Мэтт Ли в Сочи: Не ожидал что я так популярен в России

Вчера в своей сочинской резиденции Бочаров Ручей президент России Владимир Путин встретился с госсекретарем США Джоном Керри, а специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ — с корреспондентом AP Мэттом Ли. А Джон Керри на поздней вечерней пресс-конференции заявил, что в скором времени санкции по отношению к России могут начать отменяться, и назвал главное условие этого жизнеутверждающего процесса.


Государственный секретарь США Джон Керри весь последний год собирался в Москву. По данным "Ъ", шесть или семь раз Госдеп США давал знать, что он хотел бы приехать и встретиться не только с Сергеем Лавровым, но и с Владимиром Путиным. И ему ни разу не сказали нет. Просто перестали ждать.


И когда он в очередной раз просигнализировал, что опять хотел бы приехать, в российском МИДе к этому отнеслись уже совсем равнодушно. Все равно потом выяснится, что не доедет.

А он доехал. И с ним — американские журналисты.

Мэтт Ли — звезда американской журналистики в России. Это он доводил до полного изнеможения спикера Госдепартамента Джен Псаки — и довел: ее убрали от него подальше, в лучших советских традициях — с повышением. Похоже, иначе избавить ее от ежедневного унижения простыми и доходчивыми вопросами от корреспондента АР было невозможно.

Я спросил Мэтта Ли, можно ли с ним поговорить, пока Джон Керри не приехал в резиденцию со встречи с Сергеем Лавровым, и удивился, когда американский журналист стал увлеченно рассказывать про агентов в Нью-Йорке, с которыми обязательно надо согласовать этот вопрос, а так-то он, конечно, будет счастлив.

Вряд ли при этом Мэтт Ли, когда сам кого-то о чем-то спрашивает, обращается сначала к агентам всех этих людей за разрешением.

Но мы все-таки поговорили — как он сказал, неофициально (собственно говоря, официально я с ним и не собирался разговаривать: официоза в этот день в Бочаровом Ручье и без него хватало).

Мэтт Ли сам, собственно говоря, первым поинтересовался, сколько времени здесь, в Сочи, уже находится Владимир Путин. У меня, конечно, появился соблазн сразу отправить его к своему агенту в Москве, но это было бы слишком просто. Я удержался и сказал, что российский президент здесь уже второй день и что вчера у него был выходной после трудовых дней в майские праздники.

— А сейчас у него идет какая-то встреча? — спросил кумир российских журналистов.

Я пояснил, что у Владимира Путина сейчас идет совещание с военными и что, на мой взгляд, не случайно, что встреча с госсекретарем США состоится сразу после этого совещания.

— О да! — громко засмеялся Мэтт Ли.— Я понимаю: это сигнал!

С этим трудно было не согласиться (тем более что я сам на это и намекнул так прозрачно).

— А вы хоть понимаете, насколько бешено популярны в России? — спросил я его.

— Только начал понимать,— кивнул он.— Недавно в Лозанне российские журналисты не давали мне прохода!

— Да с вас все последнее время начинались все выпуски новостей и вами заканчивались, когда речь заходила об Украине!

— К сожалению, Джен Псаки ушла от нас,— погрустнел Мэтт Ли.

— А новая девушка, спикер Госдепа, видимо, не такая веселая? — поинтересовался я.

— Нет,— кивнул Мэтт Ли.— Тем более что это мужчина.

— Видимо, более информированный?

— Точно,— подтвердил он.

— О чем вы спросили бы Владимира Путина?

— К сожалению, у меня нет ни одного шанса,— снова вздохнул он.

— А вы знаете, что многие в России считают, что вы — наш разведчик в Вашингтоне?

Он очень долго смеялся. Можно сказать, до слез.

Не убедил.

Напоследок я еще спросил на всякий случай, получил он уже Пулитцеровскую премию или еще нет.

Он вдруг стал очень серьезным и тихо сказал:

— Нет. Но я очень хочу.

Впрочем, в том, что он задаст вопрос хотя бы господину Керри, я был уверен.

Все к этому времени уже знали, что министр иностранных дел России Сергей Лавров приехал на переговоры с американским коллегой на белой "Победе" (хотя, кажется, что же все время пытаться самоутвердиться на фоне этих безобидных людей?) и что подарил ему помидоры, картошку и футболку с символикой Победы-2015.

Переговоры в отеле "Родина" (название тоже вроде звучало по делу) шли два часа, а потом еще полтора часа обедали.

По сведениям "Ъ", все было интересно. Российские переговорщики утверждают, что радикально изменился тон коллег, и прежде всего самого господина Керри. Он говорил, что с отношениями между Россией и США надо что-то делать, их "надо вытаскивать" и из-за этого придется искать новые форматы. Господин Лавров настаивал, что все форматы уже существуют и что не по инициативе российской стороны перестала работать совместная президентская комиссия (с нашей стороны ее возглавлял Владислав Сурков), которая состояла из 21 группы по интересам.

Кроме того, много времени посвятили обсуждению ситуации в Сирии и Ливии. Джон Керри заявил, что сейчас уже всем в Белом доме понятно, что "Ливия — это катастрофическая ошибка". И "Сирия — это катастрофическая ошибка".

С этим российские переговорщики согласились легко. Между тем Джон Керри пояснил, почему Ливия — катастрофическая ошибка: не был продуман и принят сценарий того, что должно произойти после смены режима Муаммара Каддафи.

А в остальном все было, видимо, в целом неплохо.

Более того, госсекретарь США заговорил об отмене санкций и предложил подумать, какие санкции можно отменить уже в ближайшее время.

На это, по словам моего собеседника, он получил ответ: Россия не будет участвовать в поисках ответа на вопрос, какие санкции и под каким предлогом можно отменить — потому что не она их вводила.

Таким вот, несломленным, Сергей Лавров и покинул "Родину".

Джон Керри вместе с послом США в России Джоном Теффтом недолго ждал Владимира Путина в его резиденции; в течение минут десяти он терпел вспышки фотоаппаратов, и в конце концов нервы его сдали: он попросил фотографов перестать уже целиться ему в голову.

Пока он отвлекался на них (но все-таки меньше, чем они на него), вошел российский президент, и Джон Керри рванулся к нему не только всем телом, но и, кажется, всей душою, так что показалось, что он сейчас обязательно что-нибудь опрокинет. Но он успел затормозить в нескольких сантиметрах от российского президента.

Еще через полминуты они уединились. В какой-то момент уединение стало тревожить. Переговоры в Сочи между тем грозили перерасти в переговоры в Минске. Они разговаривали уже три часа.

Я понимал, что Джона Керри в этой ситуации, безусловно, следует считать пострадавшим. Он попал под жернова внимательных, сочувствующих глаз российского президента, его терпеливых расспросов и доброжелательных ответов. Владимир Путин подливал ему вино.

И вряд ли к исходу четвертого часа разговора Джон Керри был с чем-то не согласен.

В соседней комнате страдала помощник госсекретаря США Виктория Нуланд. Ее туда не взяли, а как же можно было обсуждать ситуацию на Украине без нее. Виктория Нуланд не могла этого понять. Без нее все могло пойти не так и не туда. И наверняка уже пошло. А что если это потом уже не исправить?

В какой-то момент в твиттере Госдепа США появилась информация, что переговоры закончились и отличались особой откровенностью.

Может, это у Виктории Нуланд сдали нервы. Может быть, агентство AP раньше времени выдало итоговую заготовку об этой встрече (так регулярно бывает у нас, так почему хотя бы раз не может случиться у них?).

А им в это время только еще второй чай заносили.

Уже вот-вот хоккей должен был начаться, Россия--Финляндия, и лично у меня была надежда на него: вряд ли Владимир Путин захотел бы пропустить такой хоккей — как любой, в конце концов, начинающий и оттого особенно остро чувствующий и понимающий эту великую игру хоккеист.

Но ничего подобного. Говорили как заведенные.

Наконец, появились признаки того, что переговоры заканчиваются: в зале для пресс-конференций у одной из стоек с микрофоном сотрудник американского протокола поставил воду и положил большой кожаный гроссбух с разноцветными закладками. Все это, разумеется, предназначалось господину Керри.

Впрочем, перед тем как коллеги зашли в зал, гроссбух перекинули на другую стойку, и даже воды не досталось Сергею Лаврову: она ушла туда же.

И Джон Керри, и Сергей Лавров несколько раз повторили, что есть разногласия насчет "генезиса кризиса на Украине", но они согласны, что решить эту проблему можно только "через минские договоренности". Причем Сергей Лавров оговорился: только с привлечением представителей Донецка и Луганска, а Джон Керри по этому поводу дипломатично промолчал.

Джон Керри два раза поблагодарил Владимира Путина за прямоту и искренность, что лишний раз подчеркивало: и правда пострадал.

При этом, отвечая на вопрос Мэтта Ли ("Я постараюсь быть кратким,— проговорил американский журналист.— Итак, мой вопрос состоит из нескольких частей..."), вдруг произнес ключевую фразу, которой раньше от него не слышали и, похоже, никто не ожидал услышать в ближайшее время:

— Если и когда будут реализованы минские соглашения, тогда начнется отмена санкций США и ЕС.

Это революционное заявление прозвучало странно. Выходит, США в вопросе санкций имеют решающее влияние и на ЕС. Господин Керри, по крайней мере, раньше, все-таки дистанцировался от таких признаний.

Кроме того, если верить его словам, значит, проблема Крыма, о которой ничего не сказано в минских договоренностях, не будет иметь значения в деле отмены санкций.

Впрочем, верить не следует ничему и главное, никогда и никому. В конце концов, минские договоренности настолько широки и многообразны, что всегда можно сказать, что они не выполняются до конца — ни за что не согрешишь против истины.

Джон Керри сказал о необходимости выборов на Донбассе и о качественном их мониторинге, о "важности статуса децентрализации Донбасса и Луганска", а также о том, чтобы были освобождены политзаключенные (этого пункта нет в минских соглашениях), и "прежде всего Надя Савченко".

— Это может произойти быстро,— заверил он.

При этом госсекретарь США все чаще глядел на свои часы. Это вряд ли приходило ему в голову во время встречи с Владимиром Путиным.

Наконец, на вопрос, что он думает о заявлении президента Украины по поводу того, что вооруженные силы этой страны вернут донецкий аэропорт, госсекретарь США, длительно подумав (а он это делал, пока благодарил за такой интересный вопрос), сказал, что США "предложили бы Украине подумать, прежде чем принимать такие решения".

И сразу, конечно, оговорился, предположив, что, может быть, господин Порошенко "говорил о далеком будущем, об окончательном урегулирование конфликта".

При этом, разумеется, понятно, что если главнокомандующий Украины намерен даже в далеком будущем вернуть донецкий аэропорт, то вряд ли можно будет когда-нибудь сказать об окончательном урегулировании конфликта.

— А мы,— заключил Сергей Лавров,— будем бить в одну точку: то, что записано в документе 12 февраля в Минске, надо исполнять.

Джон Керри благодарно посмотрел на него.

Прежде всего, кажется, потому, что понял: наконец-то этот долгий, долгий день закончился.