Санкции помогут вернуть в Россию производство нефтегазового оборудования

Санкционный запрет на поставку нефтегазового оборудования в Россию может обернуться для России не потерями, а приобретением. Иностранные компании стали интересоваться идеей создания предприятий по производству такого оборудования на территории России, а сейчас оно в основном закупается за рубежом. В автомобилестроении подобная схема импортозамещения уже сработала.


Иностранные компании заинтересованы в создании предприятий по производству нефтегазового оборудования на территории России, уверил в рамках национального нефтегазового форума министр промышленности и торговли Денис Мантуров.


«Конечно, мы не ставим перед собой задачу полной, стопроцентной изоляции... Мы находимся в формате глобального сотрудничества с зарубежными компаниями, как в области добычи, так и в области производства оборудования», – заявил министр. «Многие из них заинтересованы в том, чтобы вкладывать свои средства в российскую экономику, создавать добавленную стоимость и производить необходимое нашим нефтяным и газовым компаниям оборудование в России», – цитирует Мантурова ТАСС.

«В первую очередь, это компании из Европейского союза, которые имеют опыт сотрудничества с нашим нефтегазовым сектором», – уточнил министр. Однако названия конкретных компаний, планирующих создание производственных мощностей и совместных проектов в РФ, он не назвал.

Это как нельзя лучше вписывается в курс импортозамещения, взятый Россией. По плану Минэнерго, к 2020 году Россия планирует снизить долю импорта в нефтегазовом комплексе с 60% до 43%, заявил в свою очередь министр энергетики Александр Новак. По его словам, одно из ключевых направлений по импортозамещению – это технологии по проведению ГРП (гидроразрыва пласта для добычи т.н. сланцевой нефти) и наклонно-направленного бурения. Это как раз те технологии, которые попали под европейские и американские санкции.

В перспективе к 2018 году Россия намерена заменить много разного оборудования: от программного обеспечения для бурения и добычи углеводородов до насосов, станков и оборудования для каротажа. После 2020 года в России должны появиться отечественные аналоги оборудования и технологий, используемых в работе на шельфе. «По производству СПГ доля отечественного оборудования составляет всего 20%, импорт – 80%. Соответственно, необходимо делать свои холодильные установки осушки газа и т.д.», – добавил министр.

В итоге до 2030 года планируется построить около 30 платформ, запустить в производство примерно 15–18,5 тыс. тонн катализаторов для нефтехимии.

Особое внимание будет уделяться уровню извлечения нефти и ее переработке. По словам Новака, к 2020 году коэффициент извлечения нефти должен увеличиться до 35%. Глубина переработки должна повыситься до 91% к 2035 году. «Также к 2035 году добыча нефти из числа трудноизвлекаемых запасов увеличится до 80 млн тонн, шельфа – до 50 млн тонн», – говорит министр.

Из-за санкций западным компаниям пришлось отказаться от инвестиций в нефтегазовую добычу на российском шельфе. В частности, ExxonMobil пришлось выйти из ряда выгодных для нее проектов Роснефти. Однако санкции и политика не в состоянии заставить западный бизнес отказаться от возможности снять сливки с нефтегазового рынка России. Особенно это важно для Европы, где собственная добыча неуклонно падает, а территории для обнаружения новых месторождений фактически нет.

Яркий пример того, что западные инвесторы не бегут из России, – сотрудничество российской Русснефти с швейцарским сырьевым трейдером Glencore, говорит владелец Русснефти Михаил Гуцериев. Glencore будет владеть 49% Русснефти, которая будет объединена с НК «Нефтиса», сейчас заканчивается подготовка акционерного соглашения, рассказал он. 51% останется у Русснефти (сейчас Гуцериеву принадлежит 100% компании).

Glencore является одним из крупнейших в мире производителей и трейдеров сырьевых товаров, включая энергоресурсы, а в структуру Русснефти входят 24 добывающих предприятия. В разработке компании находится 167 нефтегазовых месторождений. Суммарные извлекаемые запасы нефти компании превышают 600 млн тонн.

«Западные компании всеми средствами пытаются восстановить свои деловые отношения с Россией, даже если это идет вразрез с установками Брюсселя и Вашингтона. Известно, что уже после введения санкций некоторые американские компании приняли участие в тендерах «Газпром нефти» по освоению Приразломного месторождения в Печорском море», – считает первый вице-президент «Российского союза инженеров» Иван Андриевский.

«В последнее время инвестиционный климат в России не отличается привлекательностью, но, как показывает заявление Мантурова, Россия способна занять правильную политику в отношении инвесторов и помочь им реализовать взаимовыгодные проекты на территории нашей страны», – считает он. Успех таких проектов в эпоху санкций позволит увидеть не отток, а приток капитала в Россию. В 2014 году инвестиции в российскую нефтегазовую отрасль составили 2,5 трлн рублей, а до 2020 года эта сумма может увеличиться до 15 трлн рублей, считают в Минэнерго.

«Западные инвесторы никогда и не убегали из России. Единственный случай – это когда иностранные акционеры ушли из «Лукойла», так как понимали, что перспектив у компании в России нет. Просто потому, что Вагит Алекперов относится к политической элите 90-х годов, и все лакомые кусочки – новые месторождения – отдаются другим компаниям. «Лукойл» вынужден уходить в Ирак и другие страны», – говорит газете ВЗГЛЯД ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков.

В России представлены практически все иностранные компании, в том числе американская ExxonMobil, итальянская Eni, норвежская Tatoil, а также японские и китайские компании. В той же Роснефти почти 20% принадлежит британской BP. «Никто не бежит из России. Все, наоборот, хотят прийти, другие дело, что санкции им усложняют деятельность здесь. Хороший пример EхxonMobil, которая уже после введения санкций пролоббировала отсрочку их для себя, и санкции для нее начались не 10 сентября, а 26 сентября. Им дали добурить вместе с Роснефтью на шельфе. Добровольно никто уходить не собирается», – говорит Игорь Юшков.

Безусловно, от санкций страдают не только российские нефтяники, но и западные. Ведь они теряют огромнейший рынок сбыта для своего оборудования, а главное – возможность неплохо зарабатывать в будущем благодаря добыче нефти. Цена вопроса для иностранных компаний – до 2 млрд долларов в год, половина из которых выпадает из-за санкций, отмечает Георгий Ващенко из ИК «Фридом Финанс».

«Локализация производства, которая ранее иностранными компаниями никогда не рассматривалась, – своего рода ответ санкциям, а также возможным вызовам со стороны российских производителей», – отмечает он.

Президент Союза производителей нефтегазового оборудования Александр Романихин считает, что надо вернуться к идее подписания с инвесторами соглашения о разделе продукции (СРП). Эта идея поможет решить проблемы с нехваткой денег на разработку новых месторождений, но не только. Это также должно простимулировать создание сборочных производств на территории России.

Принцип СРП – когда инвестор компенсирует свои затраты в добычном проекте из добытой нефти. «Инвестор условно два года вкладывается в разработку месторождения, через два года начинает добывать нефть. Все затраты, которые он понес за эти два года – зарплата, строительные работы, закупка оборудования и т.д. – он компенсирует за счет продажи нефти, которую добудет. Ему, допустим, пять месяцев позволяют эту нефть увозить беспошлинно, это так называемая компенсационная нефть. Потом, условно, с шестого месяца добытая нефть делится в определенной пропорции, например, 60% – РФ, 40% – иностранному инвестору. Это уже прибыльная нефть», – объясняет Романихин.

Однако в законе об СРП должно быть в обязательном порядке прописано обременение для иностранного инвестора: все работы, в том числе разведку, разработку и бурение, он должен делать с 70% долей российского участия, говорит президент Союза производителей нефтегазового оборудования. «Вот это прямой путь к тому, чтобы создавать здесь производство оборудования», – уверен он.

«Если этого обременения не будет, тогда получится, что Россия своими недрами финансирует создание рабочих мест за рубежом», – говорит Романихин. Таким образом, в обмен на доступ к добыче полезных ископаемых на российской территории инвестор должен не только инвестировать в добычу, но и локализовать оборудование, необходимое для этого проекта, обеспечить рабочие места россиянам и т.д.

Правда, у локализации есть ряд проблем. «Во-первых, большое количество номенклатуры оборудования, и соответственно, большое количество производителей. Поскольку российские потребители занимают у них разные доли в продажах, то вопрос локализации производства для многих из них не стоит, поскольку это невыгодно», – указывает Ващенко. «Во-вторых, пока в России отсутствуют технопарки, где иностранные производители могли бы развернуть производство, и этот вопрос не прорабатывается», – добавляет он. Поэтому Ващенко считает, что, скорее всего, лишь немногие компании, в основном из стран ЮВА, развернут производство в России до 2020 года, а западные компании будут сокращать импорт.

Стоит сказать, что похожая схема действовала в автомобилестроении. Россия привлекала на свою территорию фактически все крупнейшие автоконцерны. Правительство подписало с ними соглашения о промсборке, по которому предоставило ряд льгот в обмен на инвестиции в завод и, главное, в локализацию производства. В итоге крупнейшие автопроизводители привели за собой в Россию и производителей автокомплектующих, хотя и здесь говорили о тех же проблемах с локализацией.