Комплекс «Бавар 373» круче С-300?

Командующий базой противовоздушной обороны Ирана «Хатам аль-Анбия» генерал Фарзад Эсмаили заявил, что иранские силы ПВО вполне могут обойтись и без российской системы С-300.


«Наши ПВО не рассчитывают на С-300. Мы входим в число шести крупных стран, производящих радары дальностью в 3 тысячи километров», – сообщил он об успехах импортозамещения в иранской «оборонке».


Как уверяет высокопоставленный военный, Тегеран делает ставку на собственную разработку – комплекс «Бавар 373» («Вера-373»), который будет готов к концу нынешнего календарного года (иранский новый год начался 21 марта). Военные Исламской Республики утверждают, что перспективный ЗРК сможет стать достойной заменой российскому комплексу С-300.

Одновременно бригадный генерал Фарзад Эсмаили сообщил об ещё одной «победе» в деле освобождения от импортной зависимости. Речь идет о системе ПВО «Талаш», которая якобы успешно прошла проверочные пуски, поразив все учебные цели на полигоне.

Главная интрига этой новости состоит в том, что она прозвучала на фоне недавнего решения Владимира Путина снять эмбарго на поставку систем С-300 иранским военным.

Напомним, контракт на продажу Ирану 5-ти дивизионов был заключён в 2007 г. В 2010-м он был заморожен указом президента РФ Дмитрия Медведева, который пошел навстречу американским «партнерам по перезагрузке», сославшись на резолюцию Совбеза ООН по Ирану № 1929. Хотя, формально, оборонительные комплексы С-300 не подпадали под её действие.

В качестве ответного шага Иран подал в Международный третейский суд иск. И, если верить Тегерану, начал разработку собственного аналога систем С-300.

Ранее министр обороны Ирана Хосейн Дехкан уже анонсировал проведение заключительных испытаний комплекса «Бавар 373» до марта 2016 года. «Спасибо тем человеческим, техническим и промышленным ресурсам, которыми обладает Иран. Благодаря этому у страны есть необходимые системы обороны, чтобы гарантировать аэрокосмическую безопасность Ирана», — заявил он. Представитель высшего военного командования Ирана генерал Ахмад Реза Пурдастан пошел ещё дальше, охарактеризовав «Бавар-373» как «более мощную и продвинутую систему» по сравнению с С-300.
Из открытой информации следует, что иранский зенитный ракетный комплекс способен перехватывать цели на малых, средних и больших высотах. Система также может отслеживать более 100 объектов и отличается улучшенными возможностями по целеуказанию.

Иранские военные приводят слишком мало данных, чтобы сделать вывод о достоинствах анонсированной ЗРС, указывает бывший начальник зенитных ракетных войск ВВС генерал-лейтенант Александр Горьков.

– Конечно, указанный радар, который «видит» на расстоянии 3000 км - это само по себе неплохое средство разведки. Это дальняя загоризонтная локация. Намек на то, что Израиль, как минимум, они мониторят.

«СП»: – Еще в сентябре прошлого года агентство «Фарс» распространило информацию о том, что в ходе учений ЗРС «Бавар 373» успешно поразила учебную воздушную цель. Это так?

– Из этой информации трудно делать далеко идущие выводы. Во-первых, сообщение могло быть блефом. Во-вторых, неясно, что за цель и при каких условиях (на каком расстоянии, скорости и высоте полета) она была поражена.

«СП»: – Иранские ПВО могли разжиться технологиями, скажем, у Китая?

– Если ЗРС «Бавар 373» вообще существует, у нее должен быть первоисточник. Но найти эту «ниточку» достаточно сложно. Для меня совершенно очевидно, что Иран не мог в столь короткий срок произвести систему ПВО такого уровня (утверждается, что по ТТХ это чуть ли не аналог российской С-300).

«СП»: – Тогда непонятно, зачем Тегерану при столь высоком уровне оборонно-промышленной самодостаточности понадобились наши комплексы в 2007 году.

– России тоже французские вертолетоносцы «Мистраль» не особенно были нужны. Поэтому мы говорим - или поставляйте продукцию, или возвращайте деньги. В случае же с «заморозкой» контракта с Ираном тот пошел гораздо дальше. Подал против РФ иск в международный арбитраж, потребовал выплатить неустойку размером в $4 млрд. То есть, бьется до конца за то, чтобы заполучить нашу технику: заинтересованность налицо.
Что такое поставить совершенно новую для этой страны систему на вооружение? Для этого нужно подготовить людей, создать нормативную базу, а потом технически внедрить в единую группировку ПВО. Это не просто что-то соорудить на полигоне. Выстрелить можно и из собачьей будки.
«СП»: – Грубо говоря, создание собственной системы ПВО - это своего рода «журавль в небе», который еще необходимо поймать. В этом плане приобретение у Москвы готового комплекса С-300 - «синица в руках», обладание которой гарантировано.

– Аналогия напрашивается. Возможно, Тегеран пытается отвлечь внимание Запада от «размороженного» контракта с Россией. Дескать, у нас самих скоро появится аналог С-300. Хотя я не думаю, что среди натовского генералитета есть такие наивные люди.

«СП»: – Понятно, что в идеале Исламской Республике недостаточно 5 дивизионов С-300, которые планирует поставить Россия...

– 5 дивизионов достаточно для того, чтобы прикрыть один объект. Причем он будет уязвим в случае нанесения американцами массированного удара крылатыми ракетами. Естественно, иранские военные хотели бы иметь более глубоко эшелонированную оборону с опорой на собственные силы. В то же время нужно понимать восточный менталитет (я в свое время встречался с представителями Корпуса стражей исламской революции).
Персы (как и китайцы) на протяжении тысячелетий относились к окружающему миру как к варварскому. Поэтому им не очень удобно приседать в реверансе перед Россией за поставки российских систем. Они, скорее, склонны преувеличивать собственные достижения.

Приоритет в строительстве вооруженных сил Иран отдает своей ракетной программе, отмечает директор Центра стратегической конъюнктуры Иван Коновалов.

– При этом Тегеран предпринимает попытки создавать современное оружие по многим направлениям. Это и системы ПВО, и баллистические, и противокорабельные ракеты. И все же к подобным заявлениям нужно относиться с большой долей осторожности. До сих пор ни одна из испытанных иранских систем не представляла собой нечто абсолютно оригинальное.

Это была модернизация советских, китайских и западных комплексов (которые попали в Иран еще в шахский период). В общем, они могут работать, не демонстрируя выдающихся характеристик. То есть, нельзя говорить, что это полные аналоги современных систем вооружений. Скорее, это попытка выжить, находясь в почти полной изоляции. Это выступает основой политического курса Ирана. Эта страна никогда не будет ничьим союзником – она сама себе союзник. При этом стратегическим партнером Иран может быть.

Что касается российских поставок С-300, то, конечно, Ирану они нужны. Даже если система ЗРС «Бавар 373» имеет какие-то перспективы. 5 дивизионов составляют полк. Им можно прикрыть те бреши в противовоздушной обороне Ирана, которые существуют. Эти две системы могут выступать в качестве взаимодополняющих.

С-300 станут основой для создания серьезной эшелонированной системы ПРО/ПВО Ирана. Особенно, если учитывать наличие у Тегерана комплексов «Тор» российского производства. В сочетании с С-300, «Бавар 373» и другие «разношерстные» комплексы будут обеспечивать серьезное прикрытие с воздуха. Пока же до серийного производства «Бавар 373», по моему мнению, весьма далеко. А получить сразу полк С-300, это большая удача для иранского руководства.

«СП»: – Так или иначе, политическую подоплеку вопроса обойти достаточно сложно. Поставляя С-300, мы укрепляем переговорные позиции Тегерана по иранской ядерной программе. В ответ рискуем получить снятие нефтяного эмбарго, выход иранской нефти на европейский рынок в качестве конкурента нашим углеводородам. Плюс Москва может утратить статус стратегического партнера Ирана после его примирения с Западом.
– Это прекрасно понимают в нашем руководстве. В этом отношении Иран никогда не представлял загадки. Мудрые древние персы играют в свои игры. Но для РФ важно несколько другое. При нынешнем геополитическом раскладе на Ближнем Востоке здесь ни у кого нет козырей. Москва хочет вернуться на Ближний Восток при том, что все игроки находятся примерно в одинаковой позиции. Военно-техническое сотрудничество делает Иран нашим стратегическим партнером. Таким образом, мы усиливаем свои позиции в регионе.

Плюс это возможность повлиять на многие процессы, которые касаются нас напрямую. Возьмем, к примеру, «Исламское государство»*. Несмотря на то, что ИГ находится довольно далеко, на контролируемой им территории воюют порядка 1700 боевиков, которые приехали из России. Их возвращение на родину для нас чревато. Как известно, Иран проводит операции против радикальных исламистов из ИГ. Плюс он помогает деньгами, офицерами-инструкторами, вооружениями.

Что касается сирийского вопроса, то Тегеран и Москва выступают союзниками. Только благодаря России и Ирану режим Башара Асада выстоял. Поскольку важным аспектом сдерживания агрессии против Сирии выступает четкая политическая позиция Москвы. Без неё я не исключал бы возможность очередной интервенции (массированной воздушной атаки, совершенно точно).

«СП»: – Уровень развития иранского ВПК позволяет (подобно китайскому) качественно копировать чужие разработки и создавать аналоги российских и иных вооружений?

– Нет, надо трезво оценивать возможности ВПК Ирана, которые не так уж велики. Он пытается идти по китайскому пути в этом вопросе не от хорошей жизни: из-за санкций Иран нуждался буквально во всем. Так что многие из его систем вооружений это условные (приблизительные) «клоны» зарубежной техники. В то же время иранцы никогда не пытались разобрать приобретенную систему «до винтика», а потом скопировать. Мощности иранского ВПК несопоставимы с китайскими.

С другой стороны, стоит отметить, что Иран - практически единственная страна на Ближнем Востоке (кроме Израиля), которая имеет свою оборонную промышленность. Все остальные просто покупают готовую технику. У Ирана нет задачи потеснить кого-то на международном рынке вооружений, его цель - перевооружиться. Поэтому иранцы нуждаются практически во всем: в танках, самолетах, системах ПВО, военно-морской и авиационной технике. Все это они могут приобрести у нас. Объем возможных сделок между Москвой и Тегераном оценивается примерно в $13 млрд. Мы можем зайти на этот рынок и предложить то, что Иран тут же начнет брать. Американцы и Запад не будут продавать ему оружие, а китайская продукция ВПК котируется не так высоко. Остается только российское вооружение – качественное, надежное, к тому же иранцы его хорошо знают.
По мнению директора Центра общественно-политических исследований, кандидата технических наук Владимира Евсеева, информация о перспективном иранском комплексе ПВО противоречива с логической точки зрения.

– Если мы говорим о работе ЗРК, то в него входят только те РЛС, которые обеспечивают наведение ракет на цель. Командующий базой противовоздушной обороны «Хатам аль-Анбия» говорит о разработанном радаре с дальностью обнаружения целей около 3000 км.
Интересно, какими ракетами они собираются поражать столь далекий объект. У России есть комплекс С-400 с дальностью поражения целей порядка 350-400 км. Систем, позволяющих осуществлять противовоздушную оборону на больших расстояниях, просто нет. Я не уверен, что если у Ирана есть свой радар, то он имеет высокую точность обнаружения целей, особенно малоразмерных. Во-вторых, такая станция (с дальностью обнаружения 3000 км.) нужна только как вспомогательное оборудование. К самому комплексу ПВО она прямого отношения не имеет. В итоге, получается логическая «каша» – радар на 3000 км это одна система, а ЗРК – совсем другая.

«СП»: – Однако радар способен повысить информативность в действиях ЗРК.

– Это так, но он не имеет к нему никакого отношения: они работают на разных диапазонах дальности. Совершенно не факт, что станция на таком расстоянии может обнаруживать низколетящие цели.

Теперь, что я думаю непосредственно по поводу заявленного ЗРК. Комплекса, который мог бы работать в условиях радиоэлектронной борьбы, позволяя перехватывать цели на расстоянии хотя бы 200 км, у Ирана реально нет. Попытаться создать его, конечно, можно, но не в такой ограниченный срок. Китай просто так ничего передавать не будет. Он может только продать. Но в таком случае КНР испортит отношения с США, чего Пекину точно не нужно. То есть, в качестве поставщика может выступать только Россия.

Так что подобные заявления преследуют одну цель – оказать давление на политику РФ, а именно, попробовать сбить цену.
«СП»: – Но ведь она уже прописана в контракте от 2007 года?

– Тогда речь шла о пяти дивизионах С-300ПМУ-1, стоимостью порядка $800 млн. Этот комплекс сейчас неактуален. Во-первых, он уже не производится. Соответственно, РФ может гипотетически поставить его из резервов Минобороны. Так что, скорее всего, мы будем продавать модификацию С-300ПМУ-2. В любом случае, сейчас будет подписан другой контракт, в котором будет указана другая стоимость.
Мы хотим, чтобы в качестве ответного шага Иран отозвал свой иск на $4 млрд., который находится в арбитражном суде. Но стоимость, по которой РФ будет поставлять эти комплексы, пока реально не определена. Естественно, что иранская сторона будет настаивать на том, чтобы это было как можно дешевле. Так, наверное, и будет (отдадим практически на уровне себестоимости).

Теперь посмотрим, насколько этот контракт повлияет на позицию США. Последние хорошо осведомлены о состоянии иранских ВС – их обмануть невозможно. Для США наличие у Ирана систем С-300, защищенных ЗРК Тор-М1, это преодолимая связка. Правда, для её подавления потребуются большие ресурсы. Другое дело, что для Израиля, у которого нет такого количества крылатых ракет, это представляет проблему.
Заявление о разработке собственной системы ПВО, скорее, адресовано иранской общественности. Дескать, посмотрите, какого прогресса Иран достиг в современных военных технологиях. Подобные откровения не имеют внешнеполитического значения. Полностью (из-за наличия С-300) санкции с Ирана сняты не будут, их смягчат. То, что Россия способствует смягчению санкций, это иранское руководство воспринимает позитивно. Если санкции не будут сняты полностью, в Иране возникнет разочарование политикой президента Хасана Рухани. Как ни странно, для Ирана главное - это не отмена нефтяного эмбарго, а снятие банковских санкций. В этих условиях у России появляются предпосылки для выстраивания стратегического диалога с этой страной. А через стратегический диалог возможно движение к подлинному стратегическому партнерству.