Поражение от победы. Победа «Грузинской мечты» на президентских выборах

Президентские выборы, которые состоятся Грузии в октябре этого года, станут логическим завершением двухгодичного политического цикла, открытого нынешним премьер-министром Бидзиной Иванишвили в октябре 2011 года. Тогда миллиардер и меценат консолидировал вокруг себя значительную часть антисаакашвиливской оппозиции в коалицию «Грузинская мечта». Предстоящие выборы главы государства, функции которого будут ограничены вступающими в силу после этих выборов поправками к конституции, тоже обещают стать знаковым событием в политике Грузии постсоветского периода. «До октября, в условиях этой непонятной, навязанной коабитации, сам Саакашвили — этокандалы, которые мешают всей Грузии. После президентских выборов позитивные сдвиги будут ощущаться, несомненно, чувствительнее», — считает госминистр по реинтеграции Паата Закареишвили.


Обречены на успех


Властям впервые за много лет нет нужды заниматься фальсификациями, а всевозможные рейтинги и опросы предрекают уверенную победу кандидату от коалиции — вице-премьеру, 44-летнему философу Георгию Маргвелашвили. При этом вовсе не обязательно, что кандидат от партии президента Михаила Саакашвили «Единое национальное движение» (ЕНД) с нынешними 40% мандатов в парламенте возьмет второе место — сегодняшняя ниша ЕНД в грузинской политике оценивается в 10–12%. Так, уже объявившая о намерении баллотироваться экс-председатель парламента Нино Бурджанадзе вполне может набрать не меньше, чем претендент, которого выдвинет ЕНД.

Пока большинство грузинских избирателей, равно как и многие их коллеги по постсоветскому пространству,за более чем 20 лет независимости не излечились от ожидания мессии — сначала это был пассионарный Гамсахурдиа, потом «белый лис» Шеварднадзе, затем революционер Саакашвили, теперь Иванишвили. Таким образом, президентские выборы в октябре могут принести сдвиг в подходах самого общества, когда власть ощутит свою подотчетность избирателю. Это, безусловно, еще больше стимулирует гражданское общество, которое уже сейчас, после выборов в парламент 1октября прошлого года, принесших начало глубинных изменений, наряду со свободными или, скажем так, освободившимися от саакашвиливского идеологического пресса СМИ являются главными оппонентами «Грузинской мечты». Никак не меньше, чем ЕНД. И справедливее, так как свободны от политической конъюнктуры.

Со стороны не уловишь, что стало главным для грузинского общества за время, минувшее после парламентских выборов. Для кого-то это сниженные, пусть и недостаточно, но оперативно, тарифы на электроэнергию и газ, цены на бензин, повышенные зарплаты для педагогов и военных, рост пенсий. Для других —масштабная амнистия (слишком масштабная — по мнению некоторых) и реабилитация 190 политических заключенных (по мнению некоторых, в том числе экспертов Венецианской комиссии, отнюдь не все из них отвечали сполна критериям «политического заключенного»). Вносится изменение в УК об отмене сурового принципа безусловного суммирования наказания.

Из 250 высокопоставленных чиновников саакашвиливской администрации, которым предъявлено обвинение в злоупотреблении властью, незаконной трате бюджетных средств или противозаконном изъятии денег у бизнесменов, попрании права частной собственности и прочих должностных преступлениях, многие разгуливают на свободе, внеся залог или получив в качестве меры пресечения подписку о невыезде. Поэтому, когда сейчас заговорили об «избирательном правосудии» и «преследовании по политическим мотивам» в отношении тех, кто как раз и преследовал годами по политическим мотивам и осуществлял избирательное правосудие, это вызывает у людей усмешку, раздражение или озлобленность — в зависимости от того, кто и в какой мере пострадал от произвола. В полной мере эти настроения общества заметны по отношению к взятому под стражу в мае этого года бывшему премьер-министру и министру МВД Иванэ Мерабишвили.

Экономических проблем по-прежнему хоть отбавляй, но отступил страх. Трудно поверить, это надо почувствовать. Люди перестали бояться открыто критиковать правительство или говорить по телефону. Бизнесменам больше не нужно вместе с налогами пополнять карман правящей партии. Телекомпании больше не показывают картинки, которые сравнимы со знаменитым оруэлловским романом, а грузины во время застолья перестали поднимать тост: «Чтобы мы жили так, как это показывают проправительственные телеканалы!»


Упущенные возможности

Началом же значительных изменений в грузинском обществе, новой точкой отсчета, которую принес прошлый октябрь, стало то, что впервые власть сменилась не путем вооруженного восстания (как против Гамсахурдиа) или революции (как против Шеварднадзе), а голосованием. Сам по себе этот факт говорит о том, что Грузия сделала пока еще хрупкую заявку на то, что является пусть и окраинной, но европейской страной. В политическом плане очень важно, чтобы ЕНД или, возможно (а такие прогнозы есть), некая обновленная политическая сила из ее «шинели» родила ответственную оппозицию. Наличие такой оппозиции стало бы большим успехом для страны, а также примером для всего региона.

О девятилетнем же правлении Саакашвили — ЕНД приходится вспоминать как о периоде упущенных возможностей.Ведь такой комплексной и консолидированной поддержки (внутренней и внешней), какой первые годы пользовался Михаил Саакашвили, не получал ни один президент постсоветского пространства. Ведомая им Грузия стала лидером среди стран — бывших республик СССР по объему американской помощи на душу населения, а президент США Джордж Буш еще в 2005 году поспешил окрестить Грузию «маяком демократии». Забегая вперед, следует отметить, что поддержка в режиме карт-бланш со стороны администрации Джорджа Буша сослужила в конечном счете дурную службу самому Саакашвили, его правительству и стране в целом (с приходом в Белый дом Барака Обамы восторга там поубавилось).

Безусловно, в первый президентский срок Саакашвили совершил немало успешных шагов. Среди них возвращение Аджарии в единое политическое и социально-экономическое пространство страны, административная реформа и рост эффективности государственных служб, позитивные изменения в фискальной сфере и кратный рост поступлений в госбюджет, действенная борьба с коррупцией на низовом уровне, обуздание бытовой и организованной преступности, осуществление инфраструктурных проектов и т.д. Однако практически каждое из этих достижений имело и обратную сторону: автономия Аджарии была «урезана» до уровня полномочий поселкового муниципалитета, произошли полное слияние правящей политической силы с государством и полная же политизация бюджетных организаций, попрание права частной собственности и элитарная коррупция приняли системный характер, а призывы (по существу — приказы) Саакашвили «всех — в тюрьму» и «нулевая толерантность» исполнялись буквально.

Вопреки авансу, выданному Джорджем Бушем, особенно тревожно обстояли дела в области защиты прав и свобод человека, верховенства закона, плюрализма, конкуренции (как в сфере политики, так и в бизнесе). Изменения в конституции еще в феврале 2004 года привели к сосредоточению всей полноты власти в руках президента — на долю парламента осталась функция псевдодемократического фасада, а судебная система стала послушным исполнителем воли власть имущих. Под контролем правительства один за другим оказались все три общенациональных телеканала, служащих источником политической информации для более чем 90% населения страны, и власть обзавелась монополией и в этой важнейшей сфере. На уровне местного самоуправления «Единое национальное движение» доминировало точно так же, как и на центральном, а всемогущее, неподконтрольное и неподотчетное, но контролирующее (прослушивающее, подсматривающее) всё МВД обеспечило устойчивость и полную свободу рук вертикали власти. Управление страной осуществлялось не по конституции и законам, а на усмотрение неформальной группы близкого окружения президента.

Неслучайно, что, по данным Freedom House,демократический рейтинг Грузии в 2003–2012годах не улучшился и она так и «застряла» в перечне стран «неконсолидированной демократии» (или «гибридных режимов»). Соответственно, происходящее в Грузии было определено как «авторитарная модернизация» еще в первые годы правления Саакашвили, хотя от политического вкуса и пристрастий конкретных наблюдателей зависело, какую из составляющих выдвигали они на первый план — модернизацию или авторитаризм.

Авторитаризм проявлялся в том числе и в отношении Саакашвили к государственной казне как к партийной или даже семейной кассе: траты на пропаганду, саморекламу внутри и за пределами страны, услуги западных лоббистов и имиджмейкеров, показательно-развлекательные мероприятия зашкаливали по любым оценкам. Недавно обнародовали рассекреченные данные, которые проводились по статье «личная охрана». Публикация сведений стала возможной после того, как весной этого года контроль над службой охраны высших должностных лиц государства перешел к правительству Бидзины Иванишвили. В частности, этот Новый год, уже после поражения своей партии на парламентских выборах, Саакашвили встретил с группой приближенных в ОАЭ, на что было потрачено 145 тыс. долл. Потом в Австрии президент и мэр Тбилиси Георгий Угулава прошли курс процедур, чтобы сбросить лишний вес, на что было потрачено 70 тыс. долл. Ну и так далее, вплоть до инъекций ботокса на 11 тыс. долл., которые президент Грузии позволил себе в США за счет грузинских налогоплательщиков.

Экстенсивно росли военные расходы, достигнув в 2008 году почти четверти бюджета и 8,5% ВВП. Примерно со второй половины 2006 года Саакашвили и его партия создали поистине любопытную ситуацию: спустя несколько лет после «революции роз» жизнь в Грузии выглядела гораздо лучше извне, чем была на самом деле внутри. Общество, задержавшееся в состоянии эйфории после мирной (хоть и не вполне конституционной) смены власти в конце 2003 года, накапливало протестный заряд. После же беспощадного подавления акций протеста в ноябре 2007 года, разгрома частной телекомпании «Имеди» (с последующим подчинением ее ставленникам власти), введения чрезвычайного положения в стране, сфальсифицированных президентских выборов в январе 2008 года и беспросветных парламентских выборов в мае, «увенчавшихся» августовской войной с Россией, власть Саакашвили перешла в режим самосохранения. Модернизации становилось всё меньше, авторитаризма —больше; удержание власти любой ценой стало, по сути, единственной задачей.

Уровень безработицы, количество семей, проживающих ниже черты бедности, практически не изменились по сравнению с дореволюционным периодом, а показатель ВВП на душу населения в Грузии почти такой же, как в Армении, экономика которой на волне мирового финансового кризиса обвалилась в 2009 году на 14,5%, в то время как Грузии тогда была предоставлена помощь в размере 4,5 млрд долл. на поствоенную реабилитацию. Экстравагантные, не обоснованные ни политически, ни научно проекты типа превращения страны в региональный финансовый центр, или «сингапуризации» Грузии, предсказуемо провалились, равно как и затея со строительством нового города Лазика с полумиллионным населением на болотах Причерноморья. Вздорная передислокация парламента из столицы в Кутаиси — на 240 км западнее Тбилиси, обошедшаяся казне в сотни миллионов долларов, принесла лишь головную боль тысячам людей. Сельское хозяйство находилось в глубоком упадке, реальный сектор экономики не подавал признаков развития. Проект «модернизация без демократизации» в Грузии исчерпал себя, огромные, не исключено — уникальные возможности использованы нерационально, по итогам девятилетнего правления Саакашвили — ЕНД Грузия так и не обзавелась ни устойчивой экономикой, ни устойчивой демократией.

Кризис власти (в том числе — кризис новых идей) дошел до такого уровня, что исход парламентских выборов 1 октября 2012 года оказался совершенно закономерным. Более того, лишь откровенная политическая, финансовая, морально-психологическая травля оппозиции, запугивание и прямые репрессии в отношении ее сторонников позволили ЕНД сохранить за собой порядка 40% мест в парламенте. Сюрпризом крах Саакашвили — ЕНД явился только для тех, кто так и не смог (не пожелал) проследить и проанализировать динамику внутренних процессов в Грузии и, глядя на нацепленный на Саакашвили ярлык «US-trainedpro-westernGeorgianpresident», продолжал воспринимать авторитарного правителя как «оплот прозападной ориентации» в сложном и важном регионе, «носителя либеральных и демократических ценностей».

Разочарование Москвой

Власть в стране сменилась, но внешнеполитический вектор остался неизменным. Естественный конечный пункт выбранного Грузией маршрута — Европа, хотя путь туда еще предстоит сложный и долгий.

Россия? По словам Пааты Закареишвили, последние действия на южноосетинском направлении, где российские пограничники стали возводить инженерные заграждения, буквально проходящие через земельные участки местных жителей, только стимулируют курс Грузии на Запад, углубляя разочарование Тбилиси Москвой. Ведь правительство Бидзины Иванишвили сделало, пожалуй, главное, что можно было сделать в короткое время и при катастрофически ограниченном пространстве для политического маневра на направлении урегулирования с Россией: полностью сняло агрессивную тональность, отличавшую Саакашвили и его команду.

Ответ («пограничный») российской стороны буквально шокировал Грузию. Председатель парламентского комитета по внешним связям Тедо Джапаридзе сказал на этот счет, что Тбилиси не будет спешить с решениями по границе: «Надо набраться терпения и реально оценить ситуацию, разработав различные варианты действий на долгосрочную стратегию. На мой взгляд, мы сталкиваемся сейчас с конфликтом интересов по отношению к Южной Осетии и Абхазии в самой России. Там есть различные лобби, различные так называемые "встроенные интересы” на этих направлениях как в исполнительной, так и в законодательной властях. Не исключаю, что там кому-то не нравятся всплеск позитива в отношениях России и Грузии, активизация публичной дипломатии между нашими странами и прямого диалога между конфликтующими сторонами. Но мы продолжим идти вперед — пока маленькими шажками».

Что ждет Грузию в обозримом будущем? Новое парламентское большинство, равно как и правительство, в Грузии является коалиционным формально и по сути. Риск здесь заключается в том, что внутри коалиции «Грузинская мечта» нет идеологического единства и возникают вопросы, по которым очевидны разногласия как в парламенте, так и в правительстве. В то же время сам факт наличия коалиции как таковой уменьшает риск возникновения нового авторитаризма и злоупотребления властью.

Грузия стоит перед лицом многих старых и новых вызовов — как внутренних, так и внешних. В ситуации, когда в силу ряда причин потенциал прямой западной финансовой и экономической помощи стране пошел на спад, внутренние ресурсы приобретают особое значение. Основной же вопрос в связи с новыми внутриполитическими реалиями в Грузии сводится к следующему: насколько окажется способной «Грузинская мечта» совместить необходимость демократизации с ощутимым улучшением социально-экономических условий жизни в стране?

Успех на этом направлении, в свою очередь, непосредственно связан с рядом условий. Первое из них — проявят ли субъекты коалиции достаточно политической зрелости, чтобы общие стратегические цели превалировали над вопросами, где ожидаемы разногласия? Насколько усвоило общество уроки «революции роз», чтобы противостоять поползновениям авторитаризма уже в их зачаточном состоянии, а не после того, как тот пустит глубокие корни? Окажется ли население страны способным перестроиться с мечты о всеобщем благоденствии за счет миллиардера-мецената-благотворителя, на упорный повседневный труд, причем необязательно по полученным в советское время специальностям? Насколько готовы западные партнеры и союзники Грузии осмыслить уроки «революции роз» и продолжить поддержку страны на основе ими же декларированных подходов: «поддерживаем народ, а не лидера» и «больше за большее»?

Наконец,политическая жизнь в самой Грузии должна европеизироваться вместе с самой Грузией. Именно поэтому главный вызов, ставший для Грузии хроническим, заключается в избыточной персонификации власти. Опять власть олицетворяет один человек, и опять сложно себе представить,чтопроизойдет в стране, если утром она проснется без этого человека.