России вряд ли удастся избежать экспансии Китая в том или ином виде

Если военный потенциал стран НАТО на протяжении последних 20 лет быстро сокращается количественно, очень мало обновляясь качественно, военный потенциал Китая за тот же период либо очень незначительно сокращаясь, либо даже наращиваясь количественно, стремительно обновляется качественно. За эти два десятилетия НОАК вышла на совершенно новый уровень развития, она не просто находится на восходящем тренде, но буквально «рвется в небеса» в прямом и переносном смыслах.


В ходе короткой войны с Вьетнамом в начале 1979 г. китайцы продемонстрировали крайние фанатизм и жестокость при безобразно низком качестве управления и уровне боевой подготовки, потерпев позорное поражение. И даже в начале 90-х НОАК была огромной по размерам, но крайне архаичной. Все ее 8 тыс. танков составляли разнообразные вариации на тему нашего Т-54. Основой ВВС были 3 тыс. истребителей J-6 – копия МиГ-19, т.е. самолета первого поколения, машин даже 3-го поколения не было вообще. К сегодняшнему дню ситуация изменилась кардинально.
За последние 20 лет военные расходы КНР выросли более чем в 20 раз, достигнув в текущем году почти $92 млрд. даже по официальным данным (второе место в мире). При этом, по мнению всех без исключения экспертов, реальные расходы в 1,5-3 раза выше официальных. Да, они в 3-4 раза меньше американских, но тут нельзя не учитывать несопоставимость, во-первых, цен на военную продукцию (НОАК приобретает оружие у государственных предприятий, ВС США – у частных), во-вторых, расходов на содержание личного состава (у США они особенно выросли в связи с войнами в Ираке и Афганистане). Каждая из этих статей расходов по отдельности у США превышает весь военный бюджет КНР, но это объясняется исключительно размерами цен на продукцию и денежного довольствия личного состава. Соответственно, заявления официальных лиц КНР и некоторых зарубежных «адвокатов» Китая о том, что у него доля военных расходов в ВВП очень маленькая, все больше напоминают юродство. Хотя бы потому, что сам ВВП Китая уже слишком велик и продолжает расти. И военные расходы тоже продолжают расти, причем в 1,5-2 раза быстрее ВВП. Этот стремительный рост имеет вполне конкретное воплощение.


И в России, и за рубежом очень многие всерьез считают, что НОАК до сих пор находится на уровне 90-х (если не 80-х) в смысле архаичности техники и в лучшем случае может что-то скопировать у нас или на Западе. Никакого отношения к реальности эта картина уже, увы, не имеет.

Да, Китай действительно все попавшие к нему образцы вооружений изучает до последнего винтика. Однако отнюдь не тупо копирует, а творчески развивает. Более того, «фирменным стилем» китайского ВПК становится синтез российских, западных и собственных технологий. Такой синтез продуктов совершенно разных научно-технологических школ требует наличия очень мощной собственной школы. Тем более, если синтезируются весьма сложные и высокотехнологичные образцы. А структура закупок вооружений свидетельствует о том, к какой войне готовится сегодня Китай.

НА ПУТИ В ОКЕАН

Европа уже давно не ожидает ни от кого нападения и сама не собирается ни на кого нападать. Именно поэтому так быстро сокращаются ВС европейских стран, а то, что от них остается, переориентируется на ведение противопартизанских войн и миротворческо-полицейских операций. На Китай нападать совершенно очевидно некому, поскольку подобное нападение станет наиболее эффективным способом самоубийства (здесь вряд ли нужны объяснения). Кроме того, нападать на него просто незачем, ведь оккупировать даже часть этой страны, во-первых, невозможно из-за численности населения, что делает оккупацию непосильной задачей, во-вторых, в этом нет практического смысла – природных ресурсов Китаю остро не хватает самому, о чем речь пойдет ниже. Единственным теоретически вообразимым сценарием внешней агрессии против Китая является атака на него со стороны США с помощью крылатых ракет морского и воздушного базирования (КРМБ, КРВБ) и, возможно, палубной авиации с целью разрушения объектов «новой экономики», ВПК, военной и гражданской инфраструктуры для максимального военного и экономического ослабления КНР. Для отражения этой чисто виртуальной угрозы (виртуальна она не только из-за наличия у Китая ядерного оружия, но и из-за слишком большого количества объектов для атаки, превышающего реальные возможности американских ВВС и ВМС) необходимо развивать ПВО и ВМС, Сухопутные войска здесь совершенно ни к чему.

Таким образом, с точки зрения самообороны НОАК уже, как минимум, лет 10 является сверхизбыточной. Тем не менее, ее потенциал продолжает наращиваться все более ударными темпами, т.е. тенденции прямо противоположны натовским. Заявления китайских официальных лиц о том, что военное строительство ведется исключительно в мирных оборонительных целях, звучат с каждым годом все более вяло и дежурно. Потому что верить в них невозможно даже при максимальном желании, чего в Пекине не могут не понимать. Более того, там, видимо, все меньше видят смысл убеждать человечество в своих мирных намерениях.
Китай на самом деле наращивает потенциал своих ВМС, переходя от москитного флота к океанскому (хотя и москитный остается самым большим в мире). По количеству многоцелевых ПЛ (атомных и дизельных) он уже обошел и США, и Россию. В ближайшее время будет развернуто строительство ПЛ с воздухонезависимой энергетической установкой. В этом году в строй войдет первый китайский авианосец, причем он совершено точно не останется единственным. Впереди строительство эсминцев, сравнимых по ТТХ с американскими эсминцами УРО типа Arleigh Burke и аналогичными японскими Kongo/Atago, оснащенных системой Aegis. Новейшие ракетные катера проекта 022 являются самыми мощными в мире по своим ТТХ. Уже вошли в строй два универсальных десантных корабля-дока Type 071, строительство серии продолжается. Планируется и строительство ДВКД. Предполагается принятие на вооружение противокорабельной баллистической ракеты на базе БРСД DF-21 с дальностью стрельбы до 1,5 тыс. км. В целом, ВМС Китая сейчас занимают второе место по боевому потенциалу не только в АТР, но и в мире в целом, причем этот потенциал только растет, одновременно реализуется несколько кораблестроительных программ (от катеров до авианосцев и ПЛАРБ). И понятно, что цель здесь отнюдь не только береговая оборона и даже не только десант на Тайвань, но проецирование силы в акваториях Тихого и Индийского океанов, причем не только на юг и юго-запад, но и на северо-восток.

Ничуть не менее ударными темпами растет боевой потенциал ВВС КНР. В прошлом году был выведен из боевого состава последний J-6 (хотя в резерве они остаются). Сегодня из примерно 2 тыс. боевых самолетов, находящихся в боевом составе ВВС и морской авиации НОАК, не менее четверти составляют машины 4-го поколения (Су-27/J-11, Су-30/J-12, J-10). Таким образом, даже по количеству современных истребителей Китай практически догнал Россию, имеющую около 700 истребителей 4-го поколения (из коих более 100 находятся в резерве), далеко обойдя любую другую страну (кроме США, естественно). При этом производство легкого истребителя J-10 и J-11В (нелицензионный вариант Су-27) только разворачивается. Поэтому в ближайшие

2-3 года Китай гарантированно обойдет нас по современным истребителям. Тем более, физический возраст китайских машин значительно ниже, чем у наших и американских самолетов. Кроме того, Китай работает над палубными вариантами J-11 (известен как J-15) и J-10. А в начале этого года мировой сенсацией стал первый полет J-20. Да, полноценным истребителем 5-го поколения он пока не является, но ведь и наш Т-50 появился только в прошлом году. Китай пока еще имеет проблемы с авиационными двигателями и РЛС, но стремительный технологический прогресс этой страны показывает, что отставание и в этих сферах будет преодолено в самом ближайшем будущем. Пока еще Китай сильно отстает в области ударной авиации, но и здесь проблема будет решена. Во-первых, есть сведения о разработке ударного варианта J-11 (J-17), схожего с Су-34. Во-вторых, по количеству тактических и оперативно-тактических ракетных комплексов Китай лидирует в мире с огромным отрывом, счет здесь идет, как минимум, на тысячи – это компенсирует отставание в самолетах. В-третьих, в Китае в последние годы создан ряд ударных БЛА (WJ-600, СН-3, «Илонг»), в этой сфере он на голову превзошел Россию и, видимо, обошел даже США.

Китай очень укрепил наземную ПВО с помощью закупленных у нас ЗРС С-300ПМУ1 и ПМУ2 (суммарно – 7 полков, включающих 26 дивизионов) и созданной на ее базе (естественно, без лицензии) ЗРС HQ-9. А противоспутниковое оружие в Китае испытали даже раньше, чем в США.

Но, конечно, интереснее всего для нас развитие Сухопутных войск НОАК.

СЕТЕЦЕНТРИЗМ В СОЧЕТАНИИ С МАССОВОЙ АРМИЕЙ

Танки регулярно «хоронят», как минимум, со времен арабо-израильской войны 1973 г. Но они никак не «умирают», оставаясь главной ударной силой Сухопутных войск. Обе войны XXI века – 2003 г. в Ираке и 2008 г. в Грузии – в очередной раз подтвердили, что классическая наземная война «армия против армии» выигрывается только с помощью танков.

Как было показано в первой части статьи (см. «Национальная оборона» №7), из всех основных классов вооружений именно танки НАТО сокращает быстрее всего, а обновляет в последнюю очередь. Точнее, вообще не обновляет, все основные программы производства танков были закрыты на Западе в начале 90-х, закрытие американского проекта Future Combat System означает, что и никаких перспективных танков в НАТО больше не будет. Ибо «агрессивный империалистический блок» не собирается проводить глубоких наступательных операций, для которых танки, в первую очередь, и предназначены.

Что касается Китая, то за последние 20 лет количество танков, являющихся вариациями на тему Т-54

(Туре 59/69/79/80), сократилось с примерно 8,5 тыс. до примерно 4,5-5,5 тыс. Зато появились танки нового поколения – Туре 88С (примерно 500), Туре 96 (2,5-3 тыс.) и Туре 99 (примерно 500), причем производство Туре 96 и Туре 99 продолжается. Таким образом, численность танкового парка НОАК даже увеличилась при радикальном качественном улучшении. В связи с тем, что в ВС РФ количество танков в регулярных частях и на базах хранения сокращено до 2,1 тыс., Китай теперь вышел на первое место в мире по количеству ОБТ. И по их производству он также занимает первое место в мире, «штампуя» от 100 до 500 машин в год. При этом Туре 96 и Туре 99 по своим боевым возможностям, в целом, не уступают нашим Т-72/80/90. Специалист может найти отдельные детали, по которым наши танки лучше китайских, но он найдет и другие детали, по которым впереди китайцы. Туре 99 стал первым в мире танком, на котором есть лазерное оружия (для ослепления приборов наблюдения и их операторов). Более того, в Китае ведется разработка принципиально нового танка, который, по-видимому, будет иметь экипаж из 2 человек и необитаемую башню. Предполагается, что он может быть дополнительно к основному орудию вооружен двумя скорострельными 6-ствольными пушками для поражения различных целей, включая ПТУРы. Возможно, танк также будет нести на борту малогабаритную машину-робота для ведения разведки. Достаточно сложно предположить, что столь стремительное наращивание танкового парка за счет новейших машин ведется в оборонительных целях.

Разумеется, «в мирных целях» в Китае создают не только танки. Например, здесь создано уникальное семейство амфибийных машин на базе БМП ZBD-05. Это КШМ, легкий танк, САУ ZTD-05 и др. Аналогов в мире эти машины не имеют, таковым должна была стать американская EFV, но ее, как было сказано выше, отменили. Называть амфибийную бронетехнику оборонительным оружием пока еще никому в голову не приходило.

В области РСЗО Китай не сильно отставал от ведущих стран мира даже в 70-80-е гг. А сейчас здесь наметился очевидный прорыв. Хотя Китай не забыл скопировать наш «Смерч»

(А-100 и PHL-03), он самостоятельно создал РСЗО WS-2 с дальностью стрельбы 200 км. Разработана ее модификация WS-2D, стреляющая на 400 км. Каждая установка несет от 6 до 9 ракет, в т.ч. до 3 специальных самонаводящихся БЛА. Таким образом, эта система значительно превосходит по своим ТТХ как «Смерч», так и американскую MLRS, сочетая в себе качества РСЗО и оперативно-тактических ракетных комплексов (ОТРК) и обеспечивая возможность нанесения массированного огневого поражения вторых эшелонов войск противника из своего тыла. Общее количество РСЗО у НОАК составляет до 2,5 тыс. и не только не сокращается, но даже увеличивается.

До последнего времени «ахиллесовой пятой» Сухопутных войск НОАК была армейская авиация. Теперь она не просто развивается по всем направлениям (в частности пошел в серию ударный вертолет WZ-10), но декларировано преобразование из средства поддержки в главную ударную силу Сухопутных войск. Подобная трансформация возможна только в рамках наступательной военной доктрины.

В связи с этим следует подчеркнуть принципиальный момент. Получившая развитие в странах Запада (в первую очередь – в США) концепция сетецентрической войны рассматривается как альтернатива традиционной массовой армии. Поскольку сетецентричность повышает эффективность применения вооружения и техники, считается, что благодаря этому можно существенно сократить их количество. При этом часто из поля зрения выпадает тот факт, что сетецентричность повышает эффективность применения боевого потенциала, но не сам потенциал. Т.е., например, если в боекомплекте танка имеется 50 снарядов, он никаким образом не может поразить более 50 целей.

В Китае проводится принципиально другая политика, которая формулируется как соединение «механизации» и «информатизации», т.е. продолжается развитие традиционной массовой армии с наращиванием качественных и количественных возможностей для ведения классической крупномасштабной войны, при этом в массовую традиционную армию предполагается широко внедрять принципы и методы ведения сетецентрической войны. Таким образом, если страны Запада повышают эффективность, снижая потенциал, Китай наращивает как потенциал, так и эффективность его использования. Это сочетание автоматически сделает НОАК сильнейшей армией в мире в весьма обозримой перспективе.

ЕСТЕСТВЕННЫЕ ПОТРЕБНОСТИ В РАСШИРЕНИИ ПРОСТРАНСТВА

Таким образом, если НАТО свой наступательный потенциал сокращает, НОАК его стремительно наращивает, причем по всем классам техники. И не только в целом, но и, опережающим темпом, в передовых районах. В первую очередь, новейшая техника (особенно танки) поступает в Шэньянский и Пекинский военные округа, первый из которых ориентирован на наш Дальний Восток, второй – на Забайкалье. Во вторую очередь техника идет в Цзиннаньский ВО (внутренний округ, являющийся резервом для остальных округов и полигоном для отработки новейших вооружений и способов их применения) и в Ланьчжоуский ВО (ориентирован на Центральную Азию и Западную Сибирь). Даже «антитайваньский» Нанкинский ВО избалован вниманием значительно меньше, чем «антироссийские» округа. А два южных военных округа НОАК получают технику по остаточному принципу, к тому же в них вообще нет танковых соединений.

И характер боевой подготовки полностью вписывается в общую картину. В последние 5 лет НОАК регулярно проводит крупномасштабные учения Сухопутных войск и ВВС, на которых отрабатываются наступательные операции глубиной 1,5-2 тыс. км силами нескольких соединений или даже объединений. В сценарии этих учений никаким образом невозможно усмотреть ни репетицию десанта на Тайвань, ни отражение американского десанта, ни подавление внутренних беспорядков.

Следовательно, если в действиях НАТО не наблюдается никаких реальных признаков подготовки к агрессии, то в действиях Китая – все признаки такой подготовки. Тем более, что к перечисленным выше основным признакам можно добавить еще ряд дополнительных

Так, в последние несколько лет в крупнейших городах Китая развернулось массовое строительство подземных убежищ суммарной вместимостью в несколько миллионов человек. Китайское руководство дает этому строительству вызывающе абсурдное объяснение: убежища предназначены для защиты от землетрясений! Поскольку любой человек, хотя бы чуть-чуть знакомый с сейсмологией или с основами гражданской обороны прекрасно знает, что во время землетрясения подземное укрытие может стать только и исключительно братской могилой, подобное объяснение нельзя считать ничем иным, кроме прямого вызова Вашингтону и Москве – Пекин не боится ядерного удара и готовится к нему заранее.

Одновременно в Китае созданы стратегические запасы нефти объемом 180 млн. т (примерно 40% годового потребления), к 2020 г. предполагается довести эти запасы до 800 млн. т (к тому времени, видимо, таким будет объем годового потребления). Обычно такие запасы создаются к войне. Принято считать, что Китай боится перерезания американскими ВМС коммуникаций из Африки и с Ближнего Востока, откуда в Китай поступает большая часть нефти. Формально это действительно возможно. Но ведь сейчас КНР активно строит нефтепроводы из России и из Центральной Азии, которые американцы уж точно не смогут перерезать. Зачем тогда такие гигантские запасы?
Есть и еще один очень интересный момент. Китай заявляет о готовности спасать евро (т.е., по сути, весь проект Евросоюза) путем выкупа долговых обязательств наиболее проблемных стран ЕС – Греции, Португалии, Испании. При этом выдвигает одно важнейшее условие – снятие Европой эмбарго на экспорт оружия в Китай. Неужели Пекину все еще мало оружия? Зачем ему теперь еще и европейское?

Наконец, нельзя не отметить того, что составной частью китайской военной доктрины является концепция «стратегических границ и жизненного пространства», прямо оправдывающая ведение агрессивных войн. Концепция основана на той точке зрения, что рост населения и ограниченность ресурсов вызывает естественные потребности в расширении пространства для обеспечения дальнейшей экономической деятельности государства и увеличения его «естественной сферы существования». Предполагается, что территориальные и пространственные рубежи обозначают лишь пределы, в которых государство с помощью реальной силы может «эффективно защищать свои интересы». «Стратегические границы жизненного пространства» должны перемещаться по мере роста «комплексной мощи государства».

ХОТЯТ ЛИ В КИТАЕ ВОЙНЫ?

Качества НОАК в реальном бою не проверялись с вышеупомянутой войны с Вьетнамом 1979 г. Впрочем, в той войне с психологией у китайских солдат было все нормально, в плен они практически не сдавались, в атаку на вьетнамские пулеметы шли исправно. За истекшие с тех пор 32 года НОАК изменилась по внутреннему составу, теперь в ней преобладают образованные городские юноши, а не получившие в лучшем случае начальное образование крестьянские парни. Дело в том, что в Китае армия призывная, при этом имеет место гигантский переизбыток призывных ресурсов. Разговоры о том, что НОАК составляет всего 0,2% населения – это такое же юродство, как заявления о «маленьких» военных расходах КНР: Китаю в мирное время больше просто не нужно, даже эти 0,2% дают крупнейшую армию в мире. Поэтому китайцы могут позволить себе роскошь призывать лучших (впрочем, непризванные проходят военную подготовку в резерве, который примерно в 20 раз больше регулярной армии). Сохранят ли горожане прежнюю стойкость в бою – сказать сложно. Против этого говорит тот факт, что они представляют собой поколение «маленьких императоров», единственных детей в семье, потому весьма избалованных. С другой стороны, как показывает изучение китайского интернета, именно среди городской образованной молодежи очень высок уровень шовинизма и агрессии по отношению к иностранцам, которые всегда «обижали» Китай и продолжают, якобы, делать это сейчас. Впрочем, нет ни малейших сомнений в том, что и городские китайцы будут воевать, по крайней мере, гораздо лучше, чем европейцы и вряд ли хуже, чем американцы.

Естественно, в Китае не может быть политических проблем, которые есть у НАТО. Как минимум потому, что КНР – это одна тоталитарная страна, а не 28 демократических. При этом надо особо иметь в виду очень значительное влияние генералитета на внутреннюю и внешнюю политику. Даже в СССР, не говоря уж о современной России, ничего подобного не было. Очень показательно, что главным руководящим постом в Китае считается не пост председателя КНР и даже не пост генсека ЦК КПК, а должность председателя Центрального военного совета. Только заняв ее, человек становится реальным лидером страны.

Теперь наиболее принципиальный вопрос – зачем Китаю совершать агрессию против России?
Обсуждению внутренних проблем Китая можно было бы посвятить, как минимум, еще одну такую же статью. В предельно сжатом варианте ситуация обстоит следующим образом. При дальнейшем росте экономики КНР и благосостояния ее населения (которое вдвое больше, чем население США и ЕС вместе взятых) в очень обозримом будущем Китаю не хватит ресурсов не только своей страны (их давно не хватает), но и всей Земли. Здесь надо особо подчеркнуть, что экономика КНР – это, в первую очередь, экономика производства, а не экономика сферы услуг, как на Западе. Поэтому сырья ей нужно несравненно больше и темпы роста его потребления гораздо выше, чем на Западе. Кроме того, продолжение экономического роста прежними темпами может привести к настоящей экологической катастрофе, которая затронет не только Китай, но и весь мир. Однако замедление роста неизбежно приведет к резкому обострению социальных проблем – значительному увеличению безработицы (которая и без того очень велика) и падению жизненного уровня населения (при том, что значительная часть населения КНР по-прежнему живет в крайней бедности и считает, что получает слишком мало от триумфальных китайских реформ). Серьезнейшей проблемой является огромный разрыв в уровне доходов и социального обеспечения между городом и деревней и между развитыми приморскими и отсталыми внутренними регионами. Без дальнейшего экстенсивного роста сократить эти разрывы невозможно, а их нарастание может привести к сильнейшим социальным потрясениям.

В основе всех перечисленных проблем лежит крайняя перенаселенность страны, усугубляемая тем, что почти все население Китая живет на половине его территории, где нагрузка на окружающую среду и инфраструктуру оказывается запредельной. Проводимая с конца 70-х политика «одна семья – один ребенок» является вынужденной. Однако, во-первых, она выполняется, на самом деле, лишь в городах, что дополнительно увеличивает разрыв в уровне жизни, во-вторых, порождает еще две острейшие социальные проблемы – старение населения в условиях очень слабого развития пенсионной системы и «дефицит невест» (значительное численное превышение мальчиков и юношей над девочками и девушками в младших возрастных группах). В итоге, складывается ситуация, когда, с одной стороны, политику «одна семья – один ребенок» необходимо не просто продолжать, но ужесточать, с другой стороны, ее надо немедленно отменять. Вообще, сплетение китайских проблем таково, что решение одних усугубляет другие.

В Китае это уже поняли и все более открыто говорят о том, что перед КНР стоит выбор между социальной катастрофой, переходящей в гражданскую войну, и внешней экспансией с целью захвата ресурсов и территорий. Третьего не дано, такова объективная реальность, здесь ни при чем идеология или тип социально-экономической системы. О том, что Китаю, если он не хочет получить гражданскую войну, необходимо готовиться к агрессивной войне, было очень четко написано в вышедшей два года назад книге «Китай недоволен!», выражающей, по мнению большинства экспертов, мнение руководства НОАК.

Почему Запад не будет захватывать сырье, а Китай будет? Не двойной ли это стандарт?

1. Китаю сырье нужнее, поскольку, как было сказано выше, его экономика – это экономика производства, а не сферы услуг, а население вдвое больше, чем на Западе.

2. Запад покупает сырье за свою валюту, которую, в крайнем случае, можно напечатать, Китай – за чужую (западную же).

3. Для Китая сырья вскоре просто не хватит физически. Он не сможет докупить требуемое, ему придется отнимать имеющееся на уже поделенных рынках. Либо цены на сырье станут такими, что все равно случится война.

4. Для стран Запада дешевле купить сырье, чем захватить. Операции по захвату и, главное, удержанию захваченного в условиях сокращения военного потенциала, роста расходов на содержание личного состава, психологической демобилизации и демократической системы управления оказываются настолько дорогими в прямом и переносном смысле, что становятся нецелесообразными. Китай же данный вопрос решает гораздо проще, тем более, что ему нужны не только ресурсы, но и территории. Степень чувствительности к потерям у китайцев совершенно несопоставима с западной. Оккупационные функции на занятых территориях будут осуществлять крестьяне, коих в Китае сейчас имеется 674,1 млн. Заодно они будут на этих территориях жить. Сейчас на одного крестьянина в Китае приходится менее 0,07 га пахотной земли, семья может иметь не более двух детей. На оккупированных территориях эти ограничения можно будет снять. Если каждая семья получит по автомату, то оккупационные функции по отношению к местному населению будут выполняться очень эффективно.

НАПРАВЛЕНИЕ ЭКСПАНСИИ – СЕВЕР

Что касается направления экспансии, то нельзя не видеть, что Восточная Сибирь и Дальний Восток России обладают гигантской территорией и природными ресурсами при очень небольшом, причем быстро сокращающемся населении. Аналогичная ситуация имеет место в Казахстане. В Индокитае (другом потенциальном направлении китайской экспансии) ситуация во всех отношениях является прямо противоположной (мало территории и ресурсов при высокой плотности коренного населения). Захватывая эти страны, Китай лишь в незначительной степени решает проблему нехватки ресурсов, а проблема перенаселения и нехватки пахотных земель даже еще более усугубляется, причем новое население окажется нелояльным Пекину (особенно это будет относиться к Вьетнаму, который имеет очень богатый опыт успешного ведения войн, как классических, так и партизанских, в том числе и против Китая).
Известным опровержением факта опасности китайской экспансии считается то, что половина территории самого Китая практически не освоена (94% населения КНР живет на 46% его территории), поэтому внешняя экспансия бессмысленна. Кроме того, часто говорится о том, что климатические условия в Сибири и на Дальнем Востоке (в первую очередь – низкая температура зимой) неприемлема для китайцев. В связи с этим можно отметить, что Тибет, занимающий почти треть территории Китая, является одним из самых неблагоприятных для проживания мест на Земле (в этом плане сравнить его можно, разве что, с Антарктидой). Он находится на средней высоте 4 тыс. метров над уровнем моря. Из-за недостатка кислорода для подавляющего большинства людей сколько-нибудь длительное проживание там не представляется возможным. Кроме того, в условиях экстремального высокогорья невозможна никакая серьезная хозяйственная деятельность. Таким образом, «освоить» Тибет в плане его массового заселения и экономического развития Китай заведомо не сможет никогда. Природно-климатические условия в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), занятом пустынями Гоби и Такла-Макан, лучше лишь в плане наличия достаточного количества кислорода. На фоне СУАР, не говоря уже о Тибете, климат Забайкалья и Приамурья и условия для ведения сельского хозяйства несравненно лучше, а в Приморье они предельно комфортны по любым меркам. Даже Якутия предпочтительнее Тибета, поскольку лучше сильные морозы полгода, чем нехватка кислорода постоянно (тем более что значительная часть Тибета также находится в зоне вечной мерзлоты). Можно отметить, что уже сегодня китайские мигранты в городах Якутии контролируют большую часть торговли, причем круглый год.

В связи с этим еще ряд замечаний. В некоторых отечественных работах опровержением тезиса о китайской угрозе называется тот факт, что Китай даже в момент максимальной слабости России (сразу после краха СССР) не предпринял никаких действий, направленных на ее дальнейшее ослабление. Между тем, не очень ясно, о каких именно возможных действиях идет речь. Да, КНР не совершила военной агрессии против России, однако по этому поводу можно отметить, что в начале 90-х гг. ХХ в. ВС РФ были гораздо сильнее, чем в настоящее время, а НОАК – значительно слабее, чем в настоящее время. Таким образом, Китай не имел реальных возможностей для совершения агрессии, а отнюдь не проявил «добрую волю». При этом он в полной мере воспользовался слабостью России, сформировав крайне выгодный для себя и невыгодный для России характер экономических отношений и создал базу для демографической экспансии.

Для опровержения тезиса о китайской угрозе также нередко используется утверждение о том, что Китай настолько занят решением внутренних проблем, что ему «не до экспансии». При этом полностью игнорируется то соображение, что экспансия не является «прихотью» Китая, а необходима именно для решения его внутренних проблем.

Весьма популярным полемическим приемом «адвокатов» Китая является заявление о том, что «раздувать миф» о китайской угрозе недопустимо, поскольку конфликт между Россией и Китаем выгоден США. По данному поводу можно отметить, что применительно к отношениям трех этих наиболее сильных стран мира для любой из них объективно выгоден конфликт между двумя другими. В частности, Китаю выгоден конфликт между Россией и США. Очень показательно, что Россия ни на уровне официальных заявлений, ни на уровне научных работ никогда не рассматривалась руководством и экспертами КНР как потенциальный союзник против США. Однако наиболее принципиальным моментом в данном аспекте является то, что причиной китайской угрозы для России являются не интересы США, а объективные тенденции развития самого Китая, на которые США не имеют хоть сколько-нибудь существенного влияния. То есть китайская угроза для России имеет место совершенно независимо от того, выгоден российско-китайский конфликт для США или нет, в основе ее лежат обстоятельства не политического, а социально-экономического характера.

СТРАНА С ПОНИЖЕННЫМ БОЛЕВЫМ ПОРОГОМ

После проведения в России военной реформы на основных стратегических направлениях у нас сложилась следующая ситуация. Силы нового Южного ВО, в целом, адекватны ситуации на своем ТВД, ибо Грузия разгромлена и не восстановлена, а войну с Турцией (либо как с членом НАТО, либо как с отдельной сущностью) представить пока крайне сложно (хотя в будущем это не исключено). Центральный ВО не имеет выхода к границам с потенциальными противниками и является, по сути, резервным. Западный ВО формально очень сильно уступает силам НАТО, но из-за описанного в предыдущей части статьи реального состояния альянса их можно считать минимально достаточными (тем более, если речь вдруг зайдет о войне с НАТО, к нашим ВС надо будет добавить очень мощную белорусскую армию). И лишь на востоке ситуация неприемлема. Силы Восточного ВО (как Сухопутные войска, так и ВВС) сегодня несопоставимы с силами Шэньянского и Пекинского ВО НОАК. При этом и возможности усиления группировок сторон также несопоставимы. Длина коммуникаций, идущих с севера вглубь Китая, гораздо меньше, чем у Транссиба, устойчивость от воздействия противника гораздо выше, а суммарная пропускная способность выше на порядки. Очень симптоматично, что в начале всемирного финансового кризиса в России правительство закачало максимум денег в банковскую систему, а одной из главных жертв сокращений стало строительство дорог (которое и до этого не процветало). А вот правительство КНР вложило в этот период огромные средства в инфраструктуру, в частности, значительно расширилась сеть высокоскоростных железных и автомобильных дорог. И на вышеупомянутых учениях НОАК постоянно отрабатывается переброска значительных контингентов войск на большие расстояния железнодорожным и автомобильным транспортом.

Поэтому возникает принципиальный вопрос – до какой степени действенно в отношении Китая ядерное сдерживание, поскольку при нынешнем соотношении обычных сил надеяться нам больше не на что? Разумеется, дать на этот вопрос однозначный ответ невозможно. Можно лишь высказать ряд соображений.

1. Ядерное оружие должно быть последним доводом на случай, когда остальные доводы исчерпаны. Мы, к сожалению, сами себя загнали в ситуацию, когда этот довод стал первым и единственным (по крайней мере – по отношению к Китаю), что крайне опасно.

2. Китай тоже имеет ядерное оружие, причем размер его ядерного арсенала не известен даже приблизительно. Приводимые в российских и западных источниках цифры в несколько сотен боезарядов и несколько десятков баллистических ракет средней дальности (БРСД) и межконтинентальных баллистических ракет (МБР), совершенно очевидно, не имеют никакого отношения к жизни, производство вооружений в таких количествах просто не имеет смысла. Даже если абстрагироваться от приводившихся в некоторых российских публикациях значений в 40 тыс. зарядов и не менее 1000 МБР и БРСД, можно не сомневаться, что количество зарядов у КНР сравнимо с сократившимися арсеналами РФ и США, число БРСД и МБР заведомо превышает 100.

3. Россия не имеет БРСД (по договору с США от 1987 г.), Китай же уверенно занимает первое место в мире по количеству ракет этого класса. РФ вынуждена одни и теми же СЯС осуществлять сдерживание как Китая, так и США, при том, что применительно к Китаю дальность наших МБР и БРПЛ избыточна.
4. Соотношение в потенциалах тактического ядерного оружия (ТЯО) между РФ и КНР неизвестно. При этом нельзя не отметить, что Китай имеет огромное превосходство в их носителях, имея несколько тысяч пусковых установок тактических и оперативно-тактических ракет с дальностью полета 150-600 км против всего 100 (на всю Россию!) тактических комплексов «Точка-У», дальность которой составляет всего 120 км. Кроме того, в качестве носителей свободнопадающих ядерных авиабомб Китай может использовать устаревшие самолеты Н-5, Q-5, J-6, коих в резерве ВВС НОАК может иметься 2-3 тыс. При всей технической убогости этих машин нашу ПВО они прорвут просто за счет количества (потеря даже половины самолетов не станет для Китая проблемой). Кроме того, надо иметь в виду, что при обмене ударами ТЯО и наши, и китайские заряды будут взрываться на нашей территории.

5. Для США, не говоря уж о Европе, взрыв на их территории даже одного ядерного заряда любой мощности абсолютно неприемлем. Китай заведомо переживет удар даже нескольких десятков ядерных зарядов в приграничной зоне.

6. Безусловно неприемлемым ущербом для Китая будет массированный ядерный удар по городам юго-востока страны. Однако на такой удар Пекин заведомо даст ответ в виде ядерного удара по городам европейской части РФ, которые захватывать ему не нужно.

Таким образом, действенность фактора ядерного сдерживания против Китая относится, в первую очередь, к области психологии. Руководство КНР может предположить, что Россия просто не рискнет нанести массированный удар по Китаю из-за боязни ответа. Особенно, если Пекин поможет Москве сохранить лицо. В связи с этим надо обратить внимание на слова из вышеупомянутой книги «Китай недоволен!»: «Нам следует сначала или, прежде всего, обеспечивать интересы Китая. Надо добиваться того, чтобы Китай сел на место самого старшего и смог руководить всем нашим миром. ... В чем состоят цели Китая в будущем? Китай, конечно же, должен распоряжаться большими ресурсами и площадями в мире; я тут не требую присоединения их к территории нашего государства; я имею в виду руководство и управление ими».

Таким образом, захватив территорию, Пекин, возможно, не будет требовать ее юридического присоединения к Китаю. Ему будет достаточно фактического контроля над ней. Соответственно, противоположная сторона в этом случае как бы не проиграла, ведь на карте граница останется на прежнем месте.

Собственно, весь вопрос возможности китайской экспансии носит в значительной степени психологический характер. Разумеется, Китай предпочтет взять территории и ресурсы без войны, с помощью экономической и демографической экспансии. Но понятно, что это возможно только в том случае, если единственной альтернативой «мирной» экспансии становится военная агрессия. Именно поэтому Пекин все меньше рассказывает о своих «мирных намерениях» и все более открыто демонстрирует рост военной мощи.

По-видимому, попытка наших официальных лиц и большинства экспертов замолчать факт наличия угрозы вопреки очевидным фактам и идти на максимальные уступки КНР в политической и экономической сферах объясняется боязнью «разозлить» Китай. В таком случае здесь можно усмотреть ничем не обоснованное приписывание руководству Китая мотивов иррациональной агрессивности, способности совершить агрессию по мотивам обиды. На самом деле, до сих пор руководство КНР во всех случаях демонстрировало исключительно высокую степень прагматизма. Именно поэтому гораздо больше оснований предполагать, что если вопрос о китайской угрозе и мерах ее парирования начнет обсуждаться в России не только на уровне отдельных авторов, а на официальном уровне и хотя бы некоторые меры противодействия к тому же начнут воплощаться в жизнь, это не повысит, а снизит угрозу агрессии, поскольку в руководстве КНР поймут, что «игра не стоит свеч» и надо искать другие направления экспансии. Это возможно лишь в том случае, если цена агрессии против России для КНР станет настолько высокой, что не будет оправдана ни при каких обстоятельствах (даже в случае угрозы внутренней катастрофы в Китае).

Для того, чтобы добиться этого результата, необходимо, совершенно очевидно, укрепление обороноспособности. Во-первых, связки СЯС и ПВО. Возможно, нужен выход из договора по РСМД, который в нынешних условиях просто связывает нам руки. Во-вторых, необходимо серьезно укрепить обычные силы в Восточном военном округе. Ядерное оружие действительно должно стать последним аргументом, а не первым и единственным. Кроме того, необходимо создание международных союзов с взаимными обязательствами по защите друг друга. Как показала война в Южной Осетии 2008 г., НАТО безопасно для нас, как противник, но и бесполезно, как союзник (это оно продемонстрировало своим поведением по отношению к Грузии). Наиболее важными союзниками для нас должны стать Казахстан (в данном случае ОДКБ ни при чем), Монголия, Индия и Вьетнам.

Таким образом, дальнейшее умолчание по поводу «китайской» проблемы способствует ее усугублению и снижает возможности парирования. Подобная ситуация по отношению к столь серьезному для безопасности страны вопросу представляется недопустимой.
Автор Александр Анатолиевич ХРАМЧИХИН – заместитель директора Института политического и военного анализа