У Европы при отказе от российского газа есть лишь одно спасение

Как будет жить Европа, если воплотит в реальность свои планы отказаться от российских энергоносителей? На этот счет у западных экспертов есть две точки зрения: либо ускорить так называемый зеленый переход на возобновляемые источники энергии, либо увеличить добычу углеводородов. В реальности им мог бы помочь третий путь, но вряд ли они его выберут.


С самого начала экономической войны, которую Запад объявил России, резко обострилась борьба между двумя группами влияния в западном мире: борцами с глобальным потеплением и теми, кто призывал к возврату к широким инвестициям в нефтегазовый и угольный сектора.


Позиция первых звучала так: конфликт между Россией и Украиной – шанс на ускоренное внедрение зеленой энергетики и электромобилей. Ведь на фоне растущих цен на газ, нефть и уголь зеленая энергетика выглядит более конкурентоспособной. Сторонники ископаемого топлива говорили прямо противоположное: нынешние сверхвысокие цены на энергоносители – результат многолетнего недофинасирования. Много лет на Западе считалось неприемлемым инвестировать в расширение добычи ископаемого топлива.

А в это время Владимир Путин заявляет, что отказ Европы от российских энергоносителей – это «экономическое самоубийство». Но сторонники двух этих точек зрения пытаются представить дело совсем иначе. Одни уверяют, что конфликт с Россией ускорит переход Европы на безуглеродную экономику, а вторые даже говорят о возрождении сектора ископаемых топлив. Кто же прав на самом деле?

Суровая реальность

Если взглянуть на ситуацию трезво, то она такова: в настоящий момент для Европы выбор между зеленым переходом и торможением зеленого перехода просто не стоит. Это звучит парадоксально: известно, что зеленый переход для того и нужен, чтобы вытеснить углеродную энергетику. Однако сокращение потребления ископаемого топлива из России – а оно для ЕС уже началось – нельзя быстро компенсировать ни ветряками, ни солнечными батареями. Инвестировать в них европейцы меньше не стали. Но пока они войдут в строй в заметных объемах, пройдут годы и годы.

Энергетика – вообще крайне консервативная отрасль. Достаточно вспомнить, что основная часть тепловой энергии в недавно отказавшейся от российского газа Финляндии все еще получается сжиганием древесины – и это в 2020-х годах! Точно так же из угля в мире все еще получают больше электроэнергии, чем из газа. Неудивительно, что переход на технологии, которые начали массово внедрять 20 лет назад – ВЭС и СЭС, ветряные и солнечные электростанции – еще дальше от своего завершения.

Но все это не снимает вопроса: вызвала ли экономическая война с Россией отказ от безуглеродного будущего в западных странах? Или символы веры в климатические ужасы окажутся сильнее, и крестовый поход «прочь от углерода» продолжится? Симон Талиаплетра (Simone Tagliapietra) из аналитической организации Bruegel считает, что сработают сразу два варианта, но один за другим. «В краткосрочной перспективе нам нужна смесь решений обоих типов – и «коричневых» (углеродных), и «зеленых» (безуглеродных). Если мы снова откроем угольные ТЭС на один-два года, думаю, это не станет огромной проблемой – если тем временем мы будем наращивать мощности зеленой энергетики».

И решения в таком стиле уже применяются. До весны 2022 года Греция планировала остановить все угольные ТЭС в 2023 году: те работали на буром угле и давали 10% местного электричества. Сейчас срок закрытия перенесен на пять лет – к 2028 году.

Но если греческий премьер сразу оговорился, что мера временная, то кое-кто в ЕС настроен совсем иначе. Официальная Варшава, до того обещавшая остановить угольные ТЭС до 2049 года, устами своего вице-премьера Яцека Сасина заявила: «Мы хотим, чтобы угольная энергетика в Польше продолжала работать куда дольше, чем до 2049 года». Почему так – понятно. Польша не просто получает из угля 70% электричества, но еще и сама его добывает. Переход на СЭС и ВЭС не только поднимет стоимость электроэнергии, но еще и заставит эту страну покупать продукцию других стран, чтобы обеспечить себя энергией. Поляки, глядя на нестабильность в мировой торговле, предпочитают иметь свое грязное решение, чем более чистое, но чужое.

Все это – как чуть ранее в США – ведет к быстрому росту потребления угля, благо газ в ЕС сейчас стоит столько, что покупать его там не особенно хотят. Международное энергетическое агентство уже спрогнозировало, что потребление черного топлива в 2022 году поставит рекорд, превысив восемь миллиардов тонн.

И все же крупнейшие экономики Европы пока идут по линии «возврат к углеродному топливу – всего лишь временное явление». Чтобы понять, не станет ли это временное явление постоянным, нужно оценить ключевое: может ли зеленый переход в ближайшие несколько лет действительно дать такой рост генерации, чтобы уголь стал только временной альтернативой.

Самое слабое место зеленого перехода

Чтобы заменить угольные и газовые ТЭС хотя бы через несколько лет, уже сейчас надо строить ВЭС и СЭС куда активнее, чем это делается сегодня. Но есть технические детали, которые заставляют сомневаться в том, что такая активизация в самом деле произойдет. По крайней мере, в заметных масштабах.

Почему? Все дело в том, что ветряки и солнечные батареи – намного более материалоемкие средства производства электроэнергии, чем ТЭС или АЭС.

Чтобы выработать миллиард киловатт-часов на АЭС, при ее строительстве придется потратить 168 тонн металла и 760 тонн бетона – всего 928 тонн. Угольная ТЭС потребует 314 тонн металла и 870 тонн бетона. Газовая – 171 тонну металла и 400 тонн бетона. То есть по материалоемкости они примерно сопоставимы.

А вот миллиард киловатт-часов от ветряков потребует 8000 тонн бетона и 1978 тонн металла. От СЭС – 9430 тонн металла и 4000 тонн бетона. То есть СЭС и ВЭС на порядок более материалоемкие, чем АЭС и ТЭС – примерно в десяток раз. Между тем стоимость цемента, стали и алюминия за последние два года выросла в разы. Значит, удельная (на киловатт-час выработки) цена новых зеленых электростанций выросла серьезнее, чем цена новых ТЭС и АЭС. Причем – в разы серьезнее. Вдобавок производство цемента физически завязано на расход большого количества природного газа.

Экономическая война Запада против России, таким образом, превратилась в безвыигрышную игру. Какой бы вариант не выбирали западные государства в попытке уйти от российской нефти и газа, они сталкиваются со все более высокими ценами. Попытаться заместить русский газ углем из ЮАР или тех угольных месторождений, что еще разрабатывают в ЕС – значит, задрать цены на уголь в разы. И заодно нанести удар по своей же борьбе с глобальным потеплением.

Попытаться заместить русский газ ветряками и солнечными батареями? Внезапно натолкнешься на тот факт, что нужные для этого материалы подорожали не хуже газа – причем нужно этих материалов в десяток раз больше, чем если строить АЭС или ТЭС.

В обычных условиях высокая материалоемкость ветряков и солнечных батарей не беспокоила западные страны. Еще бы: ведь к ним не нужно покупать топливо. Вложился при строительстве – и дальше стриги купоны. Благо затраты на технические проверки, уборку пыли или полив лопастей керосином зимой (чтобы не обледеневали) сравнимы с затратами на ремонт ТЭС.

Но в новой экономической реальности ситуация резко изменилась. Необходимость вложить основную часть затрат при строительстве (как у СЭС и ВЭС) означает, что одномоментные траты на электростанции, построенные сейчас, окажутся очень высокими. А вот разделить траты на многие десятки лет – как это происходит с ТЭС, которым нужно покупать топливо – в рамках зеленой энергетики не получится.

Есть ли выход из зеленого тупика?

Как уже писала газета ВЗГЛЯД, есть и такой вариант развития безуглеродного перехода, который экономически по силам Западной Европе. Речь идет о переходе на дрова – по финскому образцу. В Финляндии из дров получают много больше первичной энергии, чем из нефти и нефтепродуктов или от АЭС, Европа обладает теплым климатом, в котором леса наращивают свою биомассу до трех-четырех раз быстрее, чем в сибирской тайге. Крупные площади под лесом даже в таких странах, как Германия или Франция. Нет ничего нереального в том, чтобы покрыть потребности ЕС в отоплении за счет древесины.

Но и этот путь, пусть и единственно реальный, ЕС на практике не поможет. Чтобы организовать заготовку, перевести угольные ТЭС на древесную щепу и так далее, потребуются многие годы и крупные капиталовложения. Пойти на эти капиталовложения можно, только если принять: ветряки и солнечные батареи не помогают в условиях дорогих металлов и цемента. Экономическая война с Россией блокирует зеленый переход на все, кроме дров, не менее надежно, чем блокирует возможности европейцев потреблять газ в прежних объемах.

Конечно, возникает вопрос: если все так печально, то что же будут делать современные западные политики? Как ни странно, ответить на него очень тяжело. Рациональный анализ может вполне точно предсказать только те действия, которые осуществляются рациональными игроками. После начала экономической войны против России не совсем ясно даже то, есть ли у Запада вообще рациональные игроки-политики. А действия иррационального характера, обусловленные эмоционально, заранее предсказать нельзя.

Западная энергетика вступила в полосу неопределенности, чем-то напоминающую современные действия украинских политиков. Рациональных, работающих вариантов выхода из энергетического кризиса и борьбы с глобальным потеплением у европейских и американских лидеров не осталось. Расширять добычу нефти и газа они не хотят, расширять зеленую энергетику в нужном темпе не могут, а переход на дрова затруднен нежеланием западного политикума признать поражение в области СЭС и ВЭС. Энергетическое будущее золотого миллиарда напоминает римское государство периода гражданских войн. Это корабль без руля и без ветрил – поэтому никто не знает, у какого берега он потерпит крушение.