Создание германской Европы
Итак, киприоты проглотили горькую пилюлю, испытав национальное унижение. Теперь будущее им видится в мрачных красках. Киприоты недовольны: их маленький народ был вынужден подчиниться воле большой и немилосердной державы – Германии.
Кипрские газеты уже изображают канцлера Германии Ангелу Меркель в виде эдакого варвара, а министра финансов Вольфганга Шойбле вообще называют "фашистом”, тем самым потакая антинемецким настроениям, которые возобладали сейчас в Греции и Италии.
Но германофобия несправедлива, поскольку в значительной степени за оказание помощи в рамках еврозоны вновь будут платить немецкие налогоплательщики. И поэтому все обвинения Германии в неонацизме в то самое время, когда Германия раздает кредиты на сотни миллиардов евро своим соседям, – это уж совсем перебор.
Тем не менее, сейчас европейская внутриполитическая дискуссия вертится вокруг темы усиления немецкой мощи и нарастающего недовольства этой самой мощью. В этом-то и состоит исторический парадокс, ведь основная цель всего европейского проекта, начиная с 1950-х годов, состояла в том, чтобы утвердить следующую идею: несмотря на всю свою мощь, Германия вполне способна комфортно сосуществовать со своими соседями. Во многих европейских столицах – и в Берлине, и в Париже, и в Брюсселе – постоянно говорят о необходимости "европейский Германии”, а не "германской Европы”.
Однако после кризиса на Кипре все отчетливее стали проступать контуры именно "Европы германской”, потому как Европа в период кризиса приводится в движение, прежде всего, идеями и предпочтениями берлинских политиков и чиновников.
Не спорю, в переговорах по кипрской проблеме инициатива принадлежит Европейской комиссии, МВФ и Европейскому центральному банку. И все же, всем было ясно: без участия и без санкции правительства Германии ничего решить нельзя. К тому же, ключевым представителем ЕЦБ на протяжении всего кризиса был немец Йорг Асмуссен, а не президент Италии Марио Драги, из-за чего именно немецкий акцент все сильнее и отчетливее слышится во время кризиса.
Руководство Германии должно задаться вопросом, как же это так случилось? Каким образом европейский проект, который должен был положить конец любому намеку на конфликт между Германией и ее соседями, наоборот привел к возрождению антинемецких настроений? И сколько еще это противостояние продлится?
Отчасти ответ такой: поскольку риски в настоящий момент стали слишком высоки, Германия больше не стесняется отстаивать свои национальные интересы, а так как выживание единой европейской валюты стоит сейчас под вопросом, то именно немецким налогоплательщикам придется больше всех раскошелиться на различные фонды помощи.
К тому же, немцы вполне способны предложить четкое и ясное объяснение кризисных явлений; по их мнению, причиной кризиса явилось финансовое расточительство и использование дефектных моделей хозяйствования, преодолеть же кризис можно с помощью мер жесткой экономии, которые следует проводить в сочетании со структурными реформами. Многочисленные противники мер жесткой экономии утверждают, что данный рецепт опасен, но при этом они пока что не смогли предложить какую-либо альтернативную модель, которая бы смогла завоевать умы интеллектуалов.
Так что здесь надо говорить, скорее, не о германской мощи, а об остальных европейских державах, которые до недавнего времени уравновешивали мощь Германии. А здесь картина получается такая: правительства Испании и Италии, столкнувшись с финансовыми проблемами, ослабли. Великобритания не является членом еврозоны, и потому брать ее в расчет мы не будем.
Есть еще одна примечательная особенность кризиса: мы почти не слышим мощного голоса Франции. Как мы знаем, Жан Монне, Жак Делор и другие французы всегда гордились тем, что Франция всегда сохраняла за собой интеллектуальное лидерство в европейском проекте.
Для французских интеллектуалов решающее значение приобрела идея о том, что Европа должна приводиться в движение с помощью франко-германского партнерства. Данный принцип нашел свое воплощение в решительных действиях, предпринятых бывшим президентом Николя Саркози с целью формирования тесных партнерских отношений с госпожой Меркель. Правда, сама мысль о том, что Европа двигалась вперед под управлением "Меркози”, всегда отчасти была иллюзорной, но, по крайней мере, она подчеркивала стремление Франции быть в самой гуще событий.
Однако при Франсуа Олланде исчезли даже малейшие намеки на то, что Франция выступает на равных с Германией. Даже финны и те приняли больше участия в решении кипрского кризиса, нежели французы. Отчасти президент Олланд показал, что не одобряет призывы Германии к введению мер жесткой экономии, правда приемлемой альтернативы не предложил. Олланд не стал формировать союз стран Южной Европы в противовес немцам. К тому же, Олланду не удалось установить нормальных рабочих отношений с госпожой Меркель. Кроме того, французские чиновники перестали играть ту важную роль в европейских делах, которую играли раньше. После того, как Жан-Клод Трише покинул свой пост, у руля ЕЦБ больше французов не осталось; есть, правда, один – это европейский комиссар по внутренней торговле Мишель Барнье, но его политический вес не столь велик.
Даже немецкие политики надеются, что все это временно, и как только все утрясется и сформируются новые структуры ЕС, для Германии не будет никакой необходимости столь явно подчеркивать свою значимость. Что ж, мечта красивая. Правда, кризис еврозоны еще далек от завершения, и не совсем понятно, какие новые структуры ЕС появятся после его окончания; кроме того, не совсем ясно, ослабят ли они или наоборот укрепят мощь Германии.
В результате всем продолжает заправлять Германия: она подписывает чеки, принуждает к соблюдению правил и их формированию.
Кипрские газеты уже изображают канцлера Германии Ангелу Меркель в виде эдакого варвара, а министра финансов Вольфганга Шойбле вообще называют "фашистом”, тем самым потакая антинемецким настроениям, которые возобладали сейчас в Греции и Италии.
Но германофобия несправедлива, поскольку в значительной степени за оказание помощи в рамках еврозоны вновь будут платить немецкие налогоплательщики. И поэтому все обвинения Германии в неонацизме в то самое время, когда Германия раздает кредиты на сотни миллиардов евро своим соседям, – это уж совсем перебор.
Тем не менее, сейчас европейская внутриполитическая дискуссия вертится вокруг темы усиления немецкой мощи и нарастающего недовольства этой самой мощью. В этом-то и состоит исторический парадокс, ведь основная цель всего европейского проекта, начиная с 1950-х годов, состояла в том, чтобы утвердить следующую идею: несмотря на всю свою мощь, Германия вполне способна комфортно сосуществовать со своими соседями. Во многих европейских столицах – и в Берлине, и в Париже, и в Брюсселе – постоянно говорят о необходимости "европейский Германии”, а не "германской Европы”.
Однако после кризиса на Кипре все отчетливее стали проступать контуры именно "Европы германской”, потому как Европа в период кризиса приводится в движение, прежде всего, идеями и предпочтениями берлинских политиков и чиновников.
Не спорю, в переговорах по кипрской проблеме инициатива принадлежит Европейской комиссии, МВФ и Европейскому центральному банку. И все же, всем было ясно: без участия и без санкции правительства Германии ничего решить нельзя. К тому же, ключевым представителем ЕЦБ на протяжении всего кризиса был немец Йорг Асмуссен, а не президент Италии Марио Драги, из-за чего именно немецкий акцент все сильнее и отчетливее слышится во время кризиса.
Руководство Германии должно задаться вопросом, как же это так случилось? Каким образом европейский проект, который должен был положить конец любому намеку на конфликт между Германией и ее соседями, наоборот привел к возрождению антинемецких настроений? И сколько еще это противостояние продлится?
Отчасти ответ такой: поскольку риски в настоящий момент стали слишком высоки, Германия больше не стесняется отстаивать свои национальные интересы, а так как выживание единой европейской валюты стоит сейчас под вопросом, то именно немецким налогоплательщикам придется больше всех раскошелиться на различные фонды помощи.
К тому же, немцы вполне способны предложить четкое и ясное объяснение кризисных явлений; по их мнению, причиной кризиса явилось финансовое расточительство и использование дефектных моделей хозяйствования, преодолеть же кризис можно с помощью мер жесткой экономии, которые следует проводить в сочетании со структурными реформами. Многочисленные противники мер жесткой экономии утверждают, что данный рецепт опасен, но при этом они пока что не смогли предложить какую-либо альтернативную модель, которая бы смогла завоевать умы интеллектуалов.
Так что здесь надо говорить, скорее, не о германской мощи, а об остальных европейских державах, которые до недавнего времени уравновешивали мощь Германии. А здесь картина получается такая: правительства Испании и Италии, столкнувшись с финансовыми проблемами, ослабли. Великобритания не является членом еврозоны, и потому брать ее в расчет мы не будем.
Есть еще одна примечательная особенность кризиса: мы почти не слышим мощного голоса Франции. Как мы знаем, Жан Монне, Жак Делор и другие французы всегда гордились тем, что Франция всегда сохраняла за собой интеллектуальное лидерство в европейском проекте.
Для французских интеллектуалов решающее значение приобрела идея о том, что Европа должна приводиться в движение с помощью франко-германского партнерства. Данный принцип нашел свое воплощение в решительных действиях, предпринятых бывшим президентом Николя Саркози с целью формирования тесных партнерских отношений с госпожой Меркель. Правда, сама мысль о том, что Европа двигалась вперед под управлением "Меркози”, всегда отчасти была иллюзорной, но, по крайней мере, она подчеркивала стремление Франции быть в самой гуще событий.
Однако при Франсуа Олланде исчезли даже малейшие намеки на то, что Франция выступает на равных с Германией. Даже финны и те приняли больше участия в решении кипрского кризиса, нежели французы. Отчасти президент Олланд показал, что не одобряет призывы Германии к введению мер жесткой экономии, правда приемлемой альтернативы не предложил. Олланд не стал формировать союз стран Южной Европы в противовес немцам. К тому же, Олланду не удалось установить нормальных рабочих отношений с госпожой Меркель. Кроме того, французские чиновники перестали играть ту важную роль в европейских делах, которую играли раньше. После того, как Жан-Клод Трише покинул свой пост, у руля ЕЦБ больше французов не осталось; есть, правда, один – это европейский комиссар по внутренней торговле Мишель Барнье, но его политический вес не столь велик.
Даже немецкие политики надеются, что все это временно, и как только все утрясется и сформируются новые структуры ЕС, для Германии не будет никакой необходимости столь явно подчеркивать свою значимость. Что ж, мечта красивая. Правда, кризис еврозоны еще далек от завершения, и не совсем понятно, какие новые структуры ЕС появятся после его окончания; кроме того, не совсем ясно, ослабят ли они или наоборот укрепят мощь Германии.
В результате всем продолжает заправлять Германия: она подписывает чеки, принуждает к соблюдению правил и их формированию.
Читайте также:
Удар Израиля по российской авиабазе Хмеймим: Какие детали появились?
04.10.2024 02:02
Информация об ударе по российской авиабазе Хмеймим в Сирии была распространена накануне утром по сирийским оппозиционным и турецким источникам. Подчёркивалось, что атаку произвёл Израиль. А дальше появились детали.
Партизаны - 10 тысяч человек ждут помощи России: Когда эту тайную силу активируют?
Десять тысяч человек, находящиеся на Украине, ждут помощи России. Это наши партизаны, наши сторонники, рассказала председатель Союза политэмигрантов и политзаключённых Украины Лариса Шеслер. Вопрос в том, когда эту тайную силу активируют? "Россия всё же несёт ответственность за тех людей, которые оказались в застенках СБУ, и за то, что они просто выполняли свою работу в то время, когда
"Пять попаданий в авиабазу Неватим, одно из которых критическое": Что показали спутниковые снимки после атаки Ирана на Израиль?
Честно говоря, не ожидал, что так быстро появятся спутниковые снимки мест, куда пришлась основная масса иранских прилётов. Эту картинки желали увидеть многие, хотя один взгляд на них мог рассказать грустную правду о состоянии израильского ПРО. Да и не только израильского. Любого, которое попадёт под массированную атаку баллистических ракет, не говоря о гиперзвуковых. Но больше всего досужую
«Бастион» пал, потери бандеровцев оцениваются как гигантские
03.10.2024 18:53
Город, в котором до начала интенсивных военных действий проживало более 14 тыс. человек, расположен на стыке восточного и южного театров военных действий и тем самым имеет стратегическое значение для обеих сторон.
Bild: "Израиль ударил по русской авиабазе Хмеймим" – Целью был иранский самолет?
Немецкое издание пишет, что атаку провели с целью уничтожения предназначенного для "Хезболлы" оружия. "Новороссия" собрала все факты к этому часу о возможном ударе по нашему плацдарму в Сирии.