Почему ЕС не торопится в Йемен?

Региональный расклад на Ближнем Востоке сдерживает активность Брюсселя. В отличие от гражданских войн в Ливии и Сирии, где Европейский союз придерживался строгой линии, йеменских кризис выявляет амбивалентность его позиции. Верховный представитель по внешней политике Федерика Могерини критически относится к наступлению хуситов на г. Аден, признавая правительство Хади в качестве «легитимного».


Одновременно она не одобряет военные акции, проводимые арабскими странами Персидского залива. «Военные действия не могут быть решением кризиса в Йемене», — заявляет дипломат. Потери среди гражданского населения вызывают возмущение комиссара ЕС по гуманитарной помощи. Христос Стилианидис призывает «обеспечить защиту гражданских лиц и избегать прямого нападения на гражданскую инфраструктуру».


Брюссель, выступая в защиту мирного населения, все же не спешит делать ставку ни на одну из противоборствующих групп. ЕС призывает стороны сложить оружие и сесть за стол переговоров. Вопрос не в том, кто будет править Йеменом, а в том, чтобы Йемен не превратился в очередную Сирию, Ливию или Ирак. Главное опасение в том, что при дальнейшей эскалации могут усилиться радикалы и террористы, угрожающие странам союза. Памятуя о событиях в Париже января 2015 г., надо отметить, что именно «Аль-Каида Аравийского полуострова» (АКАП) взяла на себя ответственность за террористические акты. Профессор Лондонской школы экономики Фаваз А. Джерджес предупреждает: «Если Йемен погрузится в полномасштабную войну, что вполне вероятно, то мы станем свидетелями большего гуманитарного кризиса, чем в Сирии, с точки зрения беженцев и массового голода. В конечном счете, главным победителем этого конфликта станет «Аль-Каида».

Хотя Йемен находится на большем расстоянии от Европы, чем Ливия или Сирия, появление очередной «горячей точки» на Ближнем Востоке явно не в ее интересах. Во-первых, как уже выше было отмечено, «хаотизация» в Йемене будет означать дальнейшее укрепление террористов, чьи возможности не ограничиваются географией. Во-вторых, 7% потребляемого ЕС газа и 12% нефти, по статистике Eurostat, поступает из стран Персидского залива (Катара, Саудовской Аравии, Ирака и Кувейта). Перебои поставок по энергетическим маршрутам, огибающим Аравийский полуостров, хоть и не значительно, но все же опасны для стабильности европейской экономики.

При всем желании нормализовать конфликт возможности Европейского Союза принять активное участие в его урегулировании минимальны. С тех пор как США официально отмежевались от войн в Сирии и Ираке, их результат целиком и полностью зависит от расклада региональных сил. ЕС разрывается между Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) и Ираном. Саудовская Аравия, Катар и Кувейт — важные нефтегазовые экспортеры, поэтому Брюссель не может открыто критиковать их, даже если военное вмешательство монархий дестабилизирует ситуацию. Поддержка же стран ССАГПЗ может негативно сказаться на продвижении переговоров вокруг иранской ядерной программы. Иран, негласно защищающий хуситов-зейдистов, воспримет одобрение Брюсселя как «личный вызов». Надо сказать, что рамочное соглашение, подписанное 2 апреля в Лозанне, записали в свой актив не только ликующие на улицах Тегерана иранцы, но и Федерика Могерини. Как пишет немецкая Der Tagesspiegel, итальянский дипломат сыграла на переговорах «роль координатора».

Пассивность Евросоюза обоснована не только региональным раскладом, но и наличием других конфликтов по периметру ее границ. Ливия, Сирия и Украина продолжают пребывать в состоянии гражданского конфликта. Растет количество беженцев из стран Средиземноморья. Если раньше излюбленной целью мигрантов была Италия и о. Лампедуза, то теперь жертвой нелегальных переселенцев становится «обанкротившаяся» Греция. С января по март 2015 г. более 10 тысяч «нелегалов» было зарегистрировано при попытке пересечь Эгейское море. Большинство из них — выходцы из Сирии, использующие территорию Турцию в качестве «трамплина» на пути в Европейский Союз. Премьер-министр Греции Алексис Ципрас требует распределения беженцев по странам ЕС и пересмотра соглашения «Дублин-II». Согласно данному регламенту, страны-члены должны самостоятельно заниматься предоставлением убежища каждому мигранту, пересекающему границы ЕС. Среди других мер по решению проблемы беженцев обсуждается инициатива Италии по привлечению стран Северной Африки. В документе предлагается совместное с Тунисом и Египтом участие в спасении кораблей с мигрантами и ограничение их попадания в Европу. Остановка потоков миграции в территориальных водах арабских стран должна оказать «эффект устрашения».

Особняком стоит проблема распространения террористических организаций в южном и восточном Средиземноморье. Террористы организовывают акции как в европейских столицах, так и странах Магриба. После атак на туристов в Тунисе Могерини заявила: «Это усиливает нашу решимость сотрудничать теснее с нашими партерами против террористической угрозы. ЕС намерен мобилизовать все свои инструменты для полной поддержки Туниса против терроризма и реформирования в секторе безопасности». В Сирии проблема терроризма стоит куда острее. Местные боевики не скрываются в пустынях или горах, а сформировались в полноценное государственное образование под названием — «Исламское государство». Появление ИГИЛ уже дает знать о себе в ЕС. Свыше 3000 европейских граждан воюют на стороне ИГИЛ в Сирии и Ираке, чье возвращение обратно в ЕС сопряжено с большими рисками.

В-последних, йеменская позиция Брюсселя объясняется той ролью, которая отводится Ирану в трансъевразийских энергопроектах. Хотя ЕС всячески поддерживает строительство Трансанатолийского газопровода (TANAP), вряд ли 10 млрд. куб. м. в год удовлетворят его высокие запросы. Напомню, что ежегодно страны Евросоюза потребляют почти 500 млрд. куб. м. «голубого топлива». После строительства «Турецкого потока» поставки российского газа в Европу вырастут от нынешних 160 до 220 млрд. куб. м. Чтобы диверсифицировать эту зависимость, ЕС нуждается в более мощных объемах для Южного энергетического коридора. Такие мощности могут дать две страны — Туркменистан и Иран. Туркменское месторождение Иолотань — второе по своим запасам, уступает лишь ирано-катарскому Парсу. Политические сложности с Ашхабадом и проблемы делимитации границ Каспия отводят туркменский вариант в отдаленную перспективу. Включение Ирана в «Южный газовый коридор» более реально, учитывая позитивный темп, заданный переговорами в Лозанне. Если в июле 2015 г. будет подписано всеобъемлющее соглашение и санкции будут сняты, Иран сможет увеличить экспорт газа до 20 млрд. куб. м. в год. 1 апреля еврокоммисар по энергетике Марош Шевчович выразил надежду на то, что «газ из Ирака и Ирана поможет обеспечить безопасность газовых поставок в ЕС».

Брюссель не способен как-то повлиять на йеменский конфликт. Угроза терроризма, новых волн иммиграции, а также 10% нефтегазовых потоков, проходящих через Аденский залив — реальные угрозы, исходящие из юга Аравийского полуострова. При всем при этом региональный расклад на Ближнем Востоке, а также ограниченность возможностей Брюсселя сдерживают его активность. Региональный расклад подразумевает равную зависимость Европы от Ирана и Саудовской Аравии. Неспособность сделать выбор в пользу шиитского или суннитского государства порождает амбивалентное отношение к сторонам конфликта внутри Йемена. Ограниченность возможностей связана с наличием конфликтов в непосредственной близости Евросоюза (Украине, Сирии, Ливии, Палестине и т.д.), отвлекающих его финансово-политические ресурсы.