Маленькая СВО на фоне большой войны

Два года назад началась СВО на Украине. В последнее время я предпочитаю именно этот термин не потому, что, как думают некоторые, танки и пушки в рамках СВО стреляют, а самолёты бомбят не так как на войне, а более гуманно.


С точки зрения истории и традиции употребления термина «война», таковой является любое военное столкновение суверенных сил, в полномочия которых входит самостоятельное объявление и ведение войны.


Война может быть объявленной и необъявленной, признанной и непризнанной и т.д. То, что мы давно уже называем «Пятидневной войной» или «Войной 08.08.08» официально, если память мне не изменяет, называлось «Операцией по принуждению к миру».

Война в Ираке не была войной с точки зрения американского законодательства, поскольку её не объявлял конгресс. Зато, например, то что мы теперь считаем полубандитскими стычками ошалевших от безнаказанности феодалов, в своё время называлось «частными войнами», а когда дело касалось феодалов высокопоставленных, конфликты которых дестабилизировали всё государство, речь шла о «феодальных войнах».

Заметьте, эти конфликты не назывались гражданскими войнами, хоть развивались в рамках одного государства, а были войнами частными или феодальными, поскольку по законам своего времени их участники имели право на самостоятельное (без воли верховного сюзерена) открытие и ведение боевых действий.

В нашем случае, я считаю, что термин СВО для описания событий, начавшихся два года назад, удобнее поскольку позволяет отделить события на Украине от давно идущей войны между Россией и коллективным Западом. Эта война началась не в 2022 и не в 2014 году. Уже в 2008 году в Грузии произошло первое международное военное столкновение в рамках этой войны.

Если же учесть, что как минимум Вторая Чеченская война была полностью спровоцирована и профинансирована Западом и уже тогда имела целью запустить распад России, то и «Пятидневная война» в 2008 году является первым международным военным столкновением в рамках войны России с Западом, но не первым военным столкновением в принципе. Первые военные столкновения этой войны произошли на российской территории.

И в 2014 году, и задолго до этого я говорил, что если враг поставил перед собой задачу заставить Россию вести настоящие боевые действия, он этого добьётся. Просто, наращивая провокации можно рано или поздно добиться положения, в котором надо или «являться на войну» или капитулировать.

Тем не менее, я считал и считаю, что Россия была абсолютно права, когда всемерно оттягивала реальное военное столкновение широких масштабов и пыталась, когда уж совсем припирали к стенке, обойтись короткими специальными военным операциями. Из них грузинская прошла, а вот украинская, в последний момент сорвалась, перейдя в длительное противостояние.

Российское руководство говорит абсолютную правду, когда утверждает, что на момент начала СВО не планировало принимать в состав России украинские территории, кроме уже вошедших в 2014 году Крыма и Севастополя. Даже признанные в 2022 году Россией независимыми ДНР/ЛНР официально вошли в состав РФ лишь 30 сентября 2022 года, по результатам референдумов проведённых как в них, так и в Херсонской и Запорожской областях. Всё это, а также сохранение в первое время в занятых ВС РФ частях Запорожской области и в полностью перешедшей под российский контроль в начале СВО Херсонской области украинских органов власти и украинской символики на административных зданиях свидетельствовало, что первоначально СВО мыслилось по типу грузинской операции 2008 года.

Киевская власть должна была сбежать (для этого, заняв находящийся на правом берегу военный аэродром в Гостомеле, вышедшие на ближние подступы к Киеву российские войска оставили свободным доступ к находящемуся на левом берегу международному аэропорту «Борисполь» — главным воздушным воротам Киева, а также не стали закрывать небо над вторым киевским аэропортом «Киев», бывший «Жуляны»). После того, как киевская власть не сбежала, была предпринята демонстративная попытка окружения города, которая возымела частичный успех, понудив киевские власти к Стамбульскому компромиссу, сорванному Западом.

Только после этого, стало окончательно ясно, что СВО на Украине – это до полного разгрома ВСУ и нынешней украинской государственности. Что останется после неё, зависит от продолжительности и разрушительности оказываемого Украиной сопротивления, но, судя по очередным заявлениям Зеленского, демонстрирующим настрой воевать до последнего украинца, останется мало. Если, конечно, в ближайшие недели киевские элиты не смогут устроить государственный переворот и быстро сдаться. Впрочем, учитывая, что все их капиталы, собственность и семьи устроены на Западе, непонятно, кто может решиться на подобную дерзость.

«Патриоты» в интернете, из тех, которые не понимают, что война – тысяча случайностей и изменение первоначального плана под давлением обстоятельств свидетельствует не о слабости государства, а о его силе, о гибкости и высокой адаптивности политических и военных структур, любят рассказывать друг другу и всем, кто согласен их слушать, что Россия изначально планировала затянуть СВО на подольше, чтобы убить украинцев побольше и воссоединить с собой всю Украину (но без населения).

Это редкий бред, как потому, что территории без населения никому не нужны (осваивать их гораздо сложнее, чем даже если бы они были заселены абсолютно враждебным населением), так и потому, что в принципе невозможно представить себе генерала, который явился бы к политическому руководству страны с докладом, что он придумал план затягивания на два (или на двадцать два) года войны, которую можно завершить за две недели.

Не будем говорить о том, что война – огромная нагрузка на экономику. Даже если наша экономика страдает меньше вражеской, она всё равно страдает. Не будем говорить и о том (и так многократно говорено), что война – огромная психологическая нагрузка на общество. Просто ещё раз повторю, что исход боевых действий решает не только заблаговременная подготовка, храбрость солдат и талант военачальников, но ещё и тысяча случайностей (например, Россия лишилась плодов практически одержанной победы в Семилетней войне, поскольку императрица Елизавета, далеко не старая женщина, умерла всего на год раньше, чем следовало).

Чем дольше идут боевые действия, тем сложнее следовать первоначальному плану и тем больше в войне становится случайного и хаотичного. Наконец, затягивание боевых действий даёт возможность не участвующим в боевых действиях врагам, собраться с мыслями и силами и оказать своему союзнику материальную а иногда (как это было во время Крымской войны) и военную помощь.

В любом случае, Запад не считает нашу близящуюся победу в СВО своим поражением в общей своей войне против России. Он проигрывает битву за Украину, но собирается оставить нам предельно обезлюженные руины, с которыми, как ни кричат «патриоты» из социальных сетей, что их надо бросить, обнести стеной и забыть, именно нам придётся что-то делать. Запад рассчитывает, что если мы не надорвались на военной операции и на санкциях, то восстановление Украины, потерявшей всю экономику и более 50% населения (причём ещё непонятно насколько больше потеряно и кто там вообще останется) нас добьёт.

Бросить территории – обесценить победу, поскольку туда тут же вернётся Запад и начнёт вновь использовать их как плацдарм против России (ему-то их обустраивать ненужно, для него это всего лишь поле боя вдали от собственных границ).

Запад не намерен уходить с Украины тихо. Он готовится напоследок громко хлопнуть дверью. Франция вооружает Армению и вместе с США подталкивает Пашиняна к попытке реванша в Карабахе. То, что это добьёт армянскую государственность новоявленных «союзников» Еревана не волнует. Им важно вновь развязать армяно-азербайджанскую войну, чтобы дестабилизировать ещё один лежащий на российских границах регион – Закавказье, где, к тому же пересекаются интересы Турции (союзник Азербайджана), Ирана (пытался использовать Армению, как противовес турецко-азербайджанскому союзу в Закавказье) и России (которая пыталась и пытается добиться установления прочного мира между обоими государствами и народами, которые она рассматривает, как дружественные).

Тревожные слухи приходят из Кишинёва, где Майя Санду, в обход своего парламента и своих военных, при поддержке Вашингтона готова поддержать и легализовать украинскую агрессию против Приднестровья. В Польше военные приготовления под прикрытием НАТОвских учений идут полным ходом и, хоть поляки боятся оказаться втянутыми в войну с Россией один на один, США шаг за шагом подводят Варшаву к краю пропасти.

России пытаются не дать выскочить не только из информационной, экономической и дипломатической войны, но из непосредственных боевых действий, пытаясь и готовясь дополнить (если устоит и дождётся) или заменить (если, что более вероятно, рухнет) Украину другими соседями России, в том числе членами ЕС и НАТО, что резко повысит уровень общего глобального противостояния и до предела приблизит нас к полноценному военному конфликту европейского, а то и мирового масштаба.

Именно в этот момент, для увеличения шансов предотвращения большой войны и для ускорения поражения действующих западных политических элит в их домашнем противостоянии с оппозициями (что предопределит невозможность дальнейшего наращивания Западом давления на Россию и принудит его искать хотя бы временного мира на любых условиях) нам необходимо успеть раздавить Украину раньше, чем Запад подготовит нам новых спарринг-партнёров.

Чем быстрее будет достигнута победа в СВО, тем менее разрушенная территория нам достанется (у Запада и его киевских друзей будет меньше времени на разрушения), тем больше у нас будет возможностей организовать на возвращённых территориях опирающиеся на местный ресурс управленческие структуры, способные материально обеспечить развёртывание и содержание на бывшей Украине достаточной для обеспечения безопасности южного российского фланга группировки ВС РФ.

В свою очередь, у Запада не будет времени на подготовку очередного военного столкновения на российских границах, а факт поражения будет использован внутризападной оппозицией для усиления давления с целью смены находящейся у власти политической элиты. Внутренние проблемы должны хотя бы временно сделать Запад более миролюбивым и относительно договороспособным.

Но, как было сказано, боевые действия чреваты тысячей случайностей и не всегда получается успеть вовремя. На этот случай повторю, что в начале СВО я писал, что нам не стоит делать ставку на освободительный поход, а надо сразу нормально, в полную силу, бомбить и убивать, пресекая любую попытку организованного сопротивления. Тогда, в результате, мы завершим боевые действия раньше (возможно, что и в месяц уложились бы), жертв и разрушений, в том числе с украинской стороны будет в разы меньше, а Запад окажется перед новой геополитической реальностью раньше, чем успеет ввести какие-либо санкции. Но, добавлял, я, если всё же, быстро не получится, сражаться всё равно надо будет до победы – сколько надо будет, столько и придётся сражаться.

Сейчас ситуация аналогичная: есть шанс быстро и успешно вырваться из затяжного противостояния с Западом, прервать навязанную им игру в повышение ставок и зафиксировать свою геополитическую победу. Но, если случится так, что по какой-то причине не выйдет (а я всё же надеюсь, что в этот раз удача будет с нами), то придётся идти до конца. Опция сдаться или отступить есть у Запада. У нас она отсутствует. Они с нами мир могут заключить только на наших условиях, на своих условиях они мечтают нас добить.

Война с Западом началась задолго до СВО. Её первыми сражениями были разворот самолёта Примакова над Атлантикой и бросок десантников в Приштину. Хотелось бы, чтобы она завершилась вместе с СВО – это была бы не только логичная, но и красивая наша победа. Однако, надеясь на лучшее, не забываем готовиться к худшему, чтобы оно, придя нежданным, не застало нас врасплох.