Зачем Нетаньяху примчался в Кремль

В четверг в Женеве начался трехдневный раунд переговоров «шестерки» посредников (Россия, США, Франция, Великобритания, Китай и Германия) и Ирана по ядерной программе. В конце минувшей недели представители «шестерки» объявили, что вплотную приблизились к достижению договоренности с Тегераном. Соглашение предполагает, что в обмен на обязательство приостановить на полгода работы на своих ядерных объектах Ирану могут вернуть замороженные в западных банках активы на $3 млрд и ослабить действие международных санкций, что даст Тегерану еще около $10 млрд.


Интрига заключается в том, что накануне в Москве побывал премьер Израиля Биньямин Нетаньяху и встретился с президентом РФ Владимиром Путиным. Лидер Израиля является главным противником сделки «шестерки» с Ираном: он добивается демонтажа иранских центрифуг и ликвидации его реакторов, то есть полного сворачивания ядерной программы.


По информации «Коммерсанта», Нетаньяху предложил Путину собственную сделку. Россия добивается, чтобы договоренности с Тегераном были максимально жесткими. Речь, в частности, может идти об ужесточении системы контроля за иранскими ядерными объектами и возможности доступа на его секретные предприятия. Взамен Путину перейдет роль главного миротворца в иранском урегулировании – как это случилось с российской инициативой по ликвидации сирийского химоружия.

«Невнятная международная политика Барака Обамы открывает Кремлю новые возможности переиграть США на дипломатическом поле. В Сирии Россия выиграла во всех отношениях, в случае с Ираном у нее тоже есть мотивация оказаться в авангарде решения серьезных мировых проблем», – заявил директор Российского еврейского конгресса (РЕК) Бенни Брискин, который десять лет был советником Нетаньяху.

По итогам переговоров лидеры сделали заявления для прессы. «Рассчитываем, что в ближайшее время взаимоприемлемые развязки будут найдены. И как показали консультации «шестерки» с Ираном, возможность имеется, она есть, и у нас, у России, во всяком случае, оптимистический взгляд на переговорный процесс», – сказал президент РФ. «На мой взгляд, это будет мирное, дипломатическое решение вопроса атомного оружия в Иране, в точности так же, как это было достигнуто в отношении химического оружия Сирии», – со своей стороны заявил израильский премьер. В принципе, слова Нетаньяху можно трактовать, как согласие Путина принять условия сделки.

Похоже, Владимир Путин становится верховным арбитром на Ближнем Востоке. Сначала успех российских инициатив в Сирии. Потом визит в Каир (которому Вашингтон приостановил военную помощь) главы МИД РФ Сергея Лаврова и министра обороны РФ Сергея Шойгу для встречи с временным президентом Египта Адли Мансуром, на которой речь шла о закупке российского оружия на 2 млрд долларов. Теперь – закулисные договоренности с Израилем и перспектива стать модератором в урегулировании иранской проблемы.

Означает ли это, что Москва начинает стабильно переигрывать Вашингтон на Ближнем Востоке, и чем закончатся переговоры «шестерки»?

– Путин понимает Нетаньяху лучше, чем все остальные в «шестерке», поскольку Россия с Ираном граничит, – говорит президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский. – В конце концов, это у нас с Ираном проблемы по Каспию, а не у Франции, Англии или Америки. Но все, что находится глубже в этих переговорах, я обсуждать не готов. Есть вопросы, которые я знаю, но не стану обнародовать их через СМИ. Могу сказать только, что Путин с Нетаньяху разговаривали 4,5 часа – это хороший показатель.

«СП»: – Как будет развиваться ситуация на переговорах «шестерки»?

– Будет принято соглашение с Ираном, потому что «шестерка» еще до поездки в Женеву знала, что едет с Тегераном договариваться. Это решение принято. Понятно также, что дипломатия провалилась, и ядерная бомба у Ирана будет. Теперь вопрос, как сказать об этом, делая вид, что ее не будет никогда.

«СП»: – Почему, если бомба будет, санкции снимут?

– Потому что мировая дипломатия «облажалась», говоря по-русски. Она сделать с Ираном ничего не может. Идея, что санкции на Тегеран влияют – неправильная. Они ни на кого и никогда не влияли в достаточной мере, чтобы остановить такую вещь, как ядерная программа. В этом плане Иран ничем не отличается от Советского Союза времен Сталина, или Китая времен Мао Цзэдуна. Не тот случай, когда на решение Ирана может что-то повлиять.

«СП»: – Раунд изначально запланирован как трехдневный и должен завершиться в пятницу, 22 ноября. Но стопроцентной уверенности в этом нет. «Мы не знаем, когда они закончатся. Мы будем разговаривать столько, сколько будет необходимо для того, чтобы добиться прогресса», – заявил пресс-секретарь верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Майкл Манн. Почему, если соглашение на мази, переговоры могут затянуться?

– На мази смысл соглашения. А дальше идет дожимание ситуации. Например, есть особые претензии Франции, которая честно отбивает на переговорах дотации Саудовской Аравии. Есть еще свои реверансы Ирана с Россией и Ирана с Китаем. Все это требует обсуждения.

«СП»: – Можно ли говорить, что Путин становится верховным арбитром на Ближнем Востоке?

– Верховный арбитр в этом мире один – Господь Бог. Владимир Владимирович просто работает грамотно, взвешенно, не пытаясь продемонстрировать, что всех может разгромить, не теряя на этом деньги, силы, убитых и раненых военных. Это правильная позиция.

Позиции Китая и США в регионе гораздо серьезнее, потому что они могут подкрепить их деньгами. А в случае Америки - и военной силой. Но Штаты слишком разбрасываются, у них было слишком много «хотелок». А Китай заходить с военной силой вообще никуда не будет – у него голый экономический интерес. В этой ситуации Россия работает грамотнее. Вот и результат.

«СП»: – Я смотрю, вы настроены оптимистично…

– Я не большой сторонник негатива. Мы просто входим в новую эру – ядерную, где будет много маленьких атомных арсеналов у разных стран. Одной из них будет Иран, другой – Саудовская Аравия, которая получит бомбу от Пакистана. Потом ее, безусловно, получит Турция. В итоге через 20 лет из примерно 40 стран, которые в состоянии изготовить атомную бомбу, ядерные арсеналы будут примерно у 30-ти. Просто надо это понимать. Были времена, когда не было пулеметов, самолетов, динамита и химического оружия, не взрывались атомные бомбы в Хиросиме и Нагасаки. А потом это появилось. Сейчас происходит другое – развал на наших глазах режима нераспространения.

«СП»: – Можно ли сказать, что встреча «шестерки» станет дипломатической победой России?

– Я с осторожностью отношусь к дипломатическим победам. Победы бывают пирровы. Большей дипломатической победы, чем прорыв от «империи зла» к душке Горби, в российской истории не было. Результатом ее стало исчезновение Советского Союза, банкротство страны, глобальный кризис, уничтожение промышленности и образования и торжество исключительно клептократии. Поэтому не надо о победах – чтобы не возникало головокружения от успехов, как говаривал Иосиф Сталин на тему коллективизации.

Между нами и Израилем сейчас контакты очень прочные и позитивные, на порядок лучше, чем у израильтян и американцев. Кроме того, существует уникальная ситуация: наши отношения с Ираном максимально хорошие, насколько это вообще возможно с таким тяжелым соседом. Это, безусловно, дает России большие возможности для разблокирования узла противоречий Ирана и Израиля.

Но говорить о победах нужно по результатам. Если мы разблокируем израильско-иранское противостояние, и выведем его на уровень хотя бы отношения СССР-США после Карибского кризиса – это будет великой дипломатической победой. А пока сохраняется возможность войны. И женевским соглашением она только приближается. На деле, достижение женевского соглашения будет победой иранской дипломатии, а не российской…

– Путин не принял предложение Нетаньяху, проблема в том, что Израилю нечего нам предложить, – уверен военный эксперт и блоггер Анатолий Эль-Мюрид. – Что будет происходить в Женеве, было понятно еще неделю назад: Иран объявляет на полгода мораторий на все ядерные исследования, а взамен получает частичное снятие санкций, и размораживание 3 млрд долларов в американских банках. Эти полгода используются, чтобы провести переговоры по окончательному урегулированию. Тем более, США получают рычаг давления на Тегеран – через полгода они могут вернуть санкции на место.

Но в переговоры вклинилась Франция, у которой имеется коррупционный интерес. Он связан с тем, что арабские шейхи активно финансируют французских политиков. В результате французы выставили Ирану дополнительные требования – предоставить права на строительство нескольких атомных станций. Сейчас члены «шестерки» пытаются «уболтать» Францию, и примерно 23 ноября соглашение, скорее всего, подпишут.

«СП»: – Соглашение означает, что Иран реально откажется от ядерной программы, и не будет делать бомбу?

– Бомбу он и без соглашения не будет делать – для этого у Тегерана нет соответствующей промышленности. Если сравнить ядерные программы Пакистана и Ирана, то видно, что у Тегерана нет целых отраслей, необходимых для реализации военной ядерной программы. То, что у Ирана в ближайшее время не может быть ядерного оружия, – факт, о котором все знают.

«СП»: – Санкции снимут – и за полгода иранский вопрос должен быть окончательно урегулирован. Что это значит на практике?

– Основная проблема переговоров – ядерное топливо для иранских атомных станций. Построить станцию – полдела. Нужно еще снабжать ее топливом. А ядерное топливо – это узкий специализированный рынок, на котором работают всего три крупных поставщика: США (совместно с японцами), Франция и Россия. Все трое заинтересованы, чтобы не дать возможность Ирану производить собственное ядерное топливо и поделить иранский рынок между собой. Разговоры про военную ядерную программу – только прикрытие для реализации истинных интересов.

А Иран такая ситуация не устраивает. Он считает, при таком раскладе ему в любой момент – по политическим мотивам – могут перекрыть поставки топлива, и потому хочет производить собственное ядерное топливо.

Сейчас все ищут выход из этого положения. Вариант обозначается такой: каждая сторона, включая Тегеран, сможет строить в Иране свои атомные станции. Дело в том, что ядерные реакторы рассчитаны на определенное специфическое топливо. Российские работают на российском топливе, французские – на французском, и так далее. Иранские станции, скорее всего, получат возможность работать на иранском топливе, которое Тегерану все же разрешат производить.

Наши интересы в этом вопросе совпадают с американскими и французскими. Всем нам невыгодно, чтобы Иран прекращал ядерную программу, как того хочет Израиль. Иначе все мы – США, Франция и Россия – иранский рынок потеряем. Тегеран тогда не позволит никому строить у себя станции под предлогом, что будет полностью зависим от внешних поставок топлива.

Между тем, ядерная программа Ирана очень масштабная. Он хочет к концу XXI века построить около 50 реакторов – в том числе, с помощью США, Франции и России. Это очень серьезный рынок ядерного топлива, и очень серьезные деньги. Терять их никто не хочет, поэтому переговоры об окончательном урегулировании иранской проблемы будут еще идти долго…