Что может и должна сделать Россия в случае кровавого развития событий на Украине

Застывшая было ситуация на Юго-Востоке Украины в любой момент может обернуться большой кровью. Должна ли Россия уклоняться от ввода войск в этот регион, какие риски при подобном развитии событий существуют и какой сценарий для нашей страны наиболее приемлем, разбиралась газета ВЗГЛЯД.


Равновесие


Отход украинского спецназа от Славянска во второй половине дня 24 апреля был обусловлен двумя не связанными между собой факторами. Во-первых, грамотным сопротивлением, которое оказала местная самооборона. И во-вторых, жесткой позицией Москвы, выразившейся и в синхронных заявлениях Владимира Путина, Сергея Лаврова и Сергея Шойгу, и в оперативно начатых учениях войск двух округов.

В украинском штабе ставка делалась на скорость операции. Захват Славянска и выход к Краматорску к ориентировочно 18.00 24 апреля с дальнейшим продвижением на юг к Горловке и Донецку критически осложнял бы возможность любого маневра для России, как военного, так и дипломатического. В военном плане, очевидно, предполагалось, что местная самооборона не окажет сопротивления, блокпосты будут сметены и город удастся легко зачистить. Единственную угрозу при таком сценарии для украинского спецназа могли представлять только ранее захваченные ополченцами БМД. Для этого в воздух и была поднята авиация, которая прикрывала продвижение маневренных групп. Видимо, украинская сторона полагает, опираясь на данные разведки, что у самообороны нет ПЗРК, но уничтожать БМД внутри населенного пункта боится. Самооборона же, в свою очередь, не подводит технику к блокпостам на окраинах города, где ее довольно легко могут уничтожить те же самые вертолеты. Сбить же самооборону с блокпостов быстро и без потерь украинским частям не удалось, и весь план пошел коту под хвост.

Таким образом, под Славянском на данный момент сложилось динамическое равновесие сил, при котором обе стороны остерегаются друг друга. Украинская сторона не хочет нести потери без явного шанса на успех. Местная самооборона вряд ли может планировать что-то наступательное и просто выжидает дальнейших действий украинского спецназа.

Но если бы приказ из Киева продолжать движение в Славянск и Краматорск поступил, большая часть задействованных в операции частей подчинилась бы. Равновесие было бы нарушено, и украинской стороне пришлось бы применить артиллерию и авиацию, что повлекло бы за собой критические потери среди мирного населения уже к наступлению темноты. И автоматически привело бы к втягиванию России в конфликт.

Резкие заявления Москвы и начавшиеся учения поставили киевскую власть именно перед таким выбором, и приказа на продвижение в город не последовало. Дальнейшее развитие событий зависит сейчас исключительно от Киева, о чем уже сказал российский министр иностранных дел. А киевская власть зависит от США, которым и предложено их урезонить. Единственный пока возможный мирный выход из ситуации – отвод украинских войск в сторону города Изюм и консервация ситуации на неопределенный срок. Это приведет к проведению на территории Донецкой Республики референдума о независимости, сторонники которой множатся с каждым выстрелом.

Для хунты это и политически, и психологически неприемлемо, поскольку без контроля над юго-востоком страны они как не имели легитимности, так и не будут, и любой исход президентских выборов станет по сути дела фикцией. Кроме того, результаты референдума легитимизируют сложившееся положение вещей. Как в такой ситуации США будут уговаривать их отказаться от военного решения – непонятно. Впрочем, дестабилизация обстановки вплоть до ввода российских войск выгодна именно США, а никак не России, поскольку задним числом «оправдывает» позицию Вашингтона по отношению ко всему происходящему и окончательно демонизирует Москву.

Иными словами, достаточно лишь одного шага, чтобы все рухнуло.

«Точкой невозврата» может стать возобновление попыток со стороны прокиевских войск захватить Славянск. Это неминуемо приведет к большим потерям с обеих сторон и к эскалации насилия. До самого последнего момента украинские части избегали пехотного боя, предпочитая лишь демонстрировать наступательную активность. Если они и дальше будут так себя вести, то они по логике будут просто вынуждены применить единственный имеющийся у них козырь – большую огневую мощь. Это примерно тот же сценарий, который был использован грузинами в Южной Осетии – массированное применение тяжелого вооружения, ствольной артиллерии, систем залпового огня и авиации по площадям с целью деморализовать противника.

В этой обстановке у российской стороны не останется иного выбора, кроме как ввести в регион вооруженные силы.

Плюсы и минусы

Тем не менее, существует много аргументов против такого решения.

Первой и естественной реакцией США станет введение так называемых санкций третьего уровня, которые затрагивают российские госкомпании и корпорации. Эти санкции уже списочно известны, они были одобрены Конгрессом, но отложены на неопределенный срок. Просчитать их долгосрочный эффект не берется никто, именно потому они и вызывают столько опасения и негативных эмоций у особо пытливых умов. Экономика – слишком многофакторная материя, чтобы можно было ее математически просчитать, хотя именно на математических схемах обсчета и строятся все экономические теории капитализма последних ста лет. Сейчас и Россия, и США, и Европа оказались в ситуации, когда подобные аргументы просто не действуют. Ссылки на экономическую угрозу со стороны США просто неприемлемы для российского общества. Оно мыслит другими категориями.

Наоборот – как раз отказ от поддержки Россией Юго-Востока Украины даст крайне негативный внутренний эффект. Он будет воспринят как слабость, проявленная руководством страны под давлением США, причем особенно экономическим давлением. В ситуации, когда большинство населения России поддерживает действия президента в Крыму и вообще в регионе, проявление такой слабости приведет к подрыву легитимности государственной структуры России в целом. Общественное мнение скорее воспримет некую перспективную угрозу, которая видится неясно и туманно, чем согласится с публичным унижением, которое уже будет восприниматься не как унижение президента и правительства, а как унижение российского общества в целом. Это как раз тот случай, когда на внешнюю политику большее давление оказывают не прагматические высоколобые соображения, а эмоциональный настрой.

С прагматической же точки зрения куда большую опасность могут представлять технологическое давление со стороны США и воздействие на Россию по всему спектру спорных вопросов одновременно.

До сих пор единственным внешним воздействием, приведшим к неким проблемам внутри России, были кратковременные сбои в работе платежных систем. Они быстро одумались, но зато продемонстрировали уязвимые точки – технологическое отставание в неких отраслях коммуникационной сферы. Дальнейшее блокирование российской финансовой системы (например, отключение от SWIFT) действительно может дать вредоносный эффект, но тоже ненадолго. В среднесрочной перспективе такое давление лишь убыстрит кооперацию в высокотехнологичной и финансовой сферах с Китаем, что само по себе – асимметричный ответ.

Давление же по всему периметру спорных мировых вопросов может привести лишь к росту военных расходов, которые и так на данный момент весьма значительны. Другое дело, что по базовым моментам, например по программе модернизации военно-морского флота и ядерных стратегических сил, основной задел был сделан в предыдущие годы, и сильных дополнительных вливаний в эти сферы не потребуется. Россия сейчас опережает силы НАТО по силам и средствам в арктическом регионе, а силы ядерного сдерживания находятся во вполне рабочем состоянии. Проблемой остается система ГЛОНАСС и вообще орбитальная спутниковая группировка, но и это решаемо. Здесь придется повториться, что в обстановке, когда международное положение меняется с рекордной скоростью, никакого долгосрочного эффекта эти санкции не дают. Нужны полтора десятилетия холодной войны по всему миру, чтобы привести к доминированию одной системы. А тут счет идет только на месяцы.

Еще одним аргументом против введения войск на Юго-Восток Украины в этом контексте может быть оказание давления со стороны США в других конфликтных регионах мира. Например, в Сирии. Однако ситуация в регионе такова, что даже Израиль выступает против активного вмешательства в гражданскую войну в Сирии. А есть еще Иран и Саудовская Аравия, совершенно не желающие большой войны в регионе с непонятным для них исходом и последствиями. То же касается и Афганистана, и Средней Азии, где некое антироссийское или невыгодное интересам РФ выступление вряд ли будет критично для Москвы.

Отказ от поддержки Юго-Востока автоматически приведет к победе Барака Обамы (демократов) на промежуточных выборах в сенат и к восторгам в Европе, особенно в восточной ее части. Но если прочность позиций Обамы после лета этого года – исключительно внутреннее дело США и в какой-то степени даже выгодна РФ, то психологическая победа агрессивно настроенных «новых европейцев» явно не в наших интересах. Ни экономически, ни политически напрямую это не угрожает, но все так же бьет по самосознанию общества, а это – критический фактор для современной России и ее национальных интересов уже в среднесрочной перспективе.

Ну и, в конце концов, поражение Юго-Востока вызовет волну беженцев, поскольку, к сожалению, будет сопровождаться жесткими репрессиями и изменением самого жизненного уклада местного населения. Оно нам надо?

Как, впрочем, и автоматическое появление уже летом на собственно украинской территории войск НАТО либо в виде «миротворческих сил», либо просто на постоянной основе. Нынешняя киевская власть, уже достаточно легитимизированная и пребывающая в состоянии эйфории, легко согласится на создание на своей территории иностранных военных баз.

Боевая задача как политический фактор

Основным при вводе войск станет постановка боевой задачи, которую определят не столько военные, сколько политические факторы.

Главная цель возможного ввода российских войск – защита мирного населения. Такая постановка вопроса носит гуманитарный, а не политический характер, поскольку референдум в регионе еще не проведен. То есть говорить о поддержке Донецкой Республики как политического образования сейчас не приходится, и задача войск сводится именно к защите мирного населения от действий киевской власти. Возникает и вопрос, кого считать «объектом защиты», поскольку опять же нет результатов референдума. Это означает отсутствие идентификации на местности по принципу «свой – чужой» и недостаток легитимности. Но не отменяет необходимости остановить прокиевские войска.

Отсутствие данных референдума может сказаться и на чисто военной составляющей. В частности, не совсем понятны границы театра военных действий. То есть, грубо говоря, где та линия, за которую не должен в перспективе распространяться контроль российских войск. В Южной Осетии и в Крыму это было очевидно. Здесь же теоретически можно говорить о линии, условно проходящей с севера на юг вдоль железной дороги от Славянска до Волновахи и Мариуполя со смещением к западу и Луганском в глубоком тылу. Это один из самых густонаселенных районов в Европе, с очень специфическим населением и перенасыщенный промышленными предприятиями. При этом, если район южнее Донецка до Азовского моря – малонаселенная степь, то от Донецка на север до Славянска – шахты, терриконы, сливающиеся практически друг с другом города и шахтерские поселки, заводы и бесконечные петляющие ветки железной дороги. Установить технический контроль над всем этим крайне сложно для кого угодно постороннего, учитывая еще и специфику местного населения. Это особый народ, привыкший к физической силе и простым представлениям о добре и зле. Сильно отличающийся от в массе своей расслабленных и изнеженных крымчан.

Единственно разумная постановка задачи в такой ситуации – «отогнать» украинские части на север в сторону их главной базы – Изюма, если будут сопротивляться – уничтожить, лишить их артиллерии и ПВО, занять аэродромы, включая мелкие, и пригрозить сбивать все, что летает. При нынешнем соотношении сил и средств такая задача решаема за два–три дня при некритических потерях. Все это примерно сопоставимо с войной 2008 года в Южной Осетии, только масштаб заметно больше. Главное – вовремя остановиться.

Дипломатия и информация

Мировая дипломатия бессильна перед войнами, как бы ни пыжилась. В рекордно короткие сроки все привычные дипломатические маневры типа многосторонних договоров, конференций и переговоров превратились в отживший старомодный ритуал, поскольку обязательно найдется одна из сторон, которая на следующий день же выбросит все договоренности на помойку. Женевские соглашения давали шанс киевской власти на ее некоторую легитимизацию даже в глазах России и населения Юго-Востока, но фактически лишали самостоятельности поведения. Психологически это им было невозможно принять, и тем более – смириться с публичным унижением: потерей Крыма навсегда и федерализацией страны.

Это именно психологическое состояние, которое не обусловлено никакими объективными обстоятельствами, и потому традиционная дипломатия оказалась неспособна с этим совладать. Киевская власть в ее нынешнем состоянии сможет воспринять только силу. И только лишившись физической возможности что-то изменить, будет вынуждена соблюдать уже новые соглашения. Это и есть «принуждение к миру».

После стабилизации обстановки в регионе в уже новой реальности начнется то самое важное, от чего будет зависеть будущее не только Украины и России, но и основ миропорядка. И главной составляющей в этот момент станут информационная и пропагандистская войны, которые и так уже с переменным успехом идут несколько месяцев. В этих войнах пока основным «объектом» было местное население, поскольку убедить противостоящие группы путем простой фальсификации видео- и фотоматериалов уже практически невозможно. И дело, таким образом, уже не в пропаганде в чистом виде, а в идеологическом обеспечении дипломатической позиции.

Западное сообщество, безусловно, будет ритуально настаивать на «агрессии» и требовать немедленного вывода российских войск. В этих условиях снова проявится слабость киевского правительства, которое такой психологический удар может и не вынести. Новая дестабилизация ситуации непосредственно в Киеве – очередная потенциальная угроза миру в регионе. А восстановление порядка в украинской столице и создание там дееспособных институтов государственной власти может стать эффективной площадкой для сближения позиций Москвы и НАТО в, казалось бы, совсем уж катастрофической ситуации прямого военного противостояния. Так что совместное создание «новой Украины» – прямой путь к разрядке и нормализации отношений уже в новых исторических реалиях.

Всего этого, конечно, хотелось бы избежать. Особенно человеческих жертв. Но мирное время ничему не учит. А потому не оставляет выбора.