Военный бюджет России сократился, но вырос

В 2020 году военные расходы России составили 61,7 млрд долларов. Согласно опубликованному в понедельник ежегодному отчету Стокгольмского международного института исследования проблем мира (SIPRI), этот показатель вырос по сравнению с 2019 годом на 2,5 процента, а год стал вторым подряд, когда расходы России на оборону росли.В результате по абсолютным военным расходам Россия оказалась между занявшей пятое место Великобританией (59,2 млрд долларов) и бронзовый призёром Индией (72,9 млрд долларов). На первую пятерку стран пришлось 62% всех мировых военных расходов, составивших 1 трлн 918 млрд долларов.


Абсолютные размеры в этой области, впрочем, мало о чем говорят. Куда важнее то, на что конкретно идут деньги: на мебель в кабинетах генералов, рутинное поддержание боеготовности или на разработку передовых систем вооружений, указывают эксперты.


Доля военных и сопутствующих затрат в отношении к национальному ВВП (так называемый military burden или, по-русски, военное бремя) за прошлый год выросла в России на 0,5%. Это второе место в мире по темпам прироста после Саудовской Аравии, где показатель составил 0,6%. Третье место занял Израиль (0,4%), четвертое — США (0,3%).

Из-за того, что пандемия, по данным МВФ, привела к падению глобального ВВП на 4,4%, доля военных расходов в нем выросла до 2,4%, что на 0,2 процентных пункта выше по сравнению с 2019 годом. Это, указывает SIPRI, самый резкий подскок после 2009 года, когда мир также пребывал в экономическом и финансовом кризисе.

Национальный военный бюджет — а с ним и military burden — в 2020 году в процентах к ВВП сократился в Бразилии, Китае и Южной Корее, так как эти страны перенаправили часть средств из оборонки на борьбу с пандемией. Самый же высокий рост расходов в процентах к прошлому году показала Уганда — там затраты на вооружения подскочили сразу на 46% — что, однако, не делает эту африканскую страну сверхдержавой.

Саудовская Аравия, упомянутая в отчете SIPRI как обладатель первого места по показателю военного бремени в 2020 году, уже не первый год подтверждает правоту выводов экспертов. Армия саудитов, на вооружении которой находится 1100 американских танков Abrams, с 2015 года не может справиться с повстанцами в Йемене. Хуситы же, вооруженные техникой времен Второй мировой войны, в списке SIPRI не упомянуты вообще. А зря — вот у кого, заодно с талибами, можно поучиться умению воевать с превосходящим по всем показателям противником.

Инфраструктура и социалка против обороноспособности

SIPRI обращает внимание, что в абсолютных цифрах российский военный бюджет в 2020 году оказался даже на 6,6% меньше, чем закладывалось в первоначальном проекте — и это на фоне общемирового роста военных расходов на 2,6%. Но это не помешало российским военным разработчикам успешно испытывать новейшие образцы вооружений.

20 апреля 2020 года Минобороны России получило первый беспилотный комплекс «Орион» из трех аппаратов.

12 июня 2020 года в состав ВМФ РФ принят подводный ракетный крейсер «Князь Владимир».

Осенью 2020 года прошли успешные испытания гиперзвуковой ракеты «Циркон».

25 декабря 2020 года Воздушно-космическим силам России был передан первый серийный истребитель пятого поколения Су-57.

Состав российской ядерной триады в 2020 году пополнили пять модернизированных стратегических бомбардировщиков Ту-95МСМ.

Уже в 2021 году, 26 апреля, Россия успешно испытала новую ракету, которая будет поставлена на дежурство в систему противоракетной и противокосмической обороны.

В США военные расходы в 2020 году выросли на 4,4%, до 778 млрд долларов — это 39% всех военных расходов в мире. Правда, с 2011 по 2018 год американский военный бюджет ежегодно сокращался, так что сейчас Пентагон наверстывает упущенное. А в Китае, подчеркивает SIPRI, военный бюджет последний раз сокращался 26 лет назад — ни одна страна в мире так долго без перерыва не накачивала деньгами свой ВПК.

И всё же, при почти 12-кратной разнице военных бюджетов не в пользу России российским вооруженным силам удается не просто поддерживать стратегический паритет с США, но и опережать их по ряду направлений.

Это лишний раз говорит о том, что абстрактные цифры военных затрат не отражают того, что происходит в военной экономике, подчеркивает член-корреспондент Академии военных наук России Владимир Козин.

«Абсолютные цифры military burden — военного бремени — не позволяют адекватно сравнивать обороноспособность стран, потому что в этих расходах “утоплены” статьи, которые напрямую к военным разработкам и поддержанию боеготовности военных потенциалов отношения не имеют. Гораздо важнее то, насколько эффективно используются и куда конкретно вкладываются выделенные на оборону средства. А в этом Россия точно впереди Пентагона, так как более эффективна», — говорит он.

К непрямым расходам, далёким от задачи обеспечения безопасности государства как такового, можно отнести, например, содержание авианосных ударных группировок, а главное — огромной инфраструктуры из более чем 800 военных баз США по всему миру, полагает эксперт. Он обращает внимание на то, что США имеют за рубежом на постоянной основе системы ПРО наземного базирования и авиационные средства с тактическим ядерным оружием на борту — в последнем случае на территории пяти иностранных государств. Кроме того, часть военных расходов США проходит по «закрытым», то есть секретным, ассигнованиям Министерства энергетики, которое имеет отношение к ядерному оружию.

Кроме того, огромную долю бюджета американского военного ведомства составляют затраты, которые вообще не имеют прямого — а в значительной части даже косвенного — отношения к поддержанию обороноспособности страны. Это, например, военные пенсии, социальные выплаты, поддержание бытовой инфраструктуры американских Вооруженных сил.

Козин указывает также на несопоставимые затраты на денежное довольствие американских и российских военнослужащих. «Зарплата американского военного и его российского коллеги отличается в разы, а эти расходы тоже спрятаны в военном бюджете Пентагона, — напоминает он. — Вообще, ценообразование в Минобороны РФ намного более щадящее для бюджета. В американском военном ведомстве считается совершенно нормальной практикой приобретать товары, услуги, комплектующие и т.д. по ценам, десятикратно превышающим их стоимость цену в гражданском секторе. Из всего этого складываются астрономически цифры расходов США, которые при этом не обеспечивают их превосходства в технологиях. Достаточно вспомнить тот же гиперзвук», — говорит эксперт.

По его словам, если еще пару лет назад американцы тратили на военные цели столько, сколько расходовали в сумме шесть государств, обладающих самыми крупными военными потенциалами, то сейчас

Соединенные Штаты вливают в военную сферу столько долларов, сколько выделяют на эти цели уже десять таких государств вместе взятых. А в эту «десятку» входят, между прочим, все остальные великие державы, подчеркивает Козин.

Тяжелый военный рубль

Каждый рубль, вложенный в российский ОПК, дает в разы большую отдачу, чем доллар, вложенный в ВПК США, говорит Козин. Причины тому есть как субъективные, так и объективные. Необходимость поддерживать стратегический паритет с недружественной сверхдержавой, располагая на порядок меньшими средствами, подталкивает Россию к тому, чтобы находить асимметричные ответы на вызовы в военной сфере.

Россия имеет возможность отвечать асимметрично на военно-технические вызовы именно потому, что покупательная способность российского «военного» рубля многократно выше, чем американского доллара. Если сравнивать военные бюджеты США и РФ по этому курсовому показателю, то разница между ними окажется уже не столь существенной, говорит директор Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ) Руслан Пухов.
«Когда США активно вели две войны — в Ираке и в Афганистане — американский военный бюджет был больше, чем у всех остальных стран мира вместе взятых. Глобальные военно-политические амбиции приходится оплачивать, в этом ничего удивительного нет. Но как бы ни старались в SIPRI, практически невозможно из абстрактных цифр военных расходов сделать вывод о реальных военных возможностях той или иной страны. Между этими показателями отсутствует прямая корреляция, и ее не обнаружит никто во Вселенной», — утверждает он.

Военный рубль гораздо «тяжелее», чем тот же самый рубль условно гражданский. С учетом паритета покупательной способности рубля и доллара разрыв в финансовом обеспечении российских и американских военных амбиций окажется уже не одиннадцатикратным, а будет только в четыре-пять раз в пользу США, полагает Пухов, подчеркивая, впрочем, что эти расчеты сделаны навскидку.

«На один доллар Пентагон может прибрести военных услуг и заказов в несколько раз меньше, чем Минобороны за 75 рублей. Сравнимые по тактико-техническим характеристикам вооружения обходятся российскому бюджету в разы дешевле, чем американскому. Условно говоря, за те же деньги мы можем поставить в войска в несколько раз больше техники, чем американцы — конечно, не в десять-одиннадцать раз, но тем не менее», — объясняет военный эксперт.

Заместитель Пухова по ЦАСТ Константин Макиенко продолжает: публикуемые SIPRI цифры роста military burden для России связаны не только и не столько с абсолютным увеличением затрат по военным статьям федерального бюджета, сколько с падением национального ВВП в 2020 году из-за последствий пандемии.

«Гражданская экономика из-за пандемии сжалась, а военные расходы остались нетронутыми или даже возросли. Соответственно, из-за этих “ножниц” их доля в ВВП увеличилась. Более того, военные расходы в рублях могут даже снижаться, но если ВВП падает опережающими темпами, то военная нагрузка на экономику будет все равно нарастать», — поясняет Макиенко.

Воюют не числом денег, а уменьем их расходовать

Отчеты SIPRI о военных бюджетах стран воспринимаются в среде военных экспертов с достаточной долей скептицизма, признаётся член коллегии Военно-промышленной комиссии РФ Виктор Мураховский.

«Обороноспособность каждой конкретной страны, возможности ее вооруженных сил никак напрямую не вытекают из размеров ее оборонного бюджета. Среди полусотни параметров, по которым специалисты военной науки определяют боевой потенциал страны, бюджетные расходы находятся где-то ближе к концу списка», — говорит он.

Первыми в списке факторов, влияющих на возможность государства эффективно обороняться, Мураховский называет состояние сил стратегического ядерного сдерживания, возможность создания самодостаточных войсковых группировок на стратегических направлениях, степень насыщения войск современными вооружениями, возможности контроля аэрокосмического, а сегодня и кибернетического пространства. Даже численность вооруженных сил находится во втором десятке списка.

К слову, как упомянул в обращении к Федеральному Собранию президент Владимир Путин, на конец 2020 года доля современных образцов вооружений, военной и специальной техники в Вооруженных силах Российской Федерации доведена до 70 процентов.