Ни пушек, ни масла

Министр финансов России Антон Силуанов подготовил весьма примечательный доклад об основных направлениях повышения эффективности расходов федерального бюджета, который размещён на сайте ведомства. Как следует из документа, Минфин предлагает правительству резко сократить ассигнования на оборону. «Найти такой уровень расходов на эти цели, который, с одной стороны, не будет ухудшать условия для экономического роста и реализации других приоритетов государства, а с другой — позволит гарантированно решить задачу укрепления обороноспособности страны», — туманно говорится в докладе.


Лукавая формулировка вряд ли случайна. Министр Силуанов хорошо помнит о судьбе своего предшественника Алексея Кудрина, который был отправлен в отставку как раз за настойчивое и публично декларируемое стремление уменьшать траты на оборону. Тем не менее, «сверхзадача» доклада видна невооруженным взглядом. Потому что обтекаемое слово «оптимизация» никогда не трактовалась в Минфине иначе, чем банальное сокращение расходов.


Отдав неизбежную дань остроте геополитического момента упоминанием про «непростую международную обстановку», авторы документа предлагают перевести Вооруженные силы РФ на «сухой паёк». Как сообщают СМИ, расходы на оборону по сравнению с прежними планами в ближайшие два года могут быть сокращены сразу на 870 млрд руб. В качестве обоснования столь серьезной экономии приводится сравнение доли расходов на оборону в России, а также в странах ОЭСР и БРИКС. У нас этот показатель выше — более 4% ВВП против 1−2% ВВП для обеих групп государств.

Как просчитали в ведомстве Антона Силуанова, если отказаться от оптимизации расходов на «оборонку», то уже к 2018 году Россия будет тратить на армию, социальный сектор и обслуживание долга 72−75% бюджета. В то время как сегодня на эти цели выделяется примерно 60% бюджетных средств.

Ранее сообщалось, что расходы на оборону в России в 2015 году составят 3 трлн. 286,8 млрд. рублей. Что почти на треть превышает расходы 2014 года.

Впрочем, Минфин «режет пушки» совсем не для того, чтобы у налогоплательщиков осталось больше денег на «масло». Не будет ни того, ни другого. Поскольку предлагаемая оптимизация госрасходов непосредственным образом затронет и социальную сферу. В частности, предлагается отказаться от активной социальной политики и осуществлять выплаты только в случае крайней нужды.

Среди прочих мер экономии — «снижение уровня госпитализации и сокращение длительности пребывания в стационаре», ограничение роста пенсионных выплат, реструктуризация сети государственных вузов и их филиалов с учетом результатов ежегодного мониторинга эффективности.

Базовая задача — ограничить темпы роста расходов, в том числе на социальные выплаты, зарплаты, госаппарат. И выйти на бездефицитный федеральный бюджет в среднесрочной перспективе.

По мнению члена комитета Госдумы по обороне Вячеслава Тетёкина, главная экономия должна достигаться путём снижения уровня коррупции и «распила» бюджетных средств.

— В своё время главный военный прокурор Сергей Фридинский сказал, что в системе Гособоронзаказа разворовывается до 20% выделяемых средств. Это огромная цифра, учитывая, что, например, в прошлом году объем расходов на «оборонку» вырос до 1,6 трлн. рублей. Но боюсь, что 20% - лишь «видимая часть айсберга». Некоторые эксперты говорят о 40−50%. «Дело Сердюкова» показало, какой угрожающий характер приняла эта проблема. Так что начинать надо с наведения элементарной финансовой дисциплины. Строже контролировать целевой характер использования денег.

Вот уже много лет чиновники Минфина упорно навязывают нам одну и ту же парадигму: раз не хватает денег — надо сокращать расходы. Но практически никто не говорит о возможности расширения доходной части бюджетного «пирога». Понятно, что в условиях санкций и падения цен на энергоносители, если ничего не предпринимать, то его куски будут становиться всё меньше и меньше. Обязанность властей не заниматься дележкой оставшегося, а бороться за то, чтобы доходная база расширялась. В советские времена, худо-бедно хватало и на «пушки», и на «масло» — это, вообще, ложная дилемма.

«СП»: — Минфин настаивает, что она реально существует и трудноразрешима…

— Тогда могу подсказать, где деньги лежат. Например, ввести налог на сверхприбыль, о чём уже давно и безуспешно говорят левые силы. Чиновники из правительства предлагают населению «потуже затянуть пояса» ради победы в геополитическом противостоянии с Америкой. Но «жирных котов» трогать не хотят. В частности, низкий налог на дивиденды активно используется компаниями с целью оптимизации налогообложения. Его давно пора повышать. Даже если установить умеренный налог на сверхбогатую публику (на уровне 30−35%, хотя в ряде стран этот показатель доходит до 60%), то бюджет получил бы дополнительный триллион рублей доходов в год.

Есть и другие способы заработать. Почему государство отдало в частные руки производство спиртного и торговлю алкоголем и табаком? Раньше табак и водка были госмонополией и одним из важных источников пополнения бюджета. Эти деньги, в том числе, шли и на финансирование Вооруженных сил.

«СП»: — Насколько корректно сравнивать долю расходов на оборону к ВВП, заложенную в бюджете России, и аналогичный показатель стран ОЭСР?

— На мой взгляд, абсолютно некорректно. Учитывая, что среди последних много государств-членов НАТО, которые находятся под военной «крышей» США. Вообще, совокупный оборонный бюджет НАТО в 10 с лишним раз превышает военный бюджет России. Кстати говоря, г-н Силуанов мог бы рассказать, что многие страны НАТО, расставшись с суверенитетом в оборонной сфере в пользу США, не выделяют на свою армию даже упомянутых 1−2% ВВП. Неслучайно Вашингтон оказывает давление на своих союзников с тем, чтобы те взяли на себя часть бремени военных расходов.

Только 5 из 28 членов НАТО выполняют обязательства по этому критерию. И что, Россия, которая вкладывает в «оборонку» в 10 раз меньше НАТО, должна ещё больше увеличить этот разрыв? И это на фоне украинских событий, экономической войны и т. д.

Ещё одна немаловажная деталь, которая называется «эффект базы». В течение первых 10−15 лет существования постсоветской России на ВС тратилось ровно столько средств, чтобы в них, образно говоря, «теплилась жизнь». И только в последние годы, когда стало понятно, что внешняя угроза не идеологический миф, а суровая реальность, государство начало вкладываться в модернизацию и перевооружение армии. Но этот процесс только стартовал.

Если же в правительстве возобладает, условно говоря, линия Силуанова, то все разговоры о том, что к 2020 году ВС будут перевооружены на 65%, так и останутся разговорами.

«СП»: — В это же время Пентагон обратился к Конгрессу с просьбой дополнительно выделить $4,8 млрд, чтобы «сократить разрыв в военном потенциале» с Россией.

— Генералы из Пентагона, конечно, лукавят. О каком разрыве в нашу пользу можно говорить, если военный бюджет США на этот год превышает $500 млрд? Рассказывая «страшилки» про Россию, военное ведомство США лоббирует увеличение финансирования. Американцы всегда, «не мытьём, так катанием» добивались превосходства в военной сфере. Помните, как Вашингтон договаривался с Горбачевым, и мы сами резали свои ракетные системы, хотя те не подпадали под действие международных договоров?

Но самый эффективный способ ослабить наши Вооруженные силы это их недофинансирование. Предшественники г-на Силуанова на его посту в правительстве, складывается такое впечатление, только этим и занимались. Мы дошли до такого печального состояния, когда на вооружении российской армии стояло не более 10% современной техники.

Если бы эта тенденция получила продолжение, мы были бы вынуждены использовать пушки времён Крымской войны. А когда на недофинансированную, ссохшуюся почву пролился первый денежный «дождь», в Минфине говорят: «Этого достаточно». В итоге не будет ни масла, ни пушек. И мне трудно сказать, чего больше в этом подходе — некомпетентности или злой воли некоторых членов Кабинета министров.

«СП»: — В либеральных кругах популярно мнение, что достаточно поддерживать в боеспособном состоянии Стратегические силы ядерного сдерживания, а расходы на обычные вооружения избыточны. Дескать, никто не рискнёт напасть на ядерную державу.

— Во-первых, после разрыва кооперационных связей с Украиной поддержание, не говоря уже о модернизации, нашей «ядерной триады» требует колоссальных затрат. Во-вторых, современные войны чаще ведутся Силами специальных операций. Наступательные операции НАТО против России начались 21 марта 1999 года, когда Альянс нанёс ракетно-бомбовый удар по Югославии. Затем были интервенции в Афганистан, в Ирак, в Ливию, в Сирию. События на Украине это тоже одна из наступательных операций евроатлантического блока. Во всех этих случаях не было даже намёка на применение не только стратегического, но и тактического ядерного оружия.

НАТО добивалось победы благодаря широкому использованию высокоточных вооружений и хорошо технически оснащённых сухопутных войск. И как мы будем противостоять этой агрессии дальше? Применять ядерное оружие? Но это бессмысленно — даже если российская система ПРО сработает на 100%, столкнёмся с многочисленными проблемами. Такими, например, как выпадение радиоактивных осадков. ЯО — оружие сдерживания, оно применяется только в крайнем случае. Но против ползучей экспансии НАТО его использовать бесполезно.

Доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник экономического факультета МГУ Андрей Колганов не согласен с чисто бухгалтерским подходом к решению проблемы бюджетного дефицита.

— Если исходить из заявленного критерия повышения эффективности социальных и оборонных расходов, то в короткие сроки наши власти едва ли добьются этого. Сокращение социальных расходов, например, в сфере здравоохранения немедленно приведёт к снижению эффективности медицинской помощи. А, значит, к ухудшению демографической ситуации. Что, в свою очередь, спровоцирует усугубление экономического кризиса и отрицательным образом скажется на обороноспособности страны.

Хотя, конечно, нужно искать пути рационализации расходов на оборону.

«СП»: — Например, отказаться от сомнительных вложений вроде приобретения «Мистралей»? Не говоря уже об общем снижении коррупционной ёмкости в процессе освоения бюджетных средств?

— Разумеется. Но тотальный секвестр в «оборонке» — рискованная вещь именно по чисто экономическим соображениям (обострение конфронтации с Западом не стоит даже упоминать). В условиях экономических санкций против России и сокращающегося притока «нефтедолларов» военные расходы — один из немногих инвестиционных стимулов для экономического роста.

Они приводят к увеличению вложений в смежных отраслях. И, таким образом, не дают экономике окончательно свалиться в рецессию. Может быть, это не самый оптимальный путь к поддержанию экономического роста, но в сложившейся ситуации ему практически нет альтернативы. Когда у нас частных инвестиций не хватает, государственные вложения в ОПК служат фактором, сдерживающим экономический спад.

«СП»: — Сторонники «кудриномики» предлагают сократить и расходы на образование, аргументируя это тем, что их рост в период с 2000 по 2014 гг. не дал ощутимого эффекта.

— Во-первых, ссылаться на такой «объективный показатель» как место РФ в международных рейтингах качества школьного образования, на мой взгляд, не совсем адекватно. Во-вторых, нужно не сокращать финансирование отрасли, а отказаться от тех нерациональных шагов, которые сделали наши власти в ходе реформирования образовательной сферы. Целый ряд непродуманных мер привел к снижению эффективности бюджетных расходов. Но это не может быть аргументом для сокращения финансирования.

Потому что уровень расходов на образование в России отстаёт от показателей развитых стран и даже от многих развивающихся. Сокращение этих расходов приведёт к ухудшению условий для экономического роста. Особенно, если учитывать возможность резкого всплеска безработицы, что потребует налаженной системы профессиональной переподготовки.

«СП»: — Почему руководство Минфина, как правило, выходит победителем в ходе межведомственных баталий по поводу основных параметров бюджета, навязывая догмы вульгарного либерализма всему экономическому блоку?

— Трудно не согласиться с тем, что со времён Алексея Кудрина монетарное ведомство гораздо меньше внимания уделяет мерам по увеличению доходной базы бюджета и финансированию экономики (в том числе за счёт обеспечения доступности кредитных ресурсов). Хотя именно в условиях рецессии, в первую очередь, надо обратить внимание на создание стимулов экономического роста. Одним из таких универсальных стимулов выступает увеличение государственных расходов, которые надо не сокращать, а, напротив, любыми способами наращивать.

«СП»: — Всегда ли дефицит бюджета означает абсолютное зло, в борьбе с которым все средства хороши, включая секвестр?

— Не стоит превращать превышение расходов бюджета над его доходами в некий жупел, как и в случае с инфляцией. Другое дело, что это рискованная затея, наращивать его, не имея плана покрытия бюджетного дефицита. В то же время его можно использовать для финансирования расходов, и это нормальная практика очень многих стран.

Рецепты Минфина по «оздоровлению» российской экономики почти текстуально повторяют политику МВФ, который просто выкручивает руки своим заёмщикам.

«СП»: — А какую альтернативную повестку можно предложить вместо тотального сокращения госрасходов?

— Нужно искать источники увеличения налоговых поступлений. То есть, увеличивать доходы бюджета. С одной стороны, следует уменьшить налоговую нагрузку на бизнес и реальный сектор экономики. В частности, предоставлять льготы тем, кто инвестирует в развитие экономики. Одновременно повышать налоги на доходы физических лиц, т. е. на непроизводительные расходы. Такой налоговый манёвр был бы правильным. Я считаю, что в наших условиях имеет смысл перейти к умеренно прогрессивной шкале НДФЛ. Потому что резкая прогрессия приведёт к уклонению от уплаты налогов. Мягкая же прогрессия вполне может сработать.

Наконец, нельзя обойти вопрос уровня ставки рефинансирования ЦБ. Это, что называется «набившая оскомину» тема, но от неё не уйти. Здесь проблема вот в чём: дешевые кредиты приводят к утечке полученных средств из банковской системы на спекулятивные финансовые рынки, а не к вложению этих средств в реальную экономику. Но это проблема не Минфина или ЦБ, а правительства в целом. Последнее не создало каналы, которые бы позволяли дешёвые кредиты направлять именно на развитие реального сектора экономики. Нужны специальные институты развития, которые бы занимались этим и канализировали дешёвые кредиты именно туда, где в них есть особая необходимость.

Естественно, что это гораздо более сложная задача, чем, как предлагает Силуанов, порезать практически все расходные статьи бюджета. Реализация указанного сценария будет напрямую задевать интересы очень многих среди элит, которые неплохо приспособились к нынешней ситуации и извлекают из неё дивиденды. В первую очередь, это представители финансового сектора, который в российских реалиях тесно связан с топливно-сырьевым. Чтобы задеть их интересы, руководство должно проявить политическую волю. Но это надо делать, если мы хотим выбраться из экономической ямы, в которой оказались.