Угрозы с юга можно не ждать

Совсем недавно в Узбекистане прошли парламентские выборы, а через два месяца должны состояться и выборы президентские. И вот на них, как это ни парадоксально для среднеазиатского государства, все еще сохраняется определенная интрига: пойдет ли 77-летний Ислам Каримов на очередной срок или постарается найти себе преемника?


Конечно, политическая ситуация в республике далека от высот представительной демократии. Потому никто даже и не пытается всерьез анализировать результаты парламентских выборов: нет никакого практического смысла разбираться в действительной или мнимой политической составляющей прошедших в него партий. Но с резидентскими выборами все-таки соблюдаются определенные внешние приличия. И внезапно, за две месяца до президентских выборов «предъявить» народу и миру некоего преемника будет означает крайнюю даже для Средней Азии степень манипуляции. Определенное «сокращение» легитимности такого «преемника» вполне может послужить основой, на которую будут опираться как внешние враги Ташкента, так и представители оппозиции (буде таковая найдется).


И это лишь один из многих аргументов в пользу того, что Ислам Каримов не станет искать себе за эти два месяца никакого преемника. Еще один – он его просто не найдет. До самого последнего времени наиболее вероятным вариантом считался шеф Службы безопасности Рустам Иноятов, но он все-таки фигура не политическая, и с вполне определенным имиджем и «бэкграундом». Причем таким, что появление Иноятова в качестве главы самого крупного государства Средней Азии приведет к серьезным проблемам для внешней политики. К такому Узбекистан не готов.

Скорее всего, Иноятов будет играть роль главного «хранителя» при стареющем президенте Каримове, yj, возможно, сможет и подхватить из его рук бремя власти. В этом плане показательна та роль, которую Иноятов играл в конфликте с блудной дочерью президента Гульнарой. Именно он взял на себя роль той «кровавой собаки», которая терроризировала Гульнару Каримову, хотя всех деталей происходившего мы толком не знаем. Слишком уж закрыты высшие эшелоны власти Узбекистана.

Можно с достаточной долей уверенности предположить, что сейчас период внешнеполитических шатаний каримовского Узбекистана закончился. Рост исламистской угрозы из Афганистана отразился на республике самым неожиданным образом. Уход НАТО и непосредственно США из региона сопровождался не оказанием поддержки соседним государствам, а как раз наоборот – усилением политического шантажа со стороны Вашингтона, которым подверглись Душанбе, Ташкент, Бишкек и даже, что кажется невероятным, Астана. Шантаж сводился к простой формуле: мы предоставим вам некую помощь против талибов или любых других исламистов только в ответ на изменения самих политических систем в ваших странах. Естественно, что такая постановка вопроса только отпугнула среднеазиатские страны.

Таким образом, США и НАТО довольно неуклюже, но эффективно вытолкнули Россию в «топ» политической жизни Средней Азии. Москва не требует от среднеазиатских государств что-либо менять в их внутреннем устройстве. Наоборот. Кремлю проще работать со стареющими Каримовым и Назарбаевым, чем налаживать какие-то отношения с американскими ставленниками или неизвестными преемниками. Это стиль такой – до самого последнего поддерживать те режимы, с которыми уже сложились привычные каналы связи и способы взаимодействия. Многие считают такую систему не универсальной, сбоящей (как это было на Украине). Другие полагают, что это стратегия вообще не стратегия никакая, а просто показатель негибкости ряда структур, отвечающих в Москве за выработку политики по отношению к странам постсоветского пространства. Но, возможно, именно в случае со Средней Азией это было единственно верным решением, поскольку именно так удавалось худо-бедно сохранять и внешнюю и внутреннюю стабильность отношений России с тем же Узбекистаном.

На последнем саммите ШОС в Москве как раз Ислам Каримов был в числе тех, кто подчеркивал положительную и даже исключительную роль России в борьбе с международным терроризмом и исламизмом вообще. Было заметно, что Каримов нуждается в поддержке Владимира Путина, что до этого активно подчеркивалось во время недавнего краткосрочного визита российского президента в Ташкент. Чего больше в словах Каримова – искренности или восточного лукавства, покажет время, но на данный момент времени Каримов, скорее всего, будет изо всех сил стремиться показать, что готов опираться на Москву хотя бы в вопросах координации внешнеполитических усилий.

В то же время еще не совсем понятно, что больше угрожает стабильности Узбекистана: потенциальная внешняя исламистская угроза или же попытки взорвать ситуацию изнутри, хотя бы и при помощи все тех же радикальных религиозных кругов. Еще есть третий фактор: светская оппозиция, включающая в себя – традиционно – и «обиженных» бывших представителей знати, группирующихся вокруг Гульнары Каримовой, и новые политические фигуры, опирающиеся на олигархат. И к тем, и другим уже длительное время пытается подобраться западная разведывательная система, впрочем, пока безуспешно. В любом случае, в Москве с равной степенью беспокойства воспринимают все три угрозы для Ташкента И хотя именно третья представляется наиболее опасной, во внешней риторике чаще поминаются талибы и наркомафия.

Внутри самого Узбекистана исламистской угрозы в ее радикальном понимании уже практически нет: вооруженные группировки, которые были связаны с Хезб-ут-Тахрир, были физически уничтожены после событий в Андижане и нескольких покушений на Каримова. В Узбекистане стоит говорить только о так называемом «политическом исламе», направлении весьма сумбурном, включающем в себя больше элементов социальных, чем собственно религиозных (например, концепции борьбы против «золотого миллиарда»). А с этим вполне можно справиться, и не обязательно даже репрессивными методами.

С другой стороны, Ислам Каримов (как, возможно, и его коллега Нурсултан Назарбаев) уже давно уверовал в то, что его пребывание у власти само по себе залог стабильности в регионе. И это очередная причина того, что он не станет искать себе никаких преемников прямо сейчас. Уход из власти (то есть, не совсем уж из власти, а с формальной позиции первого лица) в такой напряженный период истории не только для Узбекистана, но и для региона в целом психологически неприемлем для Каримова. Он искренне воспринимает это как предательство интересов народа и страны (а ведь Каримов отдельной строкой гордиться тем, что именно заново создал независимый Узбекистан после распада СССР, причем, без особых страстей). Психологические рефлексии президентов с почти неограниченной властью, зачастую, решающий фактор при принятии политических решений, а никакой не геополитический анализ или давление других государств.

При этом Каримова устраивает тот тип взаимоотношений с Москвой, который сложился за все эти две десятилетия. По крайней мере, Россия не бросила его во время кризиса в Андижане в 2005 году, как сделали западные страны. Для России поддержка режима Каримова тогда была решением исключительно прагматическим, а для Запада – типичным проявлением идеалистической формы внешней политики, когда «этичные» позиции, как их понимают в Вашингтоне, становятся важнее практической политики. Каримову прагматический ход мыслей Кремля ближе и даже родней, он знает, как и о чем разговаривать с Владимиром Путиным, тогда как англо-саксонская риторика вообще не укладывается в его сознании. Тем более, что на практике эта риторика обернулась для него откровенным предательством со стороны Запада, для которого, как ему казалось, он и так слишком многое сделал.

Таким образом, сохранение власти стареющего президента Каримова утроит практически всех. Внутренняя стабильность в Узбекистане будет опираться, видимо, на постепенный переход власти в руки некоего преемника при «регенте» Иноятове. Отношения с Россией будут только расширяться и углубляться. А талибы с их радикализмом доберутся в Среднюю Азию еще очень не скоро; им бы освоить тот Афганистан, который достанется после окончательного вывода войск НАТО.

Впрочем, как и всегда, сохраняется шанс, что все будет гораздо хуже.