Украина — либо наша часть, либо наш враг

Поскольку результаты украинского наступления оказались далеки от ожиданий Киева, Брюсселя и Вашингтона, на Западе заговорили о возможном мире. В качестве образца предлагается «корейский вариант»…


Поставить точку


Очевидно, под этим самым «корейским вариантом» подразумевается военное перемирие без оформления политических итогов конфликта с замораживанием ситуации на неопределенный срок. Только надо заметить, что как раз корейский пример не очень удачен для описания модели, которую предлагают сейчас.

Перемирие 1953 года зафиксировало военную ничью (стороны вернулись к тому, с чего начали войну, линия границы была лишь слегка скорректирована), а 17 сентября 1991 года, по сути, был подведён и политический итог конфликта — обе Кореи одновременно стали полноправными членами ООН. Разумеется, каждая из Корей продолжает претендовать на другую половину, но ту войну логично считать завершённой. И новая война в Корее, если таковая случится, будет следствием, но не продолжением предыдущей.

Не очень понятно, как это применимо к нынешней украинской ситуации. Между тем современная история даёт целый ряд гораздо более подходящих примеров именно таких «заморозок», на которые намекают на Западе — это когда фиксируется военное перемирие, но победившая сторона либо из-за недостатка потенциала, либо из-за политического недомыслия, либо из-за слишком сильного внешнего давления не добивается политического и юридического оформления своей военной победы.

Что позволяет проигравшей стороне начать подготовку к реваншу. Максимум примеров заморозки конфликта без его окончательного разрешения дало постсоветское пространство. К сожалению, безнадёжно «завис» конфликт в Приднестровье, поскольку у Молдавии нет сил для реванша, а привлечение помощи Украины и Румынии для военного решения вопроса вызывает инстинктивное опасение у Кишинёва. Но и мирного политического варианта разрешения конфликта не просматривается.

В начале 1990-х Грузия де-факто потеряла Абхазию и Южную Осетию, но Москва не довела военную победу до политического решения. Естественно, Тбилиси стал готовиться к военному реваншу и предпринял его в августе 2008 года. Однако попытка реванша закончилась для Грузии ожидаемо печально, после чего Москва всё-таки признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Тем не менее, до конца и этот конфликт не решён. Для окончательного решения необходимо принять эти две республики либо в ООН, либо в состав РФ (причём второй вариант желательно также оформить через ООН).

Триумфально выиграв первую войну за Нагорный Карабах, Армения добилась, опять же, выгодного военного перемирия, но без политического и юридического закрепления своей победы. Затем на протяжении четверти века представители великих держав нудно и глупо рассказывали о том, что «карабахский конфликт не имеет военного решения». Хотя было прекрасно понятно, что конфликт не имеет иного решения, кроме военного. В итоге, осенью 2020 года, триумф праздновали уже в Баку — отлично подготовленный военный реванш получился очень впечатляющим. Окончательно карабахский вопрос Азербайджан решил тремя годами позже, опять же, исключительно военным путем.

К той же серии «замороженных конфликтов» относится война в Донбассе 2014-2015 годов. «Минские договорённости» стали оглушительным провалом российской дипломатии, а нынешняя украинская кампания в глобальном смысле, разумеется, является результатом советской национальной политики. Но если говорить в узком смысле, то сейчас мы расхлёбываем последствия именно позорных «минских договорённостей».

Таким образом, замораживание конфликта без его политического урегулирования может привести к возобновлению войны. Реванш проигравшей стороны не всегда удаётся, но сам факт того, что военное поражение не оформлено юридически, может привести к его возобновлению.

Осторожно: «Минск-3»

К началу прошлогоднего наступления (то есть к 4 июня 2023 г.) Украина не имела существенного преимущества на суше, к тому же российские войска были надёжно защищены мощными укреплениями. Российская сторона сохраняла превосходство в воздухе. Поэтому результаты украинского наступления вполне логичны, ожидаемы и закономерны. Но почему-то по ту сторону линии фронта ожидали совершенно другого…

Через месяц после начала наступления ВСУ, т.е. в начале июля, Румыния внезапно потребовала размещения на своей территории немецких войск на постоянной основе. Почему именно немецких — сказать сложно. Видимо, это уже генетическая память о нацистском «братстве по оружию» 1941-1944 гг. Интереснее здесь обоснование, которое дал румынский премьер-министр Марчел Чолаку: «Очевидно, что это будет долгосрочный конфликт. Мы все ожидали, что этот конфликт закончится после контрнаступления Украины».

Двумя неделями позже ещё более поразительное откровение выдал один из главных западных лоббистов Украины, министр обороны Великобритании (сейчас уже бывший) Бен Уоллес. Он заявил, что НАТО с самого начала готовилось к украинскому наступлению «за один день и одну ночь», при этом никто не задавал себе вопроса, что будет, если «один день и одна ночь превратятся в две недели, три недели, четыре недели. Какие возможности у нас на самом деле имеются в наличии?»

Наконец, в середине августа, один из офицеров ВС США, который принимал участие в подготовке украинских военных, заявил, что в НАТО ожидали от украинского контрнаступления чуда, которое Украина обещала.

Таким образом, украинская кампания подтвердила то, что давно было ясно любому вменяемому человеку: НАТО опасно отнюдь не своей силой, оно опасно своей слабостью в сочетании со стремительно прогрессирующей неадекватностью военно-политического руководства стран, входящих в альянс.

Если министр обороны ядерной державы ожидал наступления за «один день и одну ночь», не имея планов даже на две недели, а офицер ядерной сверхдержавы, непосредственно вовлечённый в ход боевых действий, верит в чудо — это действительно страшно. Румыния, конечно, от великодержавности далека, но премьер-министр страны, являющейся членом НАТО и ЕС, должен разбираться хотя бы в некоторых вопросах.

Очевидно, что Западу остро необходима передышка, чтобы восстановить своё почти загубленное военное производство и чтобы ВС Украины перестали терять и расходовать больше техники и боеприпасов, чем они получают сейчас от Запада. А истощение собственных военных запасов из-за их передачи Украине Запад сейчас вообще никак не компенсирует, на это нет ресурсов. Отсюда и разговоры о возможном перемирии. Только дело в том, что России выгодна текущая ситуация, ибо она теряет меньше техники и расходует меньше боеприпасов, чем производит. Для России совершенно недопустимо давать противнику малейшую передышку, так как это почти гарантированное поражение. А нам нужно выигрывать.

Но прогрессирующая неадекватность западных стран не исчезает. Там по-прежнему почему-то уверены, что Россия «по первому свистку» побежит «примиряться», даже если это совершенно невыгодно для неё. И, конечно же, легко согласится на «корейский вариант» или на очередную ловушку — например, «Минск-3».

К этому добавляются разнообразные мирные планы из Китая, Африки и т.д. Они занимают нейтральную позицию в этом конфликте и просто хотят его прекращения на любых условиях, чтобы продолжать вести business as usual. Но для нас это ничуть не менее вредно, чем «Минск-3».

К сожалению, в нашей политической элите до сих пор остаётся немало людей, которые на самом деле готовы «примиряться по первому свистку», ведь «свистнули» же с Самого Запада! К счастью, эти люди уже не доминируют при принятии политических решений. А кроме того, нашим «спасителем» в данном случае является сама Украина, точнее — её правящий режим, которому мир не нужен категорически, даже временный.

Главный вопрос

Украина была экономическим банкротом ещё до потери Крыма в 2014 году. Теперь её экономику полностью содержит Запад. И это проблема исключительно самого Запада, так как Украина заведомо не сможет вернуть никакие долги, ни при каких обстоятельствах. Несмотря на это, Запад продолжит безропотно финансировать Киев, так как политика для него важнее экономики. В политическом плане Запад сам себя сделал заложником Украины, что в Киеве давно и хорошо поняли и беззастенчиво этим пользуются.

Тем более, что сейчас всем представителям военно-политического руководства Украины Западом автоматически выдаётся индульгенция на совершение любых преступлений, как военных, так и коррупционных. Если война закончится, то закончится и эта прекрасная ситуация для Киева.

Огромные экономические и людские потери не имеют для киевского режима никакого значения, потому что Запад за всё платит и будет платить. Более того, массовая гибель мужского населения может быть даже желательна для руководства страны. Поскольку жители центральных и восточных регионов могут казаться деятелям киевского режима недостаточно надёжными и лояльными, хотя именно они и составляют большую часть пушечного мяса. Ещё более опасны для режима идейные нацисты, так как они слишком пассионарны и всерьёз считают себя хозяевами страны, имеющими право на власть. Однако режим не собирается делиться властью ни с кем.

Поэтому разговаривать с Москвой Киев готов лишь о выполнении «10 пунктов Зеленского», которые эквивалентны полной и безоговорочной капитуляции России. И это, в известном смысле, прекрасно, поскольку у российской «партии мира» не остаётся никаких шансов на политический успех. Но при этом адекватной части российского населения и российской элиты чрезвычайно важно чётко осознать, что именно мы сможем считать победой. Не на уровне пропаганды, а на самом деле. Необходимо понять, что сейчас главным вопросом становится территориальный. Мир можно заключать только на этом фундаменте, все остальные вопросы абсолютно вторичны.

Придётся повторить банальные вещи: государство невозможно без территории, на которой проживает население, размещаются экономика и силовые структуры, добываются природные ресурсы. Потеря территории автоматически ведёт к подрыву экономического, демографического и военного потенциала страны.

Есть ещё одна банальная вещь, которую теперь невозможно не понять: независимая Украина ни при каких обстоятельствах не может быть независимой, чтобы быть нашим другом и союзником. Украина — либо наша часть, либо наш враг, анти-Россия. К сожалению, даже до 2014 года не было никакой альтернативы, и теперь говорить об этом не имеет смысла. Восстановление прежних отношений с Западом кажется ещё более нереальным, чем раньше. Таким образом, наш враг должен быть максимально ослаблен, и это достигается не только путём военного разгрома, но и, что более важно, путём изъятия у него территорий.

С изъятием территорий с Украины автоматически уйдут остатки пророссийского электората. В связи с этим, требование защиты прав русскоязычного населения потеряет смысл, так как для жителей оставшейся части Украины этот вопрос уже не будет иметь значения. Видимо, потеряет значение и вопрос денацификации, потому что нацизм не на бумаге, а в головах. Мы не сможем решить эту проблему на территории, которая нам неподконтрольна, а значит незачем добиваться имитации и профанации. А добиваться надо физического ослабления противника. В частности, именно физически, а не на бумаге должна быть проведена демилитаризация Украины.

Очевидно, что максимально ослабленная Украина перестанет быть интересной для Запада, а её содержание просто утратит смысл, поскольку Украина уже не сможет быть угрозой и противовесом России. В частности, станет практически невозможной ремилитаризация этой страны. Если боевые действия прекратятся, дарить Украине оружие никто больше не будет, особенно учитывая крайнюю истощённость западных арсеналов. А на закупку современного оружия в хоть сколько-нибудь адекватных количествах у Киева не будет собственных средств.

Таким образом, если подходить к вопросу без штампов и стереотипов, можно отказаться от всех наших требований к Украине, особенно учитывая тот факт, что любой договор может быть в любой момент просто выброшен в корзину для мусора, что Запад нам уже многократно демонстрировал. И только один вопрос является абсолютно принципиальным — юридическое закрепление за Россией новых территорий. После военной победы, естественно.

Начинать и выигрывать

Только в одном случае приобретение новых территорий может оказаться вредным — если на ней проживает значительное количество полностью нелояльного населения (кормить врагов, готовых стрелять тебе в спину, нерационально с любой точки зрения). На Украине такие территории, безусловно, существуют. В связи с этим возникает очень важный вопрос: до какого места нам следует идти и где нужно остановиться?

Более или менее очевидно, что ограничиться четырьмя новыми регионами, которые мы уже провозгласили своими, не получится. С учётом затраченных усилий и понесённых потерь, этого уже мало. К тому же, это совершенно не ослабит Украину — даже полностью потеряв эти регионы, Киев продолжит войну.

С другой стороны, захват всей Украины будет для нас слишком тяжёлой задачей в военном отношении и, главное, может стать совершенно непосильным экономически. Соответственно, надо рассматривать некие промежуточные варианты, коих может быть почти что бесконечно много. Обсудить их все физически невозможно.

Неким оптимальным вариантом сейчас кажется занятие всего левого берега Днепра (включая и соответствующую часть Киева) и южной части правого берега — Николаевской, Одесской, Днепропетровской областей. Стоит ли идти дальше на север по правому берегу — вопрос уже крайне спорный. «Чем дальше в лес, тем толще партизаны», т.е. количество ненавидящих Россию лиц с продвижением на север и запад будет слишком быстро расти, а нам это не нужно. Тогда как достижение обозначенных рубежей ослабит Украину в нужной степени и во всех аспектах — экономическом, демографическом, военном. Ну а Запад к этому времени, скорее всего, окончательно иссякнет.

Остаётся «самая малость» — как уже говорилось, решить данный вопрос военным путём. Что, естественно, невозможно без одной или нескольких масштабных наступательных операций. И тут возникает ещё один важнейший вопрос: насколько мы к этому готовы в военном и психологическом смыслах?

Украинские войска не начнут «сыпаться», какими бы высокими ни были их потери, пока сохраняется нынешняя ситуация, сильно напоминающая «позиционный тупик» Первой мировой войны. Для того чтобы обрушить (хотя бы частично) вражескую армию, необходимы активные действия со стороны ВС РФ. Но для перехода к активным действиям необходимо выбрать точный момент, когда противник уже максимально «перемололся» и ещё не начал восстанавливаться — не перешёл к строительству мощных оборонительных укреплений, подобных нашим укреплениям, которые способствовали провалу украинского наступления.

К тому же, если наше наступление окажется неудачным (да ещё и с большими потерями) или успех будет очень незначительным (опять же, при высоких потерях), это нанесёт сильный удар по моральному состоянию армии и общества в целом (скрыть неудачу в наше время совершенно невозможно) и, наоборот, очень сильно поднимет боевой дух противника и его западных спонсоров. Причём, крайне маловероятно, что одним, даже очень успешным, наступлением удастся добиться окончательной победы. Почти наверняка наступлений понадобится несколько, и каждый раз ошибаться будет опасно.

Нынешняя война на Украине для всех её прямых и косвенных участников носит экзистенциальный характер. Поэтому эта война не может закончиться не только замораживанием и перемирием, но даже просто чьей-то победой и чьим-то поражением. Стороны стоят перед выбором между триумфом и катастрофой.

Именно поэтому цена ошибки так высока и так страшно её совершить, особенно с учётом уже совершённых ошибок. Но рисковать придётся, поскольку без риска триумфа не бывает.