Евросоюз и инерция в отношениях

К жизни в условиях суверенного, экономически независимого государства надо долго готовиться, создавая, в первую очередь, основательный экономический базис и, во вторую, — идеологическую надстройку как следствие, объединяющее две эти институциональные нормы, на которых строится гражданское общество. Кризис в постсоветских республиках, охватывающий все стороны жизнедеятельности этих территориальных объединений, следует рассматривать как продолжение развала Советского Союза. Геополитическая катастрофа сверхдержавы с патерналистской идеологией и центром в Москве не могла не отразиться на существовании его «суверенизированных» частей. Иначе говоря, отступив в сторону, отделившиеся части не могли не попасть под взрывную волну, пролонгировавшую процессы разрушения на уже отмерянных территориях.


В начале 1990-х деление союзного государства на пятнадцать частей было во многом бутафорным и условным. Независимость на них упала с неба и стала не менее кабальной, чем жизнь в условиях зависимости от патерналистского центра.


Взрыв, по всей видимости, был чрезвычайно сильным, если из одной развитой страны на карте возникло 15 сверхслаборазвитых государственных образований, продолжающих тянуться друг к другу в поисках потерянной идентичности. Эта потеря вызвала у населения сильное разочарование, сравнимое с общенациональной депрессией.

Происходящее в последние годы на Украине — тот же кризис идентичности, обусловленный разрывом отношений с Россией-СССР. Система ценностей, продуцированная из прошлого в настоящее, столкнулась с либеральной матрицей и не только не сдала позиции, а продолжает оставаться главенствующей в сознании большинства народа. Сколько бы ни говорили о «незалежности», сила притяжения сохраняется. Российский бизнес, терпя потери, остается на Украине, газ продолжает поступать в хранилища — объёмы сокращаются, но поставки идут.

Жесткий принцип «Бери или плати» по сути не работает. Украинцы берут и не платят, либо платят в час по чайной ложке. Время от времени стороны выставляют друг другу ультиматумы, обращаются с судебными исками в европейские суды и, не добившись ничего, возвращаются в плоскость взаимных претензий. Всё это выглядело бы скверно сооруженным спектаклем, пахнущим формалином цветных революций, если бы не война в Донбассе и не войска НАТО, упрямо продвигающиеся на восток.

Между тем Украина продолжает буквально ломиться в Евросоюз, не сознавая, что её там не только не ждут, но и никогда не ждали. И дело не только в слабой экономике — вот-вот, правительство Яценюка объявит дефолт и идите все под ёлочку, — а в сложном спектре отношений Европы к славянскому миру.

Когда мы говорим об этом, то почему-то сводим всё к отношениям России и Запада, многое объясняя пещерной русофобией — страхом и ненавистью, которые с незапамятных времен испытывает к нам Запад. Но славянский мир — это не только Россия. И поэтому страхи и ненависть Запада, в широком смысле, точнее назвать славянофобией, поскольку в той или иной степени они относятся ко всем славянским народам.

В Европе, куда «разворачиваются в марше» граждане незалежной, не задумываются над тем, кто из нас — украинцев, русских ли — больше европеец. Мы для них туземцы с периферийным цивилизационным кодом, и кто из нас больше туземец — им всё равно. Свидомые собратья (или как вам угодно) не могут не учитывать этот постулат, если всерьез задумываются над тем, почему Украину не пускают в «европейский цивилизованный рай».

Недавно в беседе с журналистами премьер Арсений Яценюк посетовал на то, что Греции, дескать, дали очередной кредит, а Украину с сорока миллионами населения продолжают держать в черном теле. Обидно. Греки, мол, сказали своё «Нет!» на референдуме, большинством голосов отказавшись от предложений европейских кредиторов, в то время как украинские власти изо дня в день выражают послушание и чинопочитание, а кредитные транши идут грекам. Где логика? А логика очень проста: о Ципрасе можно сказать то же, что Франклин Рузвельт о никарагуанском диктаторе Сомосе: «Сомоса, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын». Руководимое Алексисом Ципрасом «революционное» правительство чиновники Евросоюза прилюдно высекли, дали денег, и сейчас ведут «воспитательную» работу, чтобы не шалило впредь.

Ну, а Украина, как это ни печально для пана Яценюка, она, увы, не ко двору, потому что не «своя», чужая, совсем не «европейская» страна. И требуется много времени, век, два, а то и три, чтобы в Европе не считали их смердами, недочеловеками, лапотниками, варварами. Переубедить их в этом за последние как минимум пять веков никому не удалось. Еще Франсуа Вольтер писал, что славяне менее цивилизованны, чем индейцы эпохи Кортеса, а французский сатирик Франсуа Рабле сравнивал восточных славян с индейцами и троглодитами.

Когда украинцы входили в состав Российской империи, их называли, прости, Арсений, русскими. С соответствующими синонимами — скифы, смерды, холопы и прочее.

Ну, куда вам (да и нам, конечно) с такой характеристикой? В Европу? На пушечный выстрел не подпустят. С такой характеристикой только на Дальний Восток за бесплатным гектаром. Говорят, дают, если, конечно, не шутят.

Не так давно в книге одного известного академика с забавной фамилией Веселовский прочитал кое-что покруче, чем у Рабле: «В 1904—1906 гг. я удивлялся, как и на чем держится такое историческое недоразумение, как Российская империя. Теперь мои предсказания более чем оправдались, т. е. не ухудшилось. Быдло осталось быдлом… Последние ветви славянской расы оказались столь же неспособными усвоить и развивать дальше европейскую культуру и выработать прочное государство, как и другие ветви, раньше впавшие в рабство». И еще оттуда же: «Годами, мало-помалу, у меня складывалось убеждение, что русские не только культурно отсталая, но и низшая раса…».

Написано больше ста лет назад, а читается как свежий номер «Новой газеты».

За «великое открытие» надо бы веселого академика наградить первым призом «Юного техника». А в качестве бонуса угостить нижегородской морковкой. Шучу, конечно. А если всерьез, то не понятно, каким образом «низшая раса» породила Толстого и Достоевского? Да еще Гоголя, Чехова, Лобачевского, Чайковского, Павлова, Горького, Шолохова? Вам понятно? А мне нет. Впрочем, возможно, Веселовский принял за славян африканских бушменов? Или австралийских пигмеев? Тогда господин ученый прав — это действительно недоразумение. А еще точнее, русофобия. Или укрофобия. Ведь Гоголь малоросс? То есть украинец. А писал по-русски. Правда? Вот видите, как много между нами общего.

Но всех перещеголял по части ненависти к славянам министр пропаганды Рейха Йозеф Геббельс. Читал его, положив около книги лимонку. Настоящую.

Да вот же, полюбуйтесь, что пишет:

«От подробностей, которые мне рассказывают о русском народе в оккупированных областях, прямо-таки волосы встают дыбом. Величайшей опасностью, которая угрожает нам на Востоке, является тупое упорство славян. Попав в окружение, солдаты не сдаются, как это модно делать в Западной Европе, а сражаются, пока их не убьют. Большевизм только еще усилил эту расовую предрасположенность русского народа. Стало быть, мы здесь имеем дело с противником, с которым надо держать ухо востро. Что стало бы, если бы этот противник наводнил Западную Европу, — этого человеческий мозг вообще не в состоянии представить».

Требуются ли к словам этого жестоковыйного негодяя комментарии? Я думаю, и без них всё ясно.