Кремль стукнул кулаком по столу: Говорить с США будем на равных

Россия готова к диалогу с Соединенными Штатами, но только если разговор будет строиться на основе равноправия и взаимной выгоды, а не по принципу «учителя и ученика». Об этом заявил глава внешнеполитического ведомства России Сергей Лавров.


В воскресенье начался двухдневный визит российского министра иностранных дел во Вьетнам, где он примет участие в конференции «Международное сотрудничество в неспокойном мире», проведет ряд встреч на высоком уровне, а затем — 25 февраля — отправится в Китай.


Накануне своей поездки Лавров дал развернутое интервью «Вьетнамскому телевидению» и китайским телеканалам «ЦТВ» И «Феникс», в котором затронул значительный объем важнейших международных вопросов, в том числе касающихся российско-американских отношений.

В частности, он еще раз отметил, что диалог на основе ультиматума, который пытаются вести США, невозможен.

«Мяч на их стороне», а Россия к конструктивному диалогу готова, подчеркнул Лавров. Но разговор, по его словам, должен строиться на «балансе интересов», а не по принципу «учителя и ученика».

«Так нельзя разговаривать ни с одной страной, тем более с Российской Федерацией», — заявил министр.

Он так же указал на определённые силы в Вашингтоне, которые пробуют диктовать политику на российском направлении, предпринимая любые попытки ради того, чтобы не допустить нормализации российско-американских отношений, что было одним из предвыборных обещаний действующего президента Трампа.

«Они хотят только ухудшений», — уверен глава МИД России.

Вопрос: есть ли предел у этих ухудшений? И к чему, в конце концов, может привести такая политика русофобии без тормозов, которую в последнее время продвигает активно на международной арене Вашингтон?

На встрече с представителями СМИ, которая состоялась 20 февраля после оглашения послания Федеральному Собранию, президент РФ Владимир Путин признал, что между Россией и США есть противоречия, но это, по его словам, «не повод для того, чтобы доводить дело до какого-то противостояния на уровне Карибского кризиса 60-х годов прошлого века». Россия такого обострения не хочет, сказал глава государства.

Но можем ли мы со стопроцентной уверенностью утверждать, что ничего подобного не хотят и Соединенные Штаты? Тем более что они сейчас уже в открытую не стесняются угрожать сменой власти не только Венесуэле, но также Кубе и Никарагуа. А как устанавливается диктатура американской демократии, мы хорошо знаем из современной истории бывшей Югославии, Афганистана, Ирака, Ливии и Сирии…

— В этом заявлении Лаврова абсолютно ничего нового нет, — комментирует ситуацию ведущий научный сотрудник Института общественных наук (ИОН) РАНХиГС Сергей Беспалов. — И президент Путин, и министр иностранных дел, и другие представители нашего государства много раз уже высказывались в том духе, что мы выступаем за отношения с Соединенными Штатами, но эти отношения должны быть мало-мальски равноправными. Это не должны быть отношения наставника и наставляемого, учителя и ученика (какие угодно тут можно аналогии проводить), а именно в таком духе Соединенные Штаты пытаются эти отношения выстраивать.

Что касается тех сил, которые в Вашингтоне, по словам нашего министра иностранных дел, препятствуют хоть какой-то нормализации отношений, то здесь ситуация достаточно ясна.

Мы можем констатировать, что эти силы представляют абсолютно преобладающую часть американского политического класса, американского истеблишмента. Потому что в условиях жесточайшей конфронтации между двумя партиями в США по ключевым вопросам и внутренней, и внешней политики есть только несколько пунктов, по которым их позиции совпадают. И один из таких пунктов, это, безусловно, необходимость крайне жестких отношений с Россией. Необходимость дальнейшего «наказания России», как они это формулируют. И т.д.

В принципе, до недавнего времени президент Трамп был единственным, кто из этого двухпартийного консенсуса выпадал. Есть некоторое основание говорить о том, что в глубине души он как бы и сейчас является сторонником некоторой нормализации отношений с Россией, но ясно, что для него это не является, на самом деле, первостепенным вопросом.

«СП»: — А как же его обещание «поладить с Москвой»?

— Нормализация отношений с Россией не относилась к числу стержневых его предвыборных обещаний, за которые он обязательно должен отчитаться перед избирателями. Это не перестройка в выгодном для США плане торговых отношений с Китаем. Это не выстраивание стены на границе с Мексикой.

Поэтому это не тот пункт повестки, который Трамп будет продвигать любой ценой. Это то, что он совершенно спокойно может принести (и уже приносит) в жертву всякого рода другим соображениям.

Так что в этом смысле нет оснований рассчитывать на то, что в ближайшие месяцы, в ближайшие два года, по крайне мере, Трамп будет иметь и желание, и возможность противостоять давлению на него американского истеблишмента.

С другой стороны, под некими силами, которые препятствуют нормализации российско-американских отношений Сергей Лавров, несомненно, имел в виду и многих людей в администрации Трампа.

Потому что президент США в последний год все в большей степени окружает себя людьми наиболее правоконсервативных и достаточно агрессивных взглядов — такими, как Джеймс Болтон, советник по национальной безопасности, как Майк Помпео, государственный секретарь США. И, соответственно, эти люди известны своей крайне жесткой позицией по отношению к России.

Понятно, что сам президент в какой-то степени может ограничивать их антироссийские действия. Но поскольку — повторяю — российское направление внешней политики для Трампа не является сейчас ключевым, у всех этих «ястребов» в его окружении появилась определенная свобода действий.

«СП»: — Но мы, таким образом, входим в клинч…

— Во всяком случае, в ближайшие года два нам уж точно не приходится ожидать — не то, что прорыва, — даже маломальских конструктивных подвижек в отношениях с Соединенными Штатами.

Что же касается сравнения ситуации с Карибским кризисом, то об этом достаточно много уже говорилось. Однако, на мой взгляд, это сравнение не совсем корректно с той точки зрения, что в эпоху холодной войны российско-американское противостояние было тем фактором, который вообще в решающей степени определял все международные отношения. Сейчас это не так.

Разногласия между нами в тот период имели острый идейный характер, это были разногласия двух противоборствующих политических систем. Сейчас об этом тоже говорить достаточно сложно.

При всем при том глубина конфронтации, напряженность в отношениях, они вполне сопоставимы с тем, что было в годы холодной войны. Но до такой острой конфронтации, когда от начала ядерной войны нас отделяли буквально минуты, мы, конечно, не скатываемся. И есть шанс, что и не скатимся.

По крайней мере, те случаи столкновения интересов, которые имели место в прошлом и позапрошлом годах в Сирии, их достаточно эффективно удавалось разруливать российским и американским военным. Это показывает, что не только со стороны политического руководства России, но и со стороны, по крайней мере, американского генералитета (при всех антироссийских заявлениях и призывах увеличивать военный бюджет) есть понимание, что при возникновении конкретных кризисных ситуаций во взаимодействии с Россией нужно некоторые правила соблюдать. И скатываться до совсем угрожающих ситуаций недопустимо.

Так что, с этой точки зрения, в отличие от Карибского кризиса, я думаю, нет особой угрозы.

Но, в то же время, учитывая, что в США именно политическая элита сейчас довольно безответственная, что там преобладают люди, у которых вообще в отличие от того поколения 50-х, начала 60-х гг. страх большой войны отсутствует, в общем, можно ждать, конечно, всяких сюрпризов. И ситуация очевидно тревожная.

«СП»: — Как бы вы продолжили фразу: «США будут готовы к конструктивному диалогу только тогда…» Когда?

— Мне кажется, что в ближайшей перспективе не будут готовы. Но в целом на этот вопрос вполне можно ответить. И здесь должно быть два пункта.

Во-первых, Соединенные Штаты могут быть готовы к конструктивному диалогу с Россией, когда они убедятся, что те меры экономического и прочего давления на Россию, которые они используют и которые они собираются наращивать, действительно, не приносят результатов. Потому что по состоянию на сегодня они видят, что, хотя санкции не принесли того результата, на который они рассчитывали, но все-таки они являются достаточно болезненными для российской экономики. Что все-таки они серьезно сокращают наш экономический рост. Что никакого иммунитета, по большому счету, к санкциям наша экономика не приобрела. И неслучайно, все эти проекты новых «адских» и прочих санкций так активно в нашем обществе обсуждаются.

Пока эта ситуация не изменится, и пока у американцев будет этот рычаг воздействия на Россию, все, по большому счету, будет продолжаться.

И мы можем сказать, что и до тех пор, пока и Россия не нащупает какие-то реальные инструменты ответного воздействия на США, это тоже продолжаться может. Потому что кроме нашей операции в Сирии ничего особо болезненного именно для США, для их глобальных интересов, для их глобального влияния за все эти пять лет санкционной войны с нашей стороны не было.

И второй момент. Рассчитывать на прекращение конфронтации, на определенную нормализацию диалога с США можно будет, когда внутри самих Соединенных Штатов принципиально изменится политическая ситуация. Когда снизится накал противостояния между двумя основными американскими политическими партиями. Когда российская тема перестанет быть острым фактором внутриполитической борьбы в США. И когда можно будет, соответственно, ожидать, что выработкой политики на российском направлении будут заниматься профессионалы, а давление вот этой внутриполитической конъюнктуры, если не уйдет полностью, то хотя бы ослабеет.

Вот если когда-нибудь эти два условия совпадут, то тогда можно рассчитывать на изменение к лучшему.

Свободная Пресса