Борис Рожин: Надо быть готовым к новым ударам «Стрижей»

В 400 километрах от границы с Украиной, в городе Киреевске Тульской области, взорвался беспилотник Ту-141 «Стриж» советского производства. Удар выбил стёкла в нескольких частных домах, повредил строения, трое человек пострадали. Сила удара была такова, что образовалась большая воронка, земля из которой разлетелась в радиусе 100 метров. Ту-141 — это многоразовые БПЛА, способные преодолевать до 1000 км, развивать скорость до 1000 км/ч, нести на себе несколько сотен килограмм полезного груза и приземляться. Являются ли оставшиеся у Украины с советских времен «Стрижи» мощной ударной силой и насколько Россия защищена от подобных ударов? Своим экспертным мнением об этом с Накануне.RU поделился военный обозреватель Борис Рожин.


— Такие дроны запускаются ещё с весны прошлого года. Мы знаем, что такой дрон, видимо, по ошибке долетел до столицы Хорватии и упал в Загребе ещё в прошлом году. Такие дроны залетали в Ростовскую и Саратовскую области, и запуски еще будут продолжаться. Украинцы пользуются тем, что граница большая, линия фронта большая, везде системы ПВО не воткнёшь, но, с другой стороны, как сообщают, конкретно этот дрон был условно сбит с помощью системы РЭБ «Поле-21», то есть его сбили с курса.


Так что в данном случае ПВО сработала. Но это не отменяет тот факт, что за счёт большой границы такие дроны будут запускаться и дальше, к этому надо быть готовым. Надо усиливать меры, связанные с организацией ПВО, системами РЭБ, но и мероприятия по гражданской обороне тоже необходимы: вопросы, связанные с информированием граждан о том, какие есть угрозы такого рода, как действовать.

Обычно такие аппараты запускают на малых высотах, где больше шансов проскочить системы ПВО. Он идёт на низкой высоте, радар может его не заметить. Почему некоторые дроны не долетают — они, идя на низкой высоте, могут цепляться за верхушки деревьев или линии ЛЭП, поэтому тут риск достаточно существенный. Если они будут идти высоко, то их заметят и собьют, а если идти низко, то есть шанс проскочить, но усиливается риск для самого аппарата — и деньги, и усилия, потраченные на него, потеряны. Противник же рассчитывает даже за счёт каких-то разовых прилётов раздувать информационные «перемоги», а задача наших военных — максимально сбивать и минимизировать материальный и информационный ущерб от таких аппаратов.

Все потуги последних месяцев, когда падал дрон в районе Коломны, в Тульской области, в других местах, делаются для того, чтобы какой-то дрон долетел до Москвы. Уже много месяцев эти попытки идут, и что-то ничего не долетает. Могут ли при массированном пуске долететь? Теоретически, да. Но тут у ВСУ задача, скорее, не военного характера, а информационного — чтобы хоть что-то долетело, тогда можно заявить, «вот, смотрите, мы смогли».

«Стрижи» — это советские аппараты, производились они в 80-х годах. Украине досталось несколько сотен таких аппаратов, а несколько десятков уже было израсходовано в ходе 2022 г. Сколько из тех, что имелось, реально боеготовых к использованию — такая информация в открытых источниках не встречается. Но этот ресурс конечный, новые «Стрижи» не производятся. То есть они просто расходуют, чинят и используют то, что было оставлено им от СССР.

А используют они их, потому что обычные мелкие дроны так далеко не залетают. То есть китайские коммерческие БПЛА — это всё-таки приграничные области. А им требуется кустарный аналог крылатой ракеты — ну вот они и будут стараться их использовать по максимуму из того, что осталось. Возможно, если их там будут дорабатывать с помощью НАТОвских специалистов, то их опасность будет выше. Тем более, поскольку НАТО снимает информацию со спутников и других источников технической разведки о наших системах ПВО, соответственно, НАТО может предоставлять Украине информацию о потенциально ослабленных участках ПВО, где шансы проскочить выше. Это системная работа, там не запускают наобум, там изучают системы ПВО, смотрят, где есть выше шансы, чтобы чего-то достигнуть.

Использовать «Стрижи» будут больше точечно, потому что если их объединять в какую-то ударную силу, то какой-то ущерб будет нанесён, но они закончатся — и всё. А так они их растягивают, будто это некая кампания ударов. Хотя она упирается в предельный ресурс количества ракет.

Что касается вопроса нашей защищённости — посмотрим, поразили ли беспилотники хоть один серьёзный объект за последние месяцы (после декабря, когда «Стрижи» нанесли удары по аэродромам стратегической авиации в Саратовской и Рязанской областях, — прим. ред.)? Нет, не поразили. Дроны или сами падают в лесах, либо сбиваются, либо их «сажают» средства РЭБ. Да, обломками может повредить какие-то постройки, может быть, будет сопутствующий ущерб. Но если мы смотрим на ситуацию с военной точки зрения, достигаются ли какие-то военные цели, достигли ли они хоть одной серьёзной военной цели такими атаками на московском направлении? Нет, не достигли, если мы берём ситуацию на текущий момент. Будут ли они пытаться достигнуть этих целей — да, будут, соответственно, надо быть готовыми.