Апокалипсис начинается в Шотландии

Нации доживают свои последние часы. По чьей вине? Разумеется, по вине глобализации, которая подталкивает народы к тому, чтобы собраться вокруг более локального и внушающего доверие общего знаменателя. Регионы и небольшие государства прекрасно справляются с этой задачей. Их уровень управления идеален для сохранения прочных связей между гражданами и их демократическими устремлениями. Как бы то ни было, наднациональный уровень все еще играет важнейшую роль для стабильного существования этих новых политических образований. Так, что же ждет национальные государства в подобных условиях?


Противоположность весне народов XIX века


Если 18 сентября шотландцы все же выскажутся за самоопределение своей страны, то есть за отделение от Великобритании после 307 лет союза, она станет первым крупным промышленным государством, которое лишится значительной части своей территории в результате референдума о независимости. В результате от Великобритании останется лишь «Малобритания», небольшая промышленная страна, которая даже близко не будет обладать прежним влиянием в связи с потерей более чем половины военно-морских баз (и в частности всех баз подводного флота), доступа к нефтегазовым ресурсам и как минимум 20% ВВП. В будущем точно такой же плачевный сценарий может поджидать и другие европейские государства вроде Испании (уже совсем скоро), Италии (чуть позже), Германии и Франции (в обозримом будущем).

Но означает ли этот постепенный развал национальных государств возвращение Европы к временам феодального строя, мозаике крошечных королевств и республик? Именно такой вывод напрашивается при виде природы требований сторонников независимости, которые добиваются не расширения интеграции на наднациональном уровне, а возвращения к суверенитету в границах региона. Так как же могут выжить эти образования без интеграции в более крупные географические, политические и экономические объединения? В стратегическом плане, сложно представить себе, что два таких географических образования как Шотландия и Каталония способны самостоятельно развиваться в современном мире, где принадлежность к такому доминирующему объединению как Европейский Союз и его валюта становятся гарантией выживания в условиях долгового кризиса и конкуренции с развивающимися экономиками.

Если 18 сентября шотландский народ все же примет решение о своей независимости (в таком случае Шотландия официально выйдет из состава Великобритании 24 марта 2016 года), вопрос политического будущего страны поднимет целый ряд проблем.

Первая заключается в том, что это может привести в ступор политическую систему Европы. Ведь ей еще ни разу не приходилось сталкиваться с отделением части одного из ее членов. Каким станет будущее нового политического образования? Вступление в Евросоюз? Существующие договоры говорят, что это невозможно. Новое государство автоматически не станет членом Европейского Союза, а его граждане лишатся европейских паспортов и всех связанных с этим преимуществ. Поэтому всем можно будет распрощаться с полетами Ryanair в Эдинбург и к Лох-Нессу. Временно исправить ситуацию сможет лишь предварительная двухсторонняя договоренность с Европейским Союзом. Далее, рискну предположить, что оставшийся без Шотландии англо-ирландско-уэльский союз вовсе не будет готов с распростертыми объятьями принять в ЕС это новое государство и воспользуется правом вето в Европейском совете, который занимается рассмотрением всех новых заявок.

Вторая сложность касается переходного периода. В переговорах между Шотландской национальной партией и правительством Великобритании стороны обсуждали двухлетний переходный период, сохранение фунта стерлингов в качестве валюты, а также политической и символической роли британской короны. Как бы то ни было, никаких конкретных решений пока не принято. Всего несколько месяцев назад референдум о самоопределении казался чем-то немыслимым, но теперь, всего за неделю до даты голосования, он вызывает нешуточную дрожь в британском правительстве. Так, мало что могут потребовать шотландские власти после 18 сентября на волне небывалых политических успехов? Требования нового шотландского правительства могут пойти гораздо дальше нынешних и повлечь за собой полный развал Великобритании.

Региональная Европа — последний шанс на спасение?

Хотя исход голосования пока еще не определен, нынешние споры дали пищу для размышления европейским государствам, в которых также существуют региональные сепаратистские движения. Как можно противодействовать этим течениям в современном мире, где национальное самосознание становится все бледнее и уступает под натиском коммунитаризма и регионализма? Национальные государства больше не могут заставить целые регионы связать свою судьбу с остальной страной. В этой связи на первое место выходит вопрос об интеграции этих новых политических образований в объединения, которые позволят обеспечить их безопасность в экономическом и стратегическом плане.

И то и другое требует серьезнейших материальных и дипломатических инвестиций и, следовательно, не может быть гарантировано самими новыми политическими образованиями. Этот вывод, кстати говоря, появился отнюдь не вчера. Именно с ним выступили составители манифеста Вентотене 1941 года: они считают, что будущее за региональной и федеративной Европой. Эта Европа смогла бы поставить крест на националистическом популизме фашистов и ультраправых и показать всем новый путь в обстановке мира и равенства. Как бы то ни было, заявления Марин Ле Пен, Герта Вилдерса и партии «Альтернатива для Германии» наглядно свидетельствуют о том, что нам еще предстоит немало сделать для победы над национализмом.

Сегодня именно проект региональной и федеративной Европы позволяет перечеркнуть демагогические и совершенно безответственные выходки таких политиков как Марин Ле Пен.

Сейчас в Шотландии, как и в Каталонии, самоопределения добиваются социалисты и социал-демократы. Будем надеяться, что они не станут довольствоваться тем, что станут хозяевами собственной судьбы, а сохранят в голове подобный проект. В любом случае, последствия референдума о самоопределении Шотландии будут очень серьезными и выйдут далеко за границы вала Ардиана и Эдинбурга, расшатав, быть может, даже самые основы европейских наций. Все это вызывает тем меньше энтузиазма, что ровно 100 лет назад, летом 1914 года, похожие явления способствовали возникновению Первой мировой войны.