Китайские деньги достаются с трудом

На полях ПМЭФ Владимир Путин признал, что в отношениях РФ и КНР существует нехватка свободы движения капитала. Ранее зампред ВТБ заявил, что часть банков КНР отказывается проводить операции с российскими кредитными организациями. Многие предположили, что этим Китай идет на поводу у политики Запада в области санкций. На деле Пекин лишь требует от нас большей ответственности в банковской сфере.


Любому человеку с большим опытом внешнеторговой деятельности хорошо известно, что китайцы исключительно сложные партнеры по переговорам. Разница нормативной базы, непрекращающийся процесс реформирования финансовых и кредитных систем, особенности национального бизнеса, различия в менталитете, наконец, конфуцианство, которое сильно отличается и от «протестантской этики», и от православных ценностей, – всё это не может не сказываться.


«На китайском рынке инвесторы расценивают российские бумаги как рискованное вложение, но это проблема заемщика – убедить кредитора в своей серьезности»

Но бизнес есть бизнес, и люди притираются друг к другу, объективные потребности экономики сильнее и важнее психологических сложностей. Тем занятнее выглядит злопыхательство российских неолибералов по поводу неизбежных сложностей, с которыми сталкиваются российские финансовые институты в КНР, причем тут каждое лыко в строку.
Стоило Юрию Соловьеву, первому зампреду ВТБ (а именно этот банк стал первым и пока единственным, получившим лицензию на работу в КНР), посетовать на отличия в режиме работы банков Поднебесной, как посыпались удивительные рассуждения о том, что в Пекине «де-факто присоединились к ограничениям, введенным США и Евросоюзом». При этом конспирологи не забывали добавить версию, что «как только исчезнет политический фактор, все опять наладится».

Считайте сами

Соловьев, напомним, сказал следующее: «Большинство китайских банков не проводят межбанковские операции с участием российских банков, кроме того, китайские банки значительно сократили участие во внешнеторговых сделках, в частности, по торговому финансированию». Так ли это? Сами китайцы явно удивлены такой интерпретацией (впрочем, им к откровенным передержкам и даже клевете западных СМИ не привыкать – в многолетних переговорах между финансовыми и кредитными регуляторами по линии КНР – США – МВФ журналисты часто использовались западной стороной как средство давления на Пекин). Но, в то же время, считают недостойным прямо реагировать на мелкие уколы и комментируют ситуацию конструктивными статьями. Так, официальное издание ЦК КПК «Женьминь жибао» отметилось материалами под говорящими заголовками вроде «Китай и Россия активно развивают инвестиционно-финансовое сотрудничество» или «В российскую экономику активно идут китайские инвестиции».

В свою очередь, агентство «Синьхуа» специально подчеркивает: «Китайско-российское сотрудничество в инвестиционной и финансовой областях при личном участии руководителей двух стран становится важным стимулом для развития всеобъемлющего стратегического взаимодействия и партнерства». За прошлый год Китай вложил в экономику России 740 млн долларов США (китайские вложения уже четыре года подряд сохраняются на уровне выше 700 млрд долларов, о чем тут вообще может быть разговор, недоумевают китайские экономисты). К концу прошлого года наколенный объем китайских инвестиций в РФ превысил 8 млрд долларов, а с учетом непрямых приблизился к 33 млрд долларов, причем в перечне важнейших сфер сотрудничества и координации значится «развитие ЕАЭС и экономического пояса Шелкового пути», что закреплено договоренностями лидеров двух стран. Специально отмечено и расширение взаимодействия в инвестициях и финансах. Банк развития Китая, напоминает «Синьхуа», подписал соглашения о финансовом сотрудничестве с тремя российскими банками – Сбербанком, Внешторгбанком и Внешэкономбанком. В последние несколько лет только Внешэкономбанк привлек от китайских партнеров инвестиций на 10,74 млрд долларов.

При этом в Пекине напоминают, что «особо примечательные подвижки» в китайско-российском финансовом сотрудничестве начались в октябре прошлого года в ходе визита премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна в Россию. Тогда центральные банки двух стран подписали соглашение о валютном свопе на 150 млрд юаней, трансграничные расчеты в юанях между двумя странами стали быстро расти, а в целом «в 2014 году отделение Банка Китая в России выполнило операции трансграничного расчета в китайской валюте на общую сумму в 13,3 млрд юаней, что на 635% больше против показателей 2013 года». Также стоит отметить, что китайская компания CIC приобрела 5,4% акций Московской биржи, а Строительный банк Китая – 2%.

В Ernst & Young говорят, что в ближайшие пять лет прямые инвестиции КНР в российскую экономику могут вырасти на 10%, но представляется, что рост может быть и более высоким: китайцы медленно раскачиваются, но, приняв решение, едут быстро. Пока же КНР занимает четвертое место среди стран мира по объему прямых инвестиций в российские проекты, причем, по словам замглавы Минэкономразвития Станислава Воскресенского, «в первом квартале 2015 года китайские инвестиции выросли более чем на 14% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года».

Халявы не будет

«В Китае первый частный банк открылся только в марте этого года»

Верно ли то, что российский банкир не может запросто зайти к директору китайского банка и через четверть часа выйти из его кабинета с мешком долларов и мешком юаней? Верно, но так и устроен серьезный банковский мир. Цитируя первого зампреда ВТБ, либеральные экономисты и СМИ упирают на следующее: «иностранным эмитентам требуется получить разрешения от государственного совета, Центробанка и министерства финансов, однако четко прописанной процедуры получения таких разрешений нет, и пока выйти на локальный рынок капитала удалось только Международной финансовой корпорации и Азиатскому банку развития». Но ведь это хорошо, это правильно, только так и должно быть.

В Китае, где с коррупцией, включая и банковскую систему, борются в том числе расстрелами, хорошо понимают значимость социальной ответственности кредитной сферы. Общественная функция банков состоит вовсе не в том, чтобы собрать деньги у людей и дать тем, кто первый попросит или попросит самым убедительным тоном (например, русским банкирам с запиской от начальника главка минфина), а на комиссии и проценты обеспечивать сладкую жизнь своим хозяевам и директорам. Функция банков состоит в том, чтобы давать деньги ответственно, долго и тщательно проверяя каждую деталь планируемого кредита. Конечно, верно то, что на китайском рынке инвесторы расценивают российские бумаги как рискованное вложение, но это проблема заемщика – убедить кредитора в своей серьезности. Просто так денег не дают – не в том мире живем, да и слишком уж разухабиста душа русского бизнесмена.

И не случайно в редакционной статье «Ведомостей» подчеркивают структурное сходство кредитной системы России и КНР, где созданы трехуровневые системы из ведущих госбанков («большая тройка» в России и «пятерка» в КНР), крупнейших коммерческих банков (20 в России и 12 АКБ в Китае) и всех остальных. Но есть и разница, она состоит в уровне ответственности и мерах наказания государственных банкиров за профессиональную несостоятельность. Кроме того, банки в Китае также выполняют функции агентов правительства – «институтов развития».

При этом не нужно забывать и то, что главное китайское рейтинговое агентство Dagong, кардинально влияющее на решения государственных и полугосударственных банкиров КНР, оценивает долгосрочный кредитный рейтинг компании «Газпром» в российской и иностранной валюте на самом высоком уровне – ААА. Это выше, чем рейтинг США (по оценке самого Dagong, у США А-, по версии международного агентства S&P – АА+), и выше, чем рейтинг России в целом.

Одним словом, если ты серьезный человек и тебе нужны деньги для бизнеса, с банкирами нужно много и тщательно работать, особенно если эти банкиры – китайцы, у них «халявы не будет». А перспективы работы с китайским кредитным сектором очень широки. В мартовском Докладе о работе правительства премьер Госсовета ставил задачи не только повышения эластичности курса юаня, но и реализации курса на конвертируемость китайской национальной валюты по капитальным операциям и увеличения её объема в международных расчетах. «Ускорится создание его транснациональной платежной системы и станет совершенствоваться глобальная система его клиринговых услуг. Развернутся пилотные проекты по частному инвестированию за рубежом», – пообещал Ли Кэцян. «Синьхуа» со своей стороны подчеркивает, что Китай и Россия смогут активизировать финансовое сотрудничество и по многосторонним линиям – как на формирующихся платформах Фонда Шелкового пути и Азиатского банка информационных инвестиций (АБИИ), так и на существующих площадках Межбанковского объединения ШОС, механизма межбанковского сотрудничества БРИКС и Ассоциации импортно-экспортных банков Северо-Восточной Азии.

Не все знают, но в Китае первый частный банк (в обозримом будущем появятся еще два) открылся только в марте этого года, причем в относительно малоизвестном (но от этого не менее симпатичном) городе Вэньчжоу восточно-китайской провинции Чжэцзян. Работать ему разрешено только в области «финансовых услуг малому бизнесу, самозанятым лицам, жильцам микрорайонов и сельскохозяйственному сектору на уездном уровне». А вообще, не нужно забывать, что если международному банкиру нужны китайские деньги, он едет не в Шанхай, а в Гонконг. Так устроен мир, и не нам менять китайскую практику бизнеса.