Владимир Путин меняет подходы к СВО на Украине

Временное затишье на фронтах последних двух месяцев подходит к концу и напоминает затишье накануне Курской битвы. Россия и накачиваемая западным, преимущественно американским оружием Украина завершают концентрацию сил на направлениях главного удара и выстраивают войска в атакующей конфигурации. Главным вопросом сейчас является выбор времени удара.


Все эти действия сопровождаются соответствующей информационно-пропагандистской риторикой, отражающей намерения сторон решить исход противостояния именно военным путём. После того как Запад публично приговорил не только российское руководство, но и Россию как государство (спорят лишь о деталях и этапах расчленения), переговоры исчерпали себя настолько, что президент сообщил об этом открыто.


Ряд событий подчёркивают, что Кремль больше не ищет компромисса между Россией и Западом. Это визит Путина в объединённый штаб родов войск, задействованных в СВО, в сопровождении ударов по инфраструктуре Украины и средствам её ПВО. Создание президентской рабочей группы по вопросам мобилизации и социальной поддержки участников СВО. Визит президента в Минск и его выступление на расширенном заседании коллегии МО РФ.

Уже один этот перечень событий говорит сам за себя. Россия делает ставку только на военный успех. Готовящаяся новая редакция Концепции внешней политики зафиксирует изменения в отношениях России и Запада.

Это означает и начало изменений внутренней политики. Мобилизация становится её центральным звеном. С мобилизацией медлили потому, что это процесс необратимый и всеохватный, коренным образом меняющий идеологию, экономику и правящий класс РФ. Сейчас окончательно ясно: других вариантов в её отношениях с Западом нет, это решение вызревшее и окончательное.

Самым главным в выступлении Путина на расширенном заседании коллегии Минобороны можно назвать не детали мобилизационной политики, а открытое признание в том, что отныне вхождение в Запад и стратегическое партнёрство с ним признано ошибкой и отказ от этого курса является исходным пунктом новой стратегии политического класса РФ.

Это не исключает ситуативных договоров, но все они будут заключаться уже не с позиции некоего желаемого стратегического партнёрства, а с позиций концептуального противостояния, и рассматриваются именно как отношения с противником. А это уже иные условия и иные гарантии. Никаких «подстроек снизу и сбоку» («жестов доброй воли» и поставок задарма) уже не будет.

Соответствующие рестрикции ждут в России и те политические группы, которые традиционно были ориентированы на Запад и не желают менять свои интересы.

Заранее отвечая на вопрос о роли политического руководства РФ в том, что Запад долгие годы оценивался неверно, Путин признал, что сам долгое время делал всё возможное, чтобы сохранить курс на вхождение в Запад, хотя с 2007 года постоянно констатировал нарастающие трудности на этом пути. Таковы были реалии и условия того периода, радикальных решений Западом принято ещё не было. Коренные перемены случились с февраля 2014-го по декабрь 2022-го.

При этом Путин не сказал, что прозападный курс был принят ещё советским руководством в послевоенный и особенно в брежневский период (Хельсинки и разрядка) и унаследован Ельциным.

Таким образом президент обошёл вопрос исторической ответственности элит и просто дал понять, что с парадигмой «Европа от Лиссабона до Владивостока» покончено, и это решение не конъюнктурное, а исходящее из новой, нелиберальной оценки реалий и коренных национальных интересов РФ.

Отныне правящий класс России будет исходить из этого и формироваться по этому критерию. Он уже формируется, эволюционно и без рывков. Ротация элит проводится параллельно с ротацией смыслов. Россия только приступает к развёртыванию своего потенциала.

Можно сказать, что постъялтинский мир начал формироваться с речи Путина на коллегии МО РФ в декабре 2022 года. До этого были альтернативы, но сейчас их нет, и это самое главное.