вблизи того места, где когда-то находился мой командный бункер, я встретил вьетконговского полковника в отставке Ле Нгук Диепа, который командовал батальоном 26IB главных сил. Это было крепкое подразделение, с которым мой батальон несколько раз вступал в схватку.

Диеп командовал этим подразделением на протяжении четырёх лет, затем ещё два года он командовал другим пехотным батальоном, прежде чем стал полковым командиром. Он был опытным профессионалом, и ко времени ухода в отставку за его плечами было 45 лет почти непрерывных боев: 30 лет главным образом в районе дельты Меконга против французов, южновьетнамцев и американцев, и 15 лет — в Камбодже, против красных кхмеров.

США помогли вьетконговцам выработать тактику

Он сказал: «Американцы научили нас тактике, и мы выиграли войну. Нашей школой было поле сражения. Немногие из ваших командиров оставались во Вьетнаме достаточно долго, чтобы понять, как надо воевать». Он подчеркнул, что американцы слишком зависели от своих машин и огневой поддержки, и не поняли значения человеческого фактора на войне.

В деревне Май Хиеп близ Кая Би я встретил бывшего капитана Во Ван Дута. Он прослужил восемь лет рядовым, а войну окончил в чине

командира роты батальона 261А главных сил. Мой батальон и батальон 261А находились друг против друга во время трудных боев и теперь выяснилось, что Дут так же высоко ценил моё подразделение, как и я его. Идя по старому полю битвы, я сказал Дугу, что сама земля и обстановка в дельте, как и в большей части Вьетнама, благоприятствовала его стороне, и что мы были похожи на выброшенную на берег рыбу.

Он засмеялся и сказал: «Да, ваша армия вела себя подобно «британской рыбе» во время вашей собственной войны за независимость. Америка проиграла здесь потому, что её командиры не поняли народа Вьетнама, местных особенностей и характера войны».

Взгляды Дута были как бы отражением моих. Американские войска использовали против вьетнамцев больше снарядов и в три раза больше бомб (по тоннажу), чем в совокупности против Японии и Германии за всю Вторую мировую войну. Уэстморленд, бывший артиллерист, верил, что огневая мощь и техника совершат чудо, и что его стратегия на истощение сломает сопротивление врага. Это срабатывало и прежде во всех наших прочих войнах, значит, должно было сработать и во Вьетнаме.

Находясь в Май Хиепе, я встретился также с полковниками Ли Ла-мом и Данг Виет Меем. Они почти 15 лет прослужили командирами батальонов. Средний американский батальонный или бригадный командир служил во Вьетнаме в течение одного шестимесячного срока. Лама и Мея можно было сравнить с тренерами профессиональных футбольных команд, играющих каждый сезон в финале за Суперприз, тогда как американские командиры были как розовощёкие учителя математики, поставленные вместо наших профессиональных тренеров, принесённых в жертву карьеризму. Чтобы стать генералами, наши «игроки» рисковали жизнью, командуя батальонами во Вьетнаме в течение 6 месяцев, и Америка проиграла.

Мей Лам, дюжина других бывших вьетконговских военнослужащих и я посетили старые поля сражений и обсуждали там тактику, технику и ход самих операций с энтузиазмом юных курсантов пехотного училища. Не чувствовалось горечи или гнева. Между нами не было ненависти. Мы признали, что тогда мы были солдатами, выполнявшими приказы.

Я спросил Мея и Лама о тактике вьетконговцев и северовьетнамцев называемой «захват за пояс». Они рассказали, что эта тактика выработалась ещё во время войны с французами и предназначалась для военных действий на близких расстояниях от противника, чтобы не попасть под его обстрел. Сценарий большинства наших сражений во Вьетнаме сосредотачивался вокруг прорыва этого «захвата», отвода раненых и затем нанесения удара по окопавшемуся противнику. Этот сценарий разыгрывался снова и снова на протяжении всей войны и почти всегда, к концу, американский генерал возвещал о нашей победе. Для заявления прав на победу использовался критерий времён Второй мировой войны: победа за тем, за кем осталась территория после сражения. Это во Вьетнаме не имело значения.

Я спросил Лама, как его люди смогли вынести жестокие обстрелы со стороны американских войск, которым они подвергались на протяжении всей войны. Он ответил: «Находясь в обороне, мы старались всегда воевать, имея крепкие блиндажи, глубокие окопы и подготовленные позиции. Ваши бомбы и ракеты были неэффективны, кроме случаев прямого попадания».

Высшие чины Пентагона считали, что конфликт во Вьетнаме носит чисто военный характер, а не политический, и что огневая мощь и техническое превосходство сломят волю лидеров оппозиции, таких как Лам и Мей. Генерал Джиап, командующий северовьетнамской армией, сказал: «В войне имеется два фактора — люди и вооружение. В конечном счёте, человеческий фактор является решающим». Наши руководящие чины не поняли этого. Они мыслили категориями Второй мировой войны. Генералы по привычке используют в современных войнах стратегию и тактику вчерашнего дня. Не смогли американские военные лидеры до конца понять, в чем секрет сильных, выносливых и одержимых идеализмом людей из вьетконговской и северовьетнамской армий, и увидеть в истинном свете коррумпированную, вялую, третьесортную южновьетнамскую армию.

По иронии судьбы, те из нас, кто был в окопах, хорошо понимали значение «человеческого фактора», о котором говорил генерал Джиап. Большинство пехотинцев давали высокую оценку нашему противнику во Вьетнаме. Он выглядел как сражающийся с монстром борец, который не сдаётся и не просит пощады, хотя буквально истекает кровью. С другой стороны, почти все пехотинцы с ненавистью относились к войскам нашего южновьетнамского союзника, зачастую только делавшим вид, что воюют.

Познай себя

С 1965 по 1973 годы американские войска неоднократно совершали одни и те же ошибки, зачастую на одном и том же месте. Наши офицеры, как правило, не были знакомы со словами древнего китайского военного философа Сан-цю, который когда-то писал: «Если вы знаете врага и знаете себя, то можете не беспокоиться об исходе сотен сражений. Если вы знаете себя, но не знаете врага, то каждая ваша победа будет оплачена последующим поражением. Если вы не знаете ни себя, ни врага.

Среди бывших вьетконговских командиров, с которыми мне доводилось беседовать, я не обнаружил ни одного,кто бы не изучил труды Сан-цю вдоль и поперек. Бэй Као, будучи в 74-летнем возрасте, мог повторить по памяти целые разделы из трудов Сан-цю. Но ни один из опрошенных мною вьетконговских командиров не знал, кем является Карл фон Клаузевиц. Тем не менее, американским офицерам, прошедшим подготовку в форте Беннинг, здесь, во Вьетнаме был преподан первый наглядный урок по работам этого немецкого мыслителя, который систематизировал правила ведения «классической» войны и писал, что необходим различный подход к разным народам. Но то, что срабатывало для обычных войск на равнинах Европы в XVIII и XIX веках, совершенно не сработало в войне 1960-70 годов среди джунглей против партизанских формирований противника, наносящего молниеносные удары. Вьетконговцы не вписывались в рамки европейских правил ведения военных действий, написанных штабным офицером-аристократом.

У вьетнамцев свои принципы науки побеждать, выкованные в огне сражений. На протяжении всей войны американские войска словно «танцевали под дудочку партизан», которые твердо удерживали инициативу в своих руках. Целью вьетконговцев было воевать только на своих условиях, в устраивающее их время и на выбранном ими месте. Если же они попадали в ловушку и не могли выбраться из нее, то, стиснув зубы, дрались как черти.

«Как вы смогли устоять против превосходящей мощи противника, который мог бы только в одном бою выпустить больше снарядов, чем ваша сторона за целый год?» — спросил я. Мей ответил: «Вначале трудно было воевать с вашими вертолётами и самолётами. Шквал ракет, бомб и артиллерийского огня вызывал панику среди наших бойцов. Но мы научились сражаться. Мы устраивали засады. Мы знали,
что запасы бомб, ракет истощатся у вас раньше, чем боевой дух у наших бойцов». Лам добавил: «Да, мы были слабее в материальном отношении, но наш боевой дух и воля были сильнее, чем у вас. Наша война была справедливой, а ваша — нет. Ваши пехотинцы знали это, равно как и американский народ».

Лам была прав в своих рассуждениях, оглядываясь на прошлое более чем 20-летней давности. Однако в 1965 году, когда Линдон Джонсон первым втянул нас в эту южноазиатскую трясину, Вьетнам стал новым сильнодействующим наркотиком периода «холодной войны»: легко начать, трудно остановиться. Когда наши политиканы наконец-то проснулись и осознали, что это гибельная война, которую невозможно выиграть, мы уже надолго оказались втянутыми в неё.

За 30 лет войны вьетнамская легкая пехота благодаря своему высокому боевому духу и умению воевать победила три великие военные державы: Японию, Францию, а напоследок и Соединённые Штаты. Лам объяснил: «Мы упорно сражались и никогда не уступали, потому что для вьетнамского народа нет ничего дороже свободы и независимости. За это можно отдать и жизнь».

Двадцать лет назад последнее подразделение войск США покинуло Вьетнам, и война перешла в руки сайгонских генералов. Двумя годами позже их армия потерпела крах и развалилась под ударом северовьетнамской армии подобно построенной из кусков жести лачуге, оказавшейся на пути урагана. «Программа вьетнамизации», как и предсказывали, не выдержала напора северовьетнамцев. Южновьетнамская армия совершенно расклеилась, когда была прекращена американская поддержка с воздуха. Северовьетнамская армия и вьетконговцы одерживали одну победу за другой, пока последняя военная кампания 1975 года не решила исход этой войны.

После падения Сайгоне кого режима вооружённые силы США. действуя подобно страусу, спрятавшему голову в песок, полностью отказались от опыта войны во Вьетнаме. Это чревато будущими бедствиями. В грядущих войнах не будет атак танковых бригад через пустыни, напротив, это будут бои низкой интенсивности с нерегулярными вооружёнными формированиями противника. Со времени падения берлинской стены мы имеем не «новый мировой порядок», а скорее «новый мировой беспорядок» с локальными войнами, в которых участвуют нерегулярные формирования, как, например, на Балканах, в Сомали и в Перу. Отсюда возникает настоятельная потребность в том, чтобы наши вооружённые силы были готовы к участию в таких кампаниях и к подавлению повстанцев.

В январе 1990 года генерал-лейтенант в отставке Хенк Эмерсон и я были приглашены Тихоокеанским командованием для инструктирования командиров и личного состава с учётом нашего опыта по борьбе с партизанами. Мы оба были удивлены, насколько высшие офицеры морской пехоты США и армейское командование позабыли уроки Вьетнама. Когда мы объясняли простейшую тактику и методы проведения операций, являвшиеся обычными для Вьетнама, слушатели воспринимали это как откровение свыше. Этот было как повторное изобретение колеса.

Эмерсон и я поняли, что американский опыт войны во Вьетнаме либо проигнорировали, либо, возможно, утеряли. По иронии судьбы именно таким образом американские лидеры поступили с французским опытом ведения войны в Индокитае. Говорят, что когда Уэстморленда спросили почему он не учёл длительный опыт французов во Вьетнаме, он ответил: «Французы не выиграли ни единой войны со времён Наполеона. Так чему же мы можем научиться у них?» Сколько жизней было бы спасено, если б наши руководители не были столь самонадеяны и непрофессиональны.

Мои впечатления от подразделений лёгкой пехоты, таких как 82-я воздушно-десантная дивизия во время операций «Шит» и «Буря в пустыне», морской пехоты и частей 10-й горной дивизии армии США в Сомали, и впечатления, полученные во время учебной подготовки 7-й и 25-й лёгких дивизий, убедили меня, что многие наши командиры лёгкой пехоты — от самых низших чинов и до высших армейских кругов — страдают от обычной армейской болезни — НПСД («не-помню-как-сел-в-дерьмо»). касающейся горьких, унизительных уроков Вьетнама.

Действуя по инструкции. Неправильной

Несколько лет назад я сопровождал стрелковую роту 25-й дивизии на учениях по борьбе с партизанами. На заключительном этапе рота бросилась в решительную атаку на укреплённые позиции, удерживаемые «врагом». Позднее я спросил командира: «Какого хрена вы атакуете укреплённые позиции, воюя с партизанами?» «Так у нас записано в поставленной задаче, сэр», — последовал его ответ. Этот блестящий молодой капитан добросовестно следовал наставлениям, полученным при подготовке в форте Беннинг: «найти, точно определить расположение, атаковать и уничтожить» — что требовалось для взятия Берлина, но что приводит лишь к ненужным жертвам в необычной «войне не по правилам».

«Атакам на вражеские блиндажи» обязана своим появлением на мемориальной Стене воинской доблести львиная доля имён. В течение всей войны от первых безумных атак 173-й воздушно-десантной бригады против оборудованных пулемётами блиндажей в военной зоне С в 1965 году до последующей безрассудной атаки 101-й воздушно-десантной дивизии против укреплённых позиций на горе Гамбургер Хилл в 1969 году, американцев обманывали как маленьких. Много раз за годы войны наши стрелковые роты истекали кровью, захватывая укреплённые объекты, на захват которых их попросту подстрекали. Отсутствие умной тактики сыграло на руку нашему противнику. На протяжении всей войны противник активно действовал, а мы лишь реагировали на его действия в выбранном им месте, в удобное для него время, подставляя себя под его удары.

Нельзя выиграть даже футбольного матча, не говоря уже о войне, лишь просто отвечая на действия противника.

Во всех учениях по борьбе с партизанами, за которыми я наблюдал в последние четыре года, мало внимания уделялось тренировкам по обезвреживанию обычных мин и мин-ловушек. Я сомневаюсь даже в наличии на учениях тренировочных приспособлений, необходимых для обучения с минами и минами-ловушками. У генералов есть компьютеры, а у рядовых нет простых тренажёров; это пахнет новым Вьетнамом. Более 60% потерь убитыми и ранеными, понесённых американцами во Вьетнаме, связано с этими маленькими преотвратными штучками.

Через 50 лет те из нас, кто непосредственно сражался в самых неимоверных условиях и кто знает правду, умрут. Но вьетнамская война ближе стоит к прообразу войн будущего, чем Вторая мировая война или недавний конфликт в зоне Персидского залива. Мы должны изучать опыт США. приобретённый во Вьетнаме, чтобы в будущем нам не пришлось повторно испытывать неудачи вьетнамской войны.

- Полковник Дэвид Хэкворт