Зачем Украине Новороссия?

Для внешнего наблюдателя, не погружённого в историю процесса, вынесенный в заголовок вопрос ответа не имеет. Отношения Украины и Новороссии исчерпывающе выражены старой идиомой о чемодане без ручки: нести неудобно, а бросить жалко.


На рассвете украинской государственности российских читателей потрясло интервью известной тогда украинской писательницы, «полевой исследовательницы украинского секса» Оксаны Забужко. Вернувшись из европейской поездки, она оживлённо щебетала о том, какое счастье перестать оглядываться на русскую культуру, избавиться от вечного комплекса неполноценности… Достаточно осмотреться в «естественном окружении» украинской культуры – Чехия, Словакия, Румыния, чтобы понять, что отставание Украины совсем невелико, совершенно некатастрофично.


Это было действительно потрясение. Человек радуется тому, что «совсем некатастрофично» отстаёт от культур словацкой и румынской. Если бы в качестве «естественного окружения» были бы выбраны культуры Папуа - Новой Гвинеи, Микронезии и Кирибати, так не исключено, что можно было бы даже обнаружить, что украинская культура их в чём-то даже превосходит.

Но потрясение это оставалось чисто в культурной плоскости. Именно тогда впервые и возник вопрос: а зачем такой вот Украине, собирающейся стать этнографически-фольклорной безделушкой, космический «Южмаш»? Зачем ей вообще вся огромная Новороссия, отнюдь не считающая своим «естественным культурным окружением» Папуа - Новую Словакию, не желающая становиться на четвереньки?

Но, как показали дальнейшие события, место новой Украины на планете определяла отнюдь не полевая щебетунья Забужко.

На протяжении последних двух веков человечество не раз сталкивалось с созданием «проектных этносов». Изначально, впрочем, речь шла всего лишь о «проектных государствах», возникающих по самым разным причинам - технические трудности двух крупных союзников в разделе свежеотвоёванной территории (Румыния), нежелательности для крупного соседа обретения слабым противником выхода к морю (Албания), необходимости привести территорию к свежесозданному стандарту «национальных союзных республик» (Азербайджан). Во всех случаях в течение двух-трёх поколений на территории «проектного государства» этнос худо-бедно складывался. Во второй половине XX века в уже традиционную практику было привнесено принципиальное новшество - конструирование в «лагерях беженцев» проектного этноса не под существующее государство, а под конкретную военно-политическую задачу - бескомпромиссной борьбы с соседним государством (палестинцы). Опыт показал, что проектный этнос под конкретную задачу формируется в течение одного поколения - ну бройлер и есть бройлер.

Я сознательно не включаю в этот ряд арабские «нации», возникшие (или якобы возникшие) в границах молодых арабских государств. Во-первых, потому что раскол на государственные «нации» единого древнего этноса - явление совсем другого порядка, нежели формирование новой общности из полудиких племён. Во-вторых же, и это главное, там речь шла именно о «нациях», которые завтра достаточно легко можно будет переформатировать под новые границы, что прекрасно проиллюстрировали ирредентистские эксперименты партии БААС в середине XX века, в первую очередь проект ОАР.

Украинский проект выламывается из общего ряда по многим причинам. Во-первых, не самое важное, но бросающееся в глаза в первую очередь – это один из старейших проектов. Его возраст перевалил за полторы сотни лет. Во-вторых, это, кажется, единственный проект, у которого сменилось несколько хозяев (Австро-Венгерская империя, межвоенная Польша, СССР, германский рейх, США), каждый из которых, пытаясь несколько переформатировать задачи, в целом продолжал вкладывать усилия в развитие проекта.

В-третьих, это самый неудачный проект - процесс этногенеза сдвинулся с мёртвой точки только на протяжении последних двадцати лет.
И наконец самое главное: изначально это был проект, сильно опередивший своё время - проект бройлера палестинского типа, формировавшийся не «под территорию», а «под задачу».

Утверждение, что единственное определение Украины «Украина не Россия» давно уже стало общим местом. Но ведь именно такова была изначальная задача, поставленная австрийскими зачинателями проекта - переформатировать последовательно пророссийских русинов Галиции в Нероссию. Впрочем, надо заметить, что австрийцам нужна была всего лишь Нероссия - задача «москалей на ножи» тогда не ставилась. Превращение Нероссии в Антироссию - заслуга уже следующих, польских и немецких хозяев.

При этом, разумеется, никакой потребности в позитивном самоопределении конструируемой Нероссии австрийцы не испытывали - она всего лишь должна была стать одной из второстепенных строительных конструкций для планирующегося переформатирования двуединой Австро-Венгрии в триединую Австро-Венгро-Славию. Но даже для превращения пророссийской Галиции в сравнительно мирную Нероссию пришлось приложить неимоверные усилия. В частности, практически поголовно уничтожить русинскую интеллигенцию и заменить её дюжиной полуобразованных ренегатов - первым поколением «украинизаторов». Однако следующие хозяева превратили просто Нероссию именно в Антироссию.

Вообще, судьба Галиции - трагедия, не имеющая исторических аналогов.
Сегодняшняя Галичина сформирована межвоенной Польшей и нацистской Германией. И это именно Антироссия. Во всех войнах и локальных конфликтах 90-х годов принимали участие отряды УНА-УНСО: Карабах, Приднестровье, Абхазия, Югославия, Чечня… Никаких государственных интересов Украины ни в одном из этих конфликтов не было и быть не могло. Как и не существовало у «украинцев» никаких исторических связей ни с азербайджанцами, ни с грузинами, ни с чеченцами, ни с хорватами, ни с мусульманами Боснии и Герцеговины. У галичан был только один мотив к участию во всех перечисленных войнах: на противоположной стороне воевали русские добровольцы. Желание воевать против русских в любой точке земного шара - это единственная задача в программе сегодняшнего галичанина. Да, знание истории позволяет понимать, что это не столько их вина, сколько их беда. Но бешенство - тоже не вина, а беда заражённых животных. Это не отменяет необходимости защищаться от опасности.

Галичане в сегодняшнем изводе - смертники. Единственная осознаваемая ими задача невыполнима по причине несоизмеримости сил. Но отказаться от неё и попытаться выработать позитивную программу самостоятельного созидательного существования без постоянного поиска возможности нового конфликта с Россией они и не пытаются. Здесь не идёт речь о добре и зле. Речь идёт только о жизни и смерти. Люди, не имеющие позитивных ценностей, не могущие сформулировать смысл своего существования и существования своего государства без упоминания имени «врага» - не просто хотят убивать. Они и сами не хотят жить. У них нет программы для жизни. Они служат смерти в самом прямом смысле слова.

Поэтому не надо удивляться выступлению Дмитрия Корчинского и идее «украинского Талибана». Ничего нового. Просто Галичина.
Однако последние 23 года галичане существуют в границах мертворождённого «украинского государства», пользуясь правами привилегированного меньшинства. Надо понимать очень важную деталь происходящих на Украине процессов. В этническом отношении сегодняшняя Украина не двух-, а трёхчастна. Первая часть - галичане и волыняне (различия между ними обе стороны до поры игнорируют). Вторая – малороссы центра и северо-запада. И третья - русские Новороссии.

Двадцатилетний языковой и образовательный террор против Новороссии – это не просто блажь русофобствующих «украинцев». Это единственный действенный механизм украинского этногенеза. Только объединившись против «граждан третьего сорта» - русских Новороссии, галичане и волыняне вместе с малороссами сплавляются в «украинцев». Если завтра Украина потеряет Новороссию - лопнет пружина этногенеза. Без «третьесортных» русских галичанам не останется ничего, как со всем пылом взяться за полную украинизацию «второсортных» малороссов.

Долго это не продлится - рано или поздно это породит не только махновщину по всему центру и северо-западу, но и слёзные просьбы малороссов назад в Россию. Да и различия между Галичиной и Волынью тоже всплывут на поверхность.

Ничего нового в этом нет. Процесс достаточно традиционный. Достаточно вспомнить, что и завершающийся грузинский этногенез остановился после потери Абхазии. Только в процессе колонизации Абхазии мингрелы и сваны становились «просто грузинами». Сейчас процесс прерван, и будет ли он продолжен в обозримом будущем, сказать трудно.

«Украинизаторы» всё это прекрасно понимают. Именно этим, а отнюдь не «безумной русофобией» объясняется террор против Новороссии. И именно этим объясняется категорическое нежелание отпустить Новороссию. И стоять насмерть против попыток федерализации их заставляют те же соображения. Федерализация с чётко прописанными гарантиями для Новороссии останавливает антирусский террор и этногенез, запускает механизм превращения территории исторической Украины в бескрайнее Гуляйполе.

Однако все эти соображения приводят к очень тревожным выводам. Выпавший шанс - скорее всего, последний шанс Новороссии. Если сегодня власти России не дожмут ситуацию до конца, Новороссия как этническое образование исчезнет в течение полутора-двух десятилетий.
Сегодня в сети звучит много призывов и обращений русскоязычных жителей Украины (преимущественно киевлян), «меня никто не угнетает, никто не запрещает мне говорить на русском, не надо меня ни от кого спасать, оставьте мою Украину в покое!». Наибольший резонанс вызвало обращение писателя Андрея Валентинова (Шмалько). При этом ни один из авторов не посчитал нужным сказать хоть слово о десятках убитых бандитами с майдана. Уже одно это обстоятельство их полностью обесценивает. Но дело не в этом.

Мы имеем дело с высокотехнологичным процессом скоростного выращивания бройлера.

Российские читатели, следившие за творчеством украинских фантастов Марины и Сергея Дьяченко, Андрея Валентинова, Ольги Чигиринской, при желании могли заметить, как на протяжении полутора десятилетий менялось их мироощущение. Дьяченки за это время успели пройти всю дорогу, несколько поколений. Обращение Валентинова написал представитель третьего или четвёртого поколения. Резать он ещё не готов. Но это всего лишь вопрос времени.

А вот боевики «Правого сектора», начинающие говорить на камеру на ломанном украинском, но быстро сбивающиеся на родной русский - это тоже люди, пробежавшие за свои пятнадцать-двадцать лет всю дорогу в шесть поколений. Правда, в отличие от «Дяченок», последовательные и не виляющие задом. Уже взявшие нож в руки - «онижедети», вчерашние русские дети. Сегодняшние янычары.

Это опять же не столько их вина, сколько их беда. Первое обращение, мелькнувшее в сети уже неделю назад (автора, к сожалению, не запомнил), начиналось фразой: «До сих пор мне было неловко, что я живу в Украине, но не говорю на украинском…». Дальше можно не читать. Процесс перерождения запущен. Человеку неловко, что он говорит на своём родном языке, на котором говорит, как минимум, половина его сограждан. Испытывает ли неловкость швейцарец, говорящий на ретороманском, не знающий ни немецкого, ни французского? Постоянный, ни на день не прекращающийся прессинг можно выдержать только в одном случае: если ты заранее мобилизован, если ты знаешь, что на тебя давит враг. Русские Новороссии и исторической Украины не были мобилизованы. Они видели в людях, осуществлявших языковой (тогда ещё только языковой) террор, не врагов, а сограждан, которых надо понять, с чем-то спорить, искать компромисс… А искать компромисс с бескомпромиссным врагом - значит, заранее обречь себя на поражение. И начинается это поражение, это перерождение с того, что тебе «неловко», что ты говоришь на родном языке.

Если сегодня Новороссию сдадут - там всё закончится очень скоро. Нацисты, пришедшие к власти, уже не ограничатся языковым террором. Начнётся террор настоящий - судя по сегодняшним сообщениям из Донецка, уже начался. Самые активные, сильные, способные организовать сопротивление будут уничтожены физически. Остальных «переварят».

Ещё 15-20 лет - и этногенез завершится. На восточной границе России встанет единое пятидесятимиллионное государство, руководствующееся папуасски-простой, убийственной и самоубийственной идеологией.