Химера

В современном нам словаре русского языка Ожегова это слово определяется очень просто, но в то же время - загадочно: "Неосуществимая, несбыточная и странная мечта".

Читайте также: Основатель ЧВК Blackwater: Русскому медведю нужно отдать всё, что захочет

Повседневный, понятный пример химеры. Вообще-то, изначально - символ Хеттского царства.


Прародительницей этого слова было имя собственное - название мифического "несбыточного существа" из греческой мифологии - Химеры, чудовища с головой и шеей льва, туловищем козы, хвостом в виде змеи; порождение Тифона и Ехидны.
Правда, остаётся открытым вопрос, почему именно Химера удостоилась наименования "несбыточного существа", поскольку гекатонхейры, титаны, бог Пан, медуза Горгона или Кракен требуют для своего изобретения фантазии и изменения сознания не меньшего, а то и большего.

Однако, в биологии химера имеет совершенно другое значение. Это - организм, неоднородный генетически, то есть, по факту, имеющий несколько генезисов своего происхождения. Причём генезисов не типа "папа" и "мама" (это, в общем-то, давно освоенный многими живыми существами процесс), а подразумевающий совмещение предковых форм, совершенно невозможных в рамках одного организма, до такого мезальянса, возможно, даже находившихся в непримиримой конкуренции друг с другом.

Если принять во внимание, что внутри нас спокойно живут где-то 250 триллионов бывших бактерий (митохондрий), что совершенно не мешает нам ощущать себя, как единое целое, то дальнейший рассказ о "единой и неделимой России", пожалуй, уже будет не столь еретичен.

Лучший способ увидеть себя - посмотреть на себя в зеркало. Социальное зеркало - это отношение других людей к тебе, во всём спектре от "ты меня любишь?" до "да гори ты адским пламенем". Наше кривое зеркало - европейский взгляд на нас.

Во-первых, в глаза бросается ограниченность европейского взгляда на Россию. Там, где у русских Россия только начинается (где-то в аккурат посреди Среднерусской возвышенности), у европейцев она уже заканчивается.
Собственно говоря, непонимание этого момента всегда играло злую шутку со всеми горе-завоевателями России. В тот момент, когда они стояли у стен Москвы (смотрели на неё с Поклонной горы, доедали ворон в Кремле - нужное подчеркнуть, ненужное - вычеркнуть), страна, собственно говоря, только успевала обычно закончить мобилизационные мероприятия. После это конец, как всегда, был немного предсказуем. Очередной Рейх начинал изучение русской культуры и русского языка, причём экспресс-методом и на своей территории.

Если кто-либо сомневается в этом - может на досуге перечитать мирные, послевоенные планы самого последнего, Третьего Рейха. Благо, теперь они доступны без цензуры и в полном объёме. Начать можно "Барбароссой", продолжить "Остом", а закончить вот этой любимой игрушкой последнего фюрера:



Атомные паровозы Третьего Рейха до Урала так и не доехали.

Любой европейский план и военного, и культурного или экономического завоевания евразийских просторов провисает, как порваная тряпка в безветренную погоду уже в аккурат в районе Урала. По факту же даже сверхоптимистические планы воткнуть каменных арийских истуканов на горных хребтах Урала заканчиваются совершенно другим монументом в берлинском Трептов-парке.

Можно, конечно, стараться победить русских в культурном поле, не связываясь с ними реальном противостоянии среди их степей, лесов и болот. Например, написав какого-нибудь "Властелина колец". Но, к сожалению, они умеют воевать и на этом поле, находя у Профессора неувязки в геологической истории мира Средиземья и выстраивая альтернативную, но совершенно непротиворечивую историю "Последнего Кольценосца".

Собственно говоря, из этого "во-первых" уже можно вывести одну из основных ценностей русской цивилизации. Русским не нужен "садок вишневий коло хати" (ну или "лужки Карабаса-Барабаса", если уже кто-то успел обидеться). Им нужен мир. И по возможности - весь.

Во-вторых, при взгляде на европейский "бульон с амёбами", в котором и национальные-то государства толком оформились к году эдак 1500-му, гигант на Востоке - кажется просто-таки вечной данностью. Проходит тысячелетие, Западный мир успевает за это время пройти через горнило Крестовых походов, Реконкисты, открытия Нового Света, колонизации Африки и Азии, создать парочку европейских Империй и развязать две мировых войны, а гигант всё там же.

Гиганта не получается завалить ни в 1612, ни в 1701, ни в 1812, ни в 1941.
Максимум, чего добивается Запад за тысячелетие — это "почётных ничьих" в 1856, 1922 и 1991 году.
При этом, надеюсь, многим читающим уже сейчас понятно, что 1991 год — это именно ничья, причём с вариантом очередного ближайшего поражения Запада.

При этом эти "почётные ничьи" Западу приходится вырывать с неимоверным напряжением всех сил. По факту, ему приходится мобилизовывать все европейские сверхдержавы, как во время Крымской войны; идти на предательство своего союзника, как в 1917 году; или же лететь на Луну, строить у себя социально справедливое общество и опять-таки ополчать против Евразии полмира, чтобы достичь развала СССР в 1991 году.

И, опять-таки, здесь мы видим разительную разницу с судьбой "мифологического европейского предка" России - Византии, Второго Рима. Напомню, Второму Риму хватило лишь одного удара в 1204 году, чтобы уже через два с половиной века, в 1453 году, навсегда прекратить своё существование, как культурной и исторической силы. Собственно говоря, именно тогда состоялось официальное оформление концепции "Москвы, как наследницы Рима". Вот оно, лицо нашей византийской бабушки:



Третий Рим, в отличии от Второго или Первого, уже совершенно на ином уровне сопротивляется любой агрессии - военной, культурной и экономической, раз за разом заново выстраивая линии обороны на новых рубежах. И опять, если посмотреть на прямую линию переемственности Рим-Константинополь-Москва, мы можем не уловить всей картинки. Для понимания силы Евразийской Империи нам стоит посмотреть в другую сторону. На Восток.

Ведь, несмотря на официально православную, византийскую историю Руси / России, начавшуюся ещё во времена Владимира "Красно солнышко" (ещё тот был христианин, ну да ладно, времена были тогда вообще весёлые), уже потом династически оформленную через Софию Фоминичну в 1469 году в концепт "Третьего Рима", в истории России был совсем другой период, о котором часто говорят скороговоркой: "типа, ладно, было и такое - тёмная страница, забудем, перевернём".

Имеется в виду время княжеских усобиц и монгольского ига. Именно внутри этого "тёмного периода" русской истории вызрело то, что потом несло, вместе с византийским блеском последующую русскую историю через века и меридианы. Имеется в виду вторая голова орла, "папа" евразийской химеры:



Трудно переоценить влияние идей этого человека на Евразию. Если моральным и культурным подвигом Софии Палеолог можно считать, пожалуй, единственный её шаг - разрушение козней Ватикана на "прививку" Руси западноевропейских, католических ценностей, то товарищ Тэмуджин - это уже птица совсем другого полёта.

В современной массовой культуре татаро-монгол часто рисуют эдакими "боевыми машинами", воинами без страха и жалости. Однако, даже ежу понятно, что, имея в 1184 году что-то в районе полутысячи соратников, построить к 1227 году (через сорок лет) Империю на полкарты Евразии без прорывной социальной технологии - невозможно. И эта технология у татаро-монгол была. Технология эта была отработана ещё во времена объединения Тэмуджином всех монгольских племён - и была эта технология первым записаным кодексом группового альтруизма.

Весной 1206 года, у истоков реки Онон на курултае всех монгольских племён Тэмуджин был провозглашён великим ханом над всеми племенами и получил титул «Чингисхан». Монголия преобразилась: разрозненные и враждующие монгольские кочевые племена объединились в единое государство.

Вступил в силу новый закон - Яса Чингисхана. В Ясе главное место занимали статьи о взаимопомощи в походе и запрещении обмана доверившегося. Нарушившего эти установления казнили, а врага монголов, оставшегося верным своему правителю, щадили и принимали в своё войско. Добром считались верность и храбрость, а злом - трусость и предательство.

Все население Чингисхан поделил на десятки, сотни, тысячи и тумены (десять тысяч), перемешав тем самым племена и роды и назначив командирами над ними специально подобранных людей из приближенных и нукеров. Все взрослые и здоровые мужчины считались воинами, которые в мирное время вели своё хозяйство, а в военное время брались за оружие. Вооружённые силы Чингисхана, сформированные таким образом, составляли примерно до 95 тыс. воинов. Собственно говоря, с такой армией, да ещё и скреплённой силой морального закона Ясы, можно было идти хоть в пасть к чёрту, хоть к воротам Валгаллы - судьба Империи уже была предрешена:


Русь почувствовала силу Орды уже в 1223 году. Битва при реке Калке стала не только битвой цивилизаций, она явилась и первым столкновением их моральных и социальных принципов. Она стала битвой социальных технологий.
Монголы тогда впервые, в лице русских, столкнулись с европейской армией, а Европа (опять таки - в лице русских) увидела силу Востока. Не Ближнего, ручного и защищающегося от крестоносцев исламского Востока, а Востока дальнего, который впервые после Атиллы пришёл на Запад. Пока лишь просто посмотреть (это был лишь разведывательный отряд Джэбэ и Субедэя), но потом - оставшись очень надолго.

Понимая, что тема, затронутая в статье, отнюдь не является самой простой в спокойном обсуждении, предлагаю читателям самим вынести суждения о правомерности действия сторон в том далёком 1223 году - самостоятельно вынести оценку убийству монгольских послов, примерять на себя силу монгольского обещания "да не прольется ни одна капля крови князей", представить себе действия Мстислава Удалого и Даниила Романовича при их бегстве с поля боя - и многое другое, что само не является войной, но тем, что эту войну окружает, двигает и поддерживает.

Автор считает, что тогда монгольский дух оказался не в пример сильнее духа русского. Они знали тайное кунг-фу, а мы - нет.

Но русские, как мы помним, умеют быстро учиться. Ведь русская химера, тогда, стараниями монголов, уже получила свою вторую голову и свой второй набор "цивилизационных генов".

Запустив себе под кожу восточную силу, Русь незримо уже превратилась в будущую Империю.

Но настоящая история евразийской Империи началась немного позже.