США будут просить о мире. Осталось уговорить русских

Если противник очень хочет начать переговоры, но по каким-то причинам не может прямо об этом сказать, он должен дать понять, что хочет этого, но окольными путями, чтобы не потерять лицо. Лучше всего – через посредников. Совсем хорошо, если их будет несколько и каждый из них добавит что-то своё к предложениям, которых официально как бы и нет – а неофициально о них все знают.


Турецкий гамбит


Именно такой сегодня выглядит международная ситуация вокруг Украины.

Президент-нацист Владимир Зеленский делает громокипящие заявления, что ни на какие переговоры с Россией он идти не собирается «до возвращения к границам 1991 года», до «выполнения требований Устава ООН» (почему прямо не сказать про отмену результатов референдумов? Это отдельный вопрос) и до предварительного согласия России выплатить триллион долларов репараций (почему так мало?).

В то же самое время люди, которые гораздо больше, чем Зеленский, причастны к принятию решений – в том числе о переговорах – изо всех сил подмигивают друг другу и показывают, что переговоры не только возможны, но и очень желательны.

Первое характерное заявление по этому поводу за последние сутки сделал президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган.

«Наша работа по посредничеству продолжается непрерывно. Последнее решение российской стороны по Херсону – положительный момент, значимое событие», – сказал он и добавил, что у него сложились доверительные отношения с Владимиром Путиным. Эрдоган утверждает, что именно благодаря этим доверительным отношениям удалось возобновить участие России в зерновой сделке.

Туреций лидер, как давно известно, пытается извлечь максимальную выгоду из ситуации на Чёрном море как для своей страны, так и для себя лично. Процитируем израильского, недружественного по отношению и к России, и к Турции политолога Сергея Ауслендера: «У Эрдогана просто поразительный гешефт от этой войны».

И этот гешефт – это выгода посредника, который может договариваться с каждой из сторон, которые не могут общаться друг с другом. Даже о «гарантиях» Украины в рамках зерновой сделки первым заявил не кто-нибудь, а турецкий министр обороны – и именно Анкара, а не Киев, с русской точки зрения, несёт ответственность за исполнение условий соглашения до 18 ноября. Теперь Эрдоган даёт понять, что может быть посредником и «по более широкому кругу вопросов» – и поэтому считает себя вправе оценивать действия российской армии.

Эрдогану, кстати сказать, нужно не перемирие на Украине. Ему нужен именно сам факт посредничества в неких полуофициальных переговорах для того, чтобы поднимать свой статус в международных отношениях. На перемирие он как раз не рассчитывает – иначе невозможно объяснить заявление его министра обороны о том, что зерновая сделка будет продлена ещё на год. Потому что эта самая сделка имеет смысл лишь постольку, поскольку продолжаются военные действия и есть угроза блокады портов и минирования акваторий.

Старый солдат говорит прямо

Эрдоган успел высказаться первым, но он – отнюдь не единственный, кто говорит о мирных переговорах на Украине. Об «окне возможностей для переговоров» неожиданно заявил действующий глава комитета начальников штабов США Марк Милли. Если турецкий премьер демонстрировал восточную хитрость и витиеватость, то генерал, как человек военный, высказался прямо:

«Когда есть возможность вести переговоры, когда можно достичь мира, воспользуйтесь ею. Ловите момент».

Милли объяснил, что это за момент: он возникнет в том случае, если «линия фронта в зоне проведения спецоперации стабилизируется зимой». Почему зимой и когда, по мнению Милли, наступит зима, не так важно. Важно в его заявлении вот что:

«Взаимное признание того, что военная победа, вероятно, в прямом смысле этого слова может быть недостижима военными средствами».

Милли – американский генерал, его положение в Вооружённых силах США аналогично положению начальника Генерального штаба РФ. Россия – официальный враг США, против нас Америка ведёт «прокси-войну», или «гибридную войну», или просто воюет против нас украинцами, называйте это как угодно. Так что признать, что Россия может победить, Милли не может никак – ни публично, ни непублично. Он же на службе.

Но в то же время он признаёт, что у США, которые воюют Украиной – нет возможности победить Россию! И именно потому, что военная победа невозможна, необходимы переговоры о мире.

По сути, Милли признаёт силу России и исходит из понимания невозможности победы над ней. Чтобы это увидеть, достаточно сравнить его заявление с многочисленными высказываниями американских и европейских политиков о «непоколебимой поддержке Украины» и о том, что нужна победа на поле боя.

На поле боя не получится, говорит Милли, – надо договариваться.

Понятно, что одна из причин прозвучавшего заявления – прошедшие выборы в Конгресс США. Относительный успех республиканцев серьёзно осложнил положение администрации президента Байдена – ведь республиканцы на выборах обещали «ни пенни не отправлять на Украину». Но есть обоснованное предположение, что глава комитета начальников штабов исходит не столько из ситуации в публичной политике, сколько как раз из положения на поле боя.

Что с того?

А теперь, внимание, вопрос. Должна ли Россия стремиться к мирным переговорам только потому, что необходимость их проведения признаёт противник? (Что если уж вести переговоры, то только с США, а не с Украиной, которая всё равно никаких решений о своей судьбе принять не может, даже и обсуждать не стоит, и так всё понятно).

Ответ на этот вопрос может быть длинным, а может быть очень простым. Россия, конечно, хочет мира. Но она не хочет «похабного мира». Цели СВО должны быть достигнуты. Украина должна быть денацифицирована. Русские люди и земли должны быть в составе России – в соответствии с итогами референдумов в ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областях и с Конституцией России. Мир возможен только после победы!