Россия замахнется на Одессу и Николаев и еще дальше

Папа Франциск в интервью швейцарской телерадиокомпании RSI заявил, что в конфликте на Украине проигрывающая сторона должна найти в себе смелость «поднять белый флаг» и согласиться на переговоры.


Понтифик прекрасно понимает, что никаких переговоров без капитуляции этого режима не может быть, потому что они сами заняли позицию, по которой переговоры до капитуляции для них невозможны, считает политолог, публицист, обозреватель МИА «Россия сегодня» Ростислав Ищенко. Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.


— Ростислав Владимирович, о чем на самом деле, по вашему мнению, говорил Франциск и что демонстрирует реакция на Западе на заявление Ватикана?

— Франциск говорил о том, что необходимо поднять белый флаг и капитулировать. По-моему, он очень однозначно высказался. Всегда поднятие белого флага означает капитуляцию, поэтому здесь двух мнений быть не может. Он сказал поднять белый флаг и приступить к переговорам.

То есть если бы он имел в виду просто приступить к переговорам, он бы сказал прекратить огонь и приступить к переговорам. Но он предложил им белый флаг поднять, потому что прекрасно понимает, что никаких переговоров без капитуляции этого режима не может быть, потому что они сами заняли позицию, по которой переговоры до капитуляции для них невозможны. То есть это их позиция. Следовательно, они либо капитулируют, начинают переговоры, либо переговоры не начинаются вообще.

— Какие отрасли станут локомотивом развития нашей экономики?

— Предполагаю, что в ближайшие годы будет активно работать ВПК, потому что у нас активно идут боевые действия. Но, допустим, через два года они прекратятся, наверно, по инерции какое-то время заказы будут сохраняться. А потом произойдет их сокращение, потому что, если мы не воюем, не используем снаряды, ракеты. Если не подбивают на фронте танки, артиллерийские орудия, то мы насытили армию необходимым и положили на склады что-то. Дальше нам огромные партии не нужны. Мы на учениях расстреляли партию снарядов или утилизировали старые боеприпасы, а на склад положили новые, но это уже относительно небольшие заказы. Очевидно, что ВПК не может быть локомотивом экономики в ближайшие 10-15 лет.

Для России всегда была актуальна логистика, Россия огромная страна, и несмотря на то, что в Росси железных дорог столько, что Австрию, Люксембург можно тонким металлом покрыть сверху. Но тем не менее общая связанность нашего пространства значительно меньше, просто потому что оно больше. То же относится к шоссейным дорогам. Мы знаем, что у правительства есть планы строить скоростные магистрали, которые должны связывать основные центры страны.

Будут развиваться железные дороги, сейчас достраивается вторая ветка БАМа. Железная дорога будет доведена до Якутска, дальше пойдет на Магадан. Вообще, на Дальнем Востоке, Крайнем Севере, будет продолжаться крупное дорожное строительство. Это серьезный локомотив для экономики, так как железнодорожное строительство, автодорожное строительство требует огромного количества материалов, цемента, щебня, металла, бетона. Это большие вложения и серьезное подспорье экономики.

Дальше у нас есть проблема восстановления новых территорий. Никто не знает, все уже территории присоединены, включая Херсон и Запорожье, или еще что-то будет присоединено, потому что судя по всему, мы замахиваемся и на Харьков, и на Днепропетровск, как минимум. А может на Одессу и Николаев, а может и дальше.

— А новые регионы могут стать катализаторами развития экономки?

— Они не могут быть катализаторами экономики, потому что им свою экономику надо восстанавливать. У них будет быстрое развитие, потому что восстановительное развитие всегда быстрое, но за счет вложения бюджетных средств туда, потому что свои деньги они пока не заработали, или заработали, но мало.

В перспективе они выйдут и на самоокупаемость, и прибыль будут приносить в бюджет. Это тоже понятно, потому что, допустим, Херсон — это крупный сельскохозяйственный регион, который всегда поставлял и при советской власти, и после советской власти, свою продукцию не только на Украину, но и за ее пределы, и в Россию тоже в большом количестве, и будет поставлять. Кроме того, это порт, это частично и судоремонтные мощности, судостроительные не такие, как в Николаеве, но это тоже есть. Это относится практически ко всему побережью Новороссии.

Сложнее проблема с металлургическим комплексом, потому что он был устаревший, а сейчас его практически нет, он снесен. Сложнее проблема с шахтами, потому что коксующие угли, местные антрациты, они вроде бы как уникальны, но вопрос в том, рентабельна ли их добыча, стоял еще при советской власти. Судя по всему, того размаха, который был, металлургия и добыча угля там уже не достигнет. Но ферросплавы, которые пользовались спросом на мировом рынке, и внутри России будут пользоваться спросом. Есть еще проблема производства, конкурирующего с российским.

Например, предприятия по производству алюминия, удобрений. Они поделят между собой рынок, если эти предприятия будут восстановлены. Или эти предприятия желательно не восстанавливать, чтобы не создавать лишнюю конкуренцию. То есть как будет восстанавливаться промышленность Донбасса, мне пока не очень понятно, потому что, как видите, в Мариуполе было несколько мнений, и, по-моему, к одному пока еще так и не пришли. То ли восстанавливать местное производство, то ли делать курортную зону, то ли курортную зону и порт вместе с курортной зоной, то ли еще что-то.

Это требует пристального анализа, причем анализ производственников и экономистов, которые впишут эти регионы в общегосударственную экономику, чтобы они ее дополняли и помогали развиваться. То есть они будут донорами для бюджета, скорее всего, не реципиентами. Наверное, не такими донорами, как, допустим, Москва, где сосредоточены не только предприятия, но еще и штаб-квартиры крупных компаний, где платятся многие налоги.

Но они вполне способны не только себя прокормить, но если вы помните, то Донбасс в свое время от 25 до 30 процентов украинского бюджета наполнял. Понятно, российский бюджет больше, но тем не менее все равно это большие деньги, которые пойдут в бюджет. Для начала надо разобраться с восстановительной стратегией.

Я вам еще скажу, что до тех пор, пока мы не будем точно знать, какие именно регионы войдут в состав России, нам с восстановительной стратегией будет трудно разобраться. Потому что с некоторыми предприятиями, понятно, они необходимы для просто нормального существования города, региона, а с другими не ясно. Может быть, имеет смысл создавать здесь крупное предприятие рядом с источниками сырья, рядом с морским портом, а может быть и нет, потому что многое будет зависеть от того, кто будет соседом.

Это будет Украина через границу, через несколько десятков километров, или это будет Россия. И логистика от этого будет зависеть. Дорога из Москвы в Крым через Киев или через Харьков значительно короче, чем через Ростов и через Крымский мост. От этого тоже многое зависит, в том числе и в цене товара. Мы сейчас контролируем низовье Днепра в Херсонской области и в Запорожской, и верховье Днепра в России и в Белоруссии, а все срединное течение Днепра не Россия пока что контролирует. А это крупная артерия водная, в том числе и транспортная артерия, такая же, как и Волга. Важная транспортная артерия, которая связывает центр России, Белоруссию и весь юг России, в том числе и Новороссию, Малороссию в единый комплекс. А Днепр будет полностью наш или не будет, мы этого не знаем сегодня.

Поэтому не могут быть эти регионы сейчас локомотивом развития России. В них надо еще очень много вкладывать. И повторяю, до того, как вкладывать, еще надо понять, как точно мы их будем возрождать. Но сама Россия сейчас развивается достаточно успешно. На фоне общемирового кризиса в России хоть маленький, но рост. Причем этот рост по меркам, допустим, Запада в последние десятилетия, не маленький, потому что на Западе хорошим считался рост и в полпроцента, и в процент, и в полтора. У России было полтора за прошлый год. Значит, и ожидается еще больше. Так что перспективы нормальные, даже без этих регионов, если не учитывать их в общем балансе. У нас есть очень много, начиная от логистики, о которой я уже много говорил сегодня, заканчивая дальнейшим развитием нашего сельского хозяйства.

Удобрение мы поставляем за рубеж активно, уже в большом количестве. Мы активно пытаемся захватывать мировые продовольственные рынки и будем это делать. И это тоже один из драйверов роста нашей экономики. Их много у нас. А тот же самый космос, который вот сейчас даже та же самая СВО показала, нам надо значительно активнее развивать и военный, и гражданский космос, развить космические пуски, что это не дайвер развития экономики? Там и высокие технологии, там и огромное потребление металла и всё, что хочешь. Там и топливо, и химическая промышленность там участвуют в производстве этого топлива. Это огромное количество предприятий, которые задействованы в этом цикле. Поэтому таких стратегических направлений у нас много для роста.

Но когда правительство решает, что будет с этими отпорными точками, оно исходит еще не только из того, что где можно, потому что на всех денег не хватит, но и из того, что нужно государству в данный момент. Поэтому я начал с того, что, наверное, через какое-то время нам не надо будет много вкладывать в ВПК, и его роль в общей экономике сократится. А во что мы будем вкладывать? Возможно, мы будем вкладывать даже в малый и средний бизнес. Может вернуться люди с войны, им нужны будут рабочие места, чем-то они будут заниматься. Возможностей для роста у нашей экономики вагон и маленькая тележка.