Надо действовать жестче, иначе вообще не стоило начинать

Последние месяцы стали «фестивалем мирных планов по Украине» — их предлагали все, кому не лень, и главы государств, и авторитетные частные лица уровня Генри Киссинджера. Не предлагала только Россия. Почему так — этот вопрос «Свободная Пресса» адресовала известному политологу Сергею Михееву.


— Почему при наличии всяких разных планов мирного урегулирования конфликта на Украине — южноафриканского, китайского, бразильского, «десятипунктового» украинского, над которым все смеются, отсутствует российский план мирного договора?


— Этот вопрос стоило бы задать тем, кто принимает подобного уровня решения, а что у них в голове, я не знаю. Моё предположение очень простое — таковой мирный план Путин озвучил в самом начале спецоперации: нейтральная Украина, демилитаризованная и денацифицированная. Вот, собственно, и весь наш мирный план. Все остальные «мирные планы» этого не предусматривают, поэтому, собственно говоря, и наша с Западом позиции не пересекаются. Что там было в Стамбульских договоренностях, полностью никто не знает, Путин поделился только частью. Видимо, что-то похожее там было, но переговоры провалились. Скорее всего, и не могли не провалиться.

— Имеется в виду, что публично озвученные предложения такого мирного договора — это как бы правила политеса, каковые даже в дворовой драке есть. Чем-то мы готовы поступиться ради заключения мира, чтобы перестали гибнуть люди, а вот жесткого соблюдения таких-то требований будем держаться до последнего…

— Ну почему же, есть такие формулировки. И Дмитрий Песков, и Мария Захарова, и все остальные постоянно повторяют, что Россия открыта для переговоров без предварительных условий. А подразумевается всё то же: нейтральный статус и прочее. То есть все понимают, что именно нас устраивает. Как и юридическая легитимность того, что признанные на референдумах территории Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей являются частью России. Негласно именно эти позиции мы считаем незыблемыми, отказываться от которых не намерены.

Но понятно, что Зеленскому идти на переговоры на таких условиях нет смысла, тем более американцы не пускают. А зачем им? Пока Запад подкидывает оружие, можно еще долго воевать.

— А какие резоны нам продолжать боевые действия? Конечно, многие надеются на новые территориальные приобретения, но вопрос — потянем ли мы их. И какой ценой они нам достанутся…

— Такого рода вопросы — они как в космос задаются. Мы не знаем, что в головах у Путина и у тех, кто его окружает. Когда-то казалось, что знаем, но оказалось, что это не так. Есть там резоны, нет ли их — но понятно, что боевые действия могли бы быть уже закончены, если бы велись гораздо жестче. Но этого не происходит. Почему? Можно только догадки строить. То ли не могут, то ли не хотят, то ли и то, и другое вместе, то ли просто ресурсов не хватает. Может, чего-то боятся, может, на что-то рассчитывают. Предметно невозможно об этом говорить, если не строить из себя всезнайку, черпающего информацию из каких-то закрытых источников. У меня таких источников нет, потому могу только догадываться…

— И какие догадки?

— Вариантов-то немного. Первый — не могут, нет технических возможностей. Второе — боятся неких ответных мер, которые не смогут преодолеть. Третье — не хотят, поскольку как бы считается, что есть некие правила игры, и есть желание оставаться в их рамках, пусть даже и выдуманных. И тем самым изображают соответствие наших действий международному праву. Может быть, боятся, что слишком резкие действия способны оттолкнуть от нас партнеров типа Китая и Индии. Но что на самом деле — неизвестно.

Хотя мне лично кажется, что все эти мотивы надуманы, надо было сразу действовать максимально жестко, тогда получили бы желаемый результат. Или не действовать вообще, додавливая ситуацию экономическими санкциями и иными несиловыми методами. Но это уже пройденный этап.

— Наверняка можно жестче, мобилизовав всю мощь армии. Но ведь начиналось-то всё как кратковременная полицейская операция, южные аэропорты всего на пять дней закрыли… А массированные боевые действия — это уже не СВО, это иначе называется. У Украины с Россией — война, у нас с ней — нет. Может, поэтому и тянем?

— Можно прятаться за любыми формулировками, но глупо отрицать то, что имеем в реальности, гибнут тысячи людей. Если исходить из тезиса, который вы озвучили, то не надо было и начинать. А раз начали — нужно было всё распланировать настолько, чтобы иметь желаемый результат хотя бы с 90-процентной гарантией.

При этом я вполне допускаю, что есть какие-то мотивы, которые нам неизвестны, но это опять же из области гаданий — чего-то не могут или чего-то боятся, потому что знают больше, чем все остальные. А мы гадать на кофейной гуще не будем.

Свободная пресса