Запад способствует возобновлению конфликта в Боснии и Герцеговине

В сербской части страны проведут референдум для своей защиты


Босния и Герцеговина — одна из бывших югославских республик, в которой национальный вопрос всегда стоял особенно остро. Перед отделением от Югославии в ней жили 44% босняков, 31% сербов, 17% хорватов. То есть решающего национального преимущества не было ни у одного народа. Стоит напомнить, что различие между собой все эти народы, говорящие на одном языке, определяют исключительно по религиозной принадлежности. Босняки — мусульмане, сербы — православные, хорваты — католики. И именно здесь разразилась самая кровавая драма во время распада Югославии. Боснийскую войну, шедшую три года, вспоминать будут еще долго.


Чтобы прекратить переходивший уже все мыслимые границы жестокости острый межэтнический конфликт, нужны были решительные шаги международного сообщества. В 1995 году при участии стран-гарантов — России, США, Великобритании, Германии и Франции — на американской авиабазе Дейтон были заключены мирные соглашения, определившие и государственное устройство Боснии и Герцеговины. Страна разделялась на две части: Мусульманско-Хорватскую Федерацию Боснии и Герцеговины и Республику Сербскую. В качестве коллективного главы государства учреждался президиум Боснии и Герцеговины, куда входили представители от каждого из трех народов. По такому же принципу был устроен и парламент.

Кроме того, в Сараево — столице страны — постоянно находится так называемый Высокий представитель международного сообщества, пользующийся правами представителя ООН и Евросоюза, которому была отведена роль арбитра. Вначале предполагалось, что должность будет временная, но в 2008 году было решено продлить его мандат на неопределенное время.

В стране устанавливалась очень хрупкая и нестабильная государственная структура. И, как понятно сегодня, делалось все это неспроста. «Начиная с 1995 года Запад — прежде всего имеются в виду Евросоюз, НАТО, и США — диктует Боснии и Герцеговине, что ей делать. А главная задача — создать единую Боснию и Герцеговину без Республики Сербской. Если вы внимательно посмотрите на то, как составлено Дейтонское соглашение, то увидите, что там на самом деле от признанных норм международного права ничего нет, — говорит Елена Гуськова, руководитель Центра по изучению современного балканского кризиса Института славяноведения РАН. — Его как будто писали левой ногой через правое ухо. Потому что, как я предполагаю — и многие исследователи придерживаются этой же точки зрения, — думалось, что соглашение, подписанное в Дейтоне, просуществует максимум год-два. И поэтому не нужно его так серьезно прописывать. А через год удастся пересмотреть соглашение и сделать единую Боснию и Герцеговину».

Но случилось так, что процесс мирного государственного строительства интенсивно стал развиваться только в Республике Сербской. «И в тех тяжелейших условиях, в очень тяжелых правовых условиях в Боснии и Герцеговине самым прочным образованием оказалась Республика Сербская, — продолжает Елена Гуськова. — А это соглашение было плодом сознательной работы — хотели сделать так, чтобы в Боснии и Герцеговине не осталось сербов. Сербы вообще жили и, собственно, в Сербии, и в Боснии и Герцеговине, и в Македонии, и в Черногории, и в Хорватии. Задача была — на кусочки разделить Югославию так, чтобы сербы не смогли собраться в одно государство. Поэтому Хорватия жесточайшими фашистскими методами выгнала сербов со своей территории. А в Боснии и Герцеговине сербы были выделены, я бы даже сказала, не в автономию — это состояние называется «образованиями». Процесс выдавливания сербов из Боснии и Герцеговины проходит под непосредственным негласным покровительством Высокого представителя.

Но случилось совершенно неожиданное — «выдавливаться» стали хорваты. «Хорваты хотели бы иметь свое собственное образование, в чем их поддерживают сербы, а мусульмане нет», — объясняет Елена Гуськова. Одним словом, мусульманам и католикам трудновато было найти общий язык. Все было хорошо, когда был общий враг — сербы. А как наступил мир — стразу вылезли противоречия, которые к нынешнему времени полностью изменили этническую картину Мусульманско-Хорватской Федерации. И вообще прямо на глазах у Высокого представителя — этот пост занимает с 2009 года Валентин Инцко, австриец словенского происхождения — стали происходить довольно странные дела.

Во-первых, как и в Сербии, Черногории и Хорватии, в Боснии и Герцеговине под покровительством Запада продолжается ползучая албанизация. Неожиданно в разных местах появляются албанцы с деньгами и покупают любую, даже очень дорогую недвижимость. Вслед за одной обосновавшейся семьей подтягиваются другие — родственники или друзья, а то и просто знакомые. Образуется такой маленький албанский анклавчик, потом в нескольких километрах процесс повторяется, и так вся бывшая Югославия покрывается албанскими поселениями. Чем это закончилось для Сербии, помнят все: страна потеряла Косово. Соответственно и в Боснии и Герцеговине усиливается не только албанский, но и мусульманский элемент.

«В Боснии сейчас всеми возможными способами нагнетается напряжение между мусульманской частью и Республикой Сербской, — утверждает Никита Бондарев, начальник группы балканских стран РИСИ. — При том что в Мусульманско-Хорватской Федерации творятся какие-то жуткие вещи, есть целые села, где единственная власть — это эмиссары "Исламского государства". Оттуда уезжают воевать на Ближний Восток десятками, если не сотнями. Местные власти знают об этом, но смотрят на это сквозь пальцы. Мусульманская часть Боснии и Герцеговины — это по большому счету один большой тренировочный лагерь ИГ. При всем этом международное сообщество ничего, ровным счетом ничего не делает для того, чтобы в этой ситуации разобраться, они еще и подзуживают и натравливают на сербов».

«У всех хорватов в Боснии есть и хорватские паспорта тоже, — продолжает Никита Бондарев, — и когда Хорватия вступила в ЕС, они стали гражданами Евросоюза. Последние два года идет тотальный отток хорватского населения из Боснии, и даже не в Хорватию, а в другие страны Евросоюза. Поэтому мы говорим именно о двустороннем противостоянии — мусульманско-сербском. Хорватов с каждым месяцем становится меньше — они просто плюнули на Боснию и Герцеговину».

Таким образом, сербы постепенно оказались один на один с мусульманским населением Боснии и Герцеговины. Конфликт превратился в двусторонний при явной поддержке мусульман со стороны Высокого представителя, который активно стал вмешиваться в сугубо внутренние дела Республики Сербской. В 1998 году премьер-министром, а в 2010-м — президентом Республики Сербской становится харизматичный Милорад Додик. Политика сербов в Боснии и Герцеговине начинает меняться.

Елена Гуськова комментирует: «Так вот в этом государстве Республика Сербская стала очень сильным образованием, очень самостоятельным в проведении своей внешней и внутренней политики. Сербы осознали, что около 63 полномочий они передали в Сараево, и затем прекратили это делать. Уже более шести лет Республика борется за то, чтобы не отдавать полномочия, которые прописаны в Дейтонском соглашении, в центр, в Сараево. И борется фактически с Высоким представителем, который взял на себя такую функцию, как смещение выбранных сербами представителей власти, парламента или президента, например. Он рекомендует или не рекомендует принятие тех или иных законов. И настаивает на исполнении его прямых указаний. Вот этого с 2009 года Республика Сербская не терпит».

Как справиться с нерадивыми сербами, которые ну вот никак не хотят жить по инструкциям из Вашингтона и вообще хотят жить? Был придуман инструмент против все возрастающей самостоятельности Республики Сербской, которая, кстати, ни на йоту не нарушила ни одного пункта Дейтонского соглашения. На Западе решили учредить прокуратуру и Верховный Суд, о которых ни слова нет в Дейтонском соглашении, которые были бы расположены в Сараево, и, соответственно, там были бы мусульманские судьи. По замыслу инициаторов, этот суд мог бы отменять все решения Республики Сербской. Сербы, конечно, воспротивились, и президент объявил о референдуме.

Вопрос был сформулирован таким образом: «Поддерживаете ли вы неконституционное и нелегитимное навязывание законов со стороны Высокого представителя мирового сообщества в Боснии, особенно навязывание законов о суде и прокуратуре, и применение их решений на территории РС?». Но Европа живет по законам двойных стандартов. «Они пошли путем, который очень любит Европа: решили провести референдум, через него узнать волю народа. Европа признает демократические институты только для себя. Если это происходит в Крыму, Республике Сербской, в Греции — это не признается и будет рассматриваться как нарушение того же Дейтонского соглашения», — говорит Елена Гуськова. И действительно, со всех сторон стали раздаваться крики. Президента Республики Сербской из США и ЕС предупредили, что он играет с огнем. В Сараево нашли в идее проведения референдума нарушение Дейтонского соглашения.

Стоит отметить, что в Европе в последнее время пошла мода на референдумы по отделению или отсоединению. На днях британский премьер Дэвид Кэмерон назвал возможный срок референдума по выходу Великобритании из ЕС, а не так давно там же прошел референдум о выходе Шотландии из Соединенного Королевства. Правда, шотландцы решили пока остаться. Наверняка грядут референдумы в Каталонии и разваливающейся на две части Бельгии. Эксперты говорят, что такое стремление к автономии обусловлено тем, что в этих странах вводится практически внешнее управление США со всеми глобализационными и колонизаторскими прелестями — как-то хочется постоять в стороне.

«Это действительно тенденция в Европе, и она как раз на руку Республике Сербской, — подтверждает мысль Елена Гуськова. — Сербы тоже хотят демократическим путем, через волеизъявление народа принять решение, которое для народа Республики Сербской будет самым благоприятным. Тенденция к самостоятельности у Республики Сербской есть. Но этот референдум пока не является отражением пути к независимости. Хотя они все время заявляют: "Да, мы хотим стать независимыми"».

Позицию Республики Сербской решительно поддержали Кремль и наш МИД. «Очевидно для всех, кто следит за этой ситуацией, что Босния и Герцеговина, существующая по Дейтонскому соглашению 1995 года, себя изжила, — резюмирует Никита Бондарев. — Позиция российского МИДа до сего момента была правильной — мы поддерживали Дейтонский договор, потому что лучше он, чем война. Но сейчас наш МИД видит и совершенно правильно реагирует — "дейтонская" Босния просто трещит по швам. Мусульманская часть Боснии просто находится на грани того, чтобы там произошло что-то в духе того, что было названо "арабской весной". Там огромное количество эмиссаров ИГ, там большое количество вооруженных людей. Оружие осталось еще с 90-х годов. Это может вот-вот вспыхнуть. И вспыхнет. У них два года назад были большие волнения в Сараево и Мостаре, именно в мусульманской части. Их как-то удалось предотвратить, замять. Все идет к тому, что осенью можно ожидать повторения этого сценария. Население мусульманской части Боснии сейчас стараниями местной прессы, мусульманских эмиссаров-фундаменталистов очень настроено против сербов. И если мы хотим помочь Республике Сербской, не дать ее задавить, мы должны что-то для этого сделать, и мы делаем, поддерживая этот референдум».

Печально, что Белград пока не поддерживает Республику Сербскую. Премьер Сербии Александр Вучич посоветовал еще раз подумать соотечественникам в Боснии. По этому поводу Елена Гуськова не печалится: «Не Белград сегодня является лидером сербского движения на Балканах, а Баня-Лука, столица Республики Сербской. И это благодаря тому, что у власти стоит человек, который думает прежде всего не о каких-то собственных интересах и своем кресле, а о том, как сохранить сербское национальное духовное и культурное пространство».