«Судьба Приднестровья зависит от судьбы Новороссии»

Игорь Стрелков о ситуации в Приднестровье и Донбассе


— Как выглядело Приднестровье, когда вы приехали туда в июне 1992 года?


— В Приднестровье я был обычным добровольцем, не обладал никакими знаниями и не был вхож в какие-либо центры принятия решений. Я был простым, рядовым стрелком. В начале 1990-х Приднестровье было очень благодатным и благополучным регионом. Есть такая поговорка: чтобы оценить состояние экономики, сходи на рынок. Так вот, тираспольский рынок просто цвел от обилия продовольствия. Разница с полупустыми московскими прилавками была ощутимой.

— Каков был масштаб сражений в молодой республике? Насколько были ожесточенными бои?

— Каждая война уникальна по-своему. Но называть войной происходившее летом 1992 года нельзя. Масштабных боевых действий в Приднестровье не велось. Было несколько точек противостояния.

Когда я приехал в Приднестровье, это были Кицканы, Кошница и Дубоссары. Я попал в Кошницу, где у нас на режиме ротации находились около 200 человек. Мы прикрывали трассу Тирасполь — Дубоссары. За 10 дней, что я там находился, у нас было ранено три человека. Убитых не было. Единственное — нас по ночам обстреливали противоградовыми ракетами «Алазань», были хаотичные перестрелки по утрам. Также по нам работали снайперы, хотя тех, кто стрелял, снайперами назвать очень сложно ввиду отсутствия результата их работы.

Но все же стреляли наши противники неплохо. Я помню, как я стрелял из бойницы, и пули противника ложились в паре сантиметров от меня. Несколько раз нас обстреливали из минометов. Тогда жизни бойцов спасали глубокие траншеи. С нашей стороны стреляли только танки.

Я не входил в состав разведгрупп и не ходил в тыл противника. Моя служба сводилась к ночным дежурствам и стрельбе «в белый свет, как в копеечку». Прицельно я не стрелял и врага не видел. Между нами был растянувшийся на километр персиковый сад. Мы ждали их атаки, а они, как впоследствии выяснилось, ждали нашей. Все друг друга боялись. Потери были лишь по глупости. Казаки «принимали» местного вина и сдуру шли в атаку.

Наиболее серьезные бои развернулись в Бендерах, когда произошла неожиданная атака карательных войск Молдавии. В городе завязались уличные бои, активная фаза которых длилась три дня. Здесь мы понесли самые большие потери. Я со своим взводом был переброшен в Бендеры 30 июля. За три дня стычек мы потеряли шесть человек убитыми и шесть ранеными. Это очень большие потери, учитывая, что численность взвода составляла чуть более 30 человек.

Конечно, причиной потерь была в основном необученность военному делу. В частности, участок, который надо было удерживать, нам никто не передавал. Подразделение, которое мы заменили, не уведомило нас о том, где находится противник и какими силами он обладает. Это привело к тому, что наш взвод начал искать противника, плотно сидевшего в обороне. В Бендерах я тоже не видел врага и стрелял на вспышки.

У нас была мотивация, но обученность личного состава была такой же, как в Донбассе. Многие люди впервые видели автомат. Да, большая часть добровольцев служила в Советской армии, но организованней от этого она не становилась. С молдавской стороны против нас в Бендерах воевал полк полиции, который имел гораздо большее представление о военном ремесле. Однако противника подводило отсутствие мотивации.

— Несмотря на кажущуюся несерьезность боевых действий, вы, будучи в достаточно молодом возрасте, отправились в смертельно опасную поездку. Какими принципами вы руководствовались?

— У нас сейчас все неожиданно стали патриотами. Вчера были коммунистами, потом — либералами, демократами, а сейчас все готовы «порвать» за Россию, причем это готовы сделать даже те, кто 10 лет назад использовал слово «патриот» в качестве ругательства. Сейчас это слово сильно девальвировалось, особенно из-за таких людей, как Жирик и компания. Я всегда считал себя патриотом и поехал в Приднестровье из-за соображений, что против русских людей идет агрессия со стороны сепаратистов.

Для меня в тот момент сепаратистами были и молдаване, и украинцы, и жители остальных постсоветских республик. Мало того, что они получили подаренную им государственность, так они еще и пытались, руководствуясь националистическими взглядами, подчинить русских людей своим сепаратистским правилам. Я четко понимал, за что поехал воевать. Я считал, что необходимо испытать себя. К тому же мои предки очень много воевали, и с детства я был милитаристом — в хорошем смысле этого слова.

У меня было чувство долга. Я считал, что если придерживаюсь определенных взглядов, то должен им соответствовать на деле, а не болтать языком. Поездка в Приднестровье отвечала моим внутренним потребностям.

— Хотелось бы услышать вашу оценку военно-стратегического положения Приднестровья. Предыдущий анализ вы давали в начале июня. Изменилось ли что-нибудь с того момента?

— Особых изменений не произошло. Приднестровье по-прежнему находится в частичной блокаде. Единственное — у молдавских властей хватило ума не нагнетать эскалацию. В Кишиневе находится вполне вменяемое правительство, осознающее последствия войны с Россией и понимающее важность развития экономических связей с нашей страной. Иная ситуация с украинской стороны: здесь мы наблюдаем усиление блокады.

Кроме того, Саакашвили (Михаил Саакашвили — губернатор Одесской области. — РП) сейчас сосредотачивает в Одесской области большие силы. Соседство с Приднестровьем в случае возобновления боевых действий на востоке может представлять для Киева серьезную опасность. Кроме того, Одесса наряду с Днепропетровском и Харьковом является для Киева ключевым регионом. Это три критически важные точки для Украины. Потеря одной из них должна вызвать полную дезинтеграцию страны. Такой сосед, как Приднестровье, — это постоянная угроза.

— Мне кажется очень странным утверждение об угрозе для Одесской области со стороны Приднестровья. ПМР же не собирается на нее нападать, или Киеву неприятен сам факт присутствия российских войск вблизи Одесской области?

— Конечно, Приднестровье нападать на Украину не будет. У республики нет для этого достаточных сил. Как бы нелепо это ни звучало, но враг в лице ПМР уже нарисован в картине мира нынешней Украины. Кроме того, у Киева есть определенные установки. Нельзя забывать, что Украина — совершенно несамостоятельное государство и является инструментом в руках Соединенных Штатов.

Замысел Вашингтона состоит во втягивании РФ в более глубокий и сложный конфликт, при этом Россия ни в коем случае не должна его выиграть. Здесь в пас играют как раз наши «минские миротворцы». Мы уже втянуты в конфликт, и выйти из него нам американцы не дадут. Сломать планы противника через победу мы могли бы. Это было возможно и год назад, и, наверное, осуществимо сейчас. Но наши «миротворцы» этого делать не дают. Ситуация загнана в тупик, и у России нет другой возможности, кроме как выйти из него через полную капитуляцию.

Условно говоря, мы залезли в ловушку, у которой есть два выхода. Можно сломать ее, и России это по силам, а можно считать эту клетку неприкасаемой и потом отправиться из нее в помойную канаву, которая является выходом из ловушки. Вот мы сейчас ищем путь в помойную канаву или лихорадочно пытаемся отступить назад.

Сейчас политтехнологи делают лукавые попытки отделить мух от котлет, отделить события в Крыму от ситуации в Новороссии. Россия вошла в состояние конфликта с Украиной в Крыму, и Новороссия стала продолжением этого конфликта. Россия в тот момент шла в наступление, а сейчас трусливо оглядывается и говорит, что не переходила Рубикон. По мнению наших властей, страна перешла реку с совсем другим названием.

Это как в романе «Остров сокровищ». Сильверу принесли черную метку, а он начинает доказывать пиратам, что она зеленая. Примерно так же поступают сейчас российские власти в вопросе с Украиной. Это позиция трусливая, недостойная и абсолютно бесперспективная. Людей, которые не готовы бороться за свою честь и достоинство, в мире всегда презирали.

— У Приднестровья есть какие-никакие вооруженные силы. Там также стоят наши миротворцы и солдаты Оперативной группы российских войск (ОГРВ). Смогут ли они отразить нападение ВСУ без помощи основных сил Российской армии?

— Я считаю, что могу на основании имеющегося военного опыта строить сценарии развития ситуации в Приднестровье. В случае хорошо спланированной атаки украинской армии у ПМР шансов не будет. Причина проста, и количество войск здесь роли не играет. Главным фактором является оперативная глубина, которая у Приднестровья составляет в среднем 25 км, на самом широком участке — чуть более 100 км.

Противник может разрезать территорию республики, как макаронину, на несколько частей. Российские и приднестровские войска тут же оказываются в абсолютной изоляции. Да, важно учитывать фактор естественных природных препятствий, таких как реки и горы, но для современной армии это вполне преодолимые преграды. Задача вторжения в ПМР значительно упростится, если наступление будет поддержано со стороны Молдавией. Это не обязательно могут быть молдавские войска. С территории, подконтрольной Кишиневу, вполне могут выступить украинские группировки.

Вытянутый фронт с малой оперативной глубиной позволит оборонять лишь несколько точек: агломерацию Тирасполя и Бендер, Дубоссары и село Колбасна, где находится российская военная база. Остальные населенные пункты будут заняты без боя. После окружения противник будет вести осаду и ожидать сдачи. Если бы я находился на месте украинского командования, то я бы сделал именно так. Я бы также ожидал реакции России и навязал бы ей бой на своих условиях.

Дело в том, что российским войскам в случае оккупации Приднестровья придется прорываться из Крыма. Это будет очень нелегко. Совершить деблокаду силами одной лишь авиации не получится. Нужна будет масштабная общевойсковая операция. К ней-то как раз и готовится Украина, подогнавшая к Приднестровью такое количество войск и средств ПВО.

Степан Полторак, Петр Порошенко (слева направо на первом плане), Александр Турчинов (в центре на втором плане) на презентации новой формы Вооруженных сил Украины

России придется проводить сухопутную операцию и одновременно заботиться о снабжении войск. Нашей стране предстоит высаживать морской десант и наносить удары через Крымский перешеек и другие участки российско-украинской границы. Военное командование стран мира во все времена разрабатывало планы войны друг против друга. Я уверен: как у украинской стороны есть план по захвату Приднестровья, так и у российской есть план по противодействию действиям ВСУ.

Я хочу обратить внимание, что закидать шапками украинскую армию уже не получится. Россия будет воевать не с той армией, которая была полтора года назад. Для предотвращения вооруженного столкновения Москва должна четко продемонстрировать, что атака на Приднестровье вызовет полномасштабный российский ответ. Возможно, это охладит пыл Киева и он хотя бы отложит агрессию.

С другой стороны, я предполагаю, что по секретным дипломатическим каналам такой сигнал Украине уже был послан. В любом случае жаль, что это не прозвучало публично. Россия подписалась под статусом гаранта безопасности ПМР и народных республик Донбасса. На мой взгляд, пора уже давно признать их. Что и говорить: мы смалодушничали, отказавшись признать Новороссию — свои исторические земли. Это не поздно сделать и сейчас. Ведь ДНР и ЛНР являются заложниками нашего полушага.

— СМИ публикуют множество тревожных сообщений о том, что Саакашвили вот-вот начнет вторжение в республику, но, как и в ситуации с Донбассом, никакого наступления ВСУ не происходит. Более того, нет сведений даже о случаях провокаций на приднестровско-украинской границе. Чем можно объяснить такое поведение Украины? Киев ждет отмашку от кураторов из Вашингтона?

— Ружье, которое висит на стене, раз в год стреляет. Ситуация уже не находится под управлением всех игроков. Слишком много неучтенных факторов, и выйти из сложившейся ситуации мирным путем практически невозможно. Противник начнет воевать всерьез только тогда, когда будет полностью уверен в победе. Сколько осталось до начала противостояния, никто не знает. А если и знает, то не скажет.

У меня нет доступа к разведывательной информации. В данном случае я превратился в диванного аналитика, который рассуждал о том, как мне нужно было поступать год назад в Славянске. Гадать на кофейной гуще я не хочу. Война в Приднестровье может начаться и в ближайшие дни. Ясно одно: Украина использовала «Минск-1» и «Минск-2» для того, чтобы укрепить свои вооруженные силы. Киев в целом решил эту задачу и теперь намеренно идет на обострение.

— Игорь Иванович, сложно поверить, что за год Украина смогла полностью модернизировать свою армию…

— Все дело в том, как работать над этим. Если работать в режиме мобилизации, как это делает Украина, закончившая недавно шестую волну мобилизации, то можно во многом преуспеть. Давайте вспомним, насколько быстро подготовился к противостоянию с немецкой военной машиной обескровленный Советский Союз. Менее чем за год был налажен выпуск необходимой для фронта продукции на переброшенных в тыл заводах.

Военное строительство происходило на фоне катастрофических поражений. В 1942 году Рабоче-крестьянская Красная армия по большинству показателей уже превосходила себя в 1941 году. За год можно очень многое сделать, если не жевать сопли. Вот у нас, к сожалению, как раз этим и занимаются, считая, что украинскую армию можно по-прежнему закидать шапками.

— Учитывая экономическую блокаду и сложное военно-политическое положение Приднестровья, каким вы видите будущее республики? Сохранит ли ПМР место на карте мира?

— Единственный вариант «позитивного» будущего Приднестровья — это если Одесская область войдет в состав Новороссии или Украина снова станет дружественной к России. Без дружественной территории по восточной границе ПМР рано или поздно исчезнет. К сожалению, это факт.

Пока Украина относилась к Приднестровью нейтрально, республика при поддержке России имела шанс на самостоятельное развитие. При существовании враждебной Украины никакой возможности для нормального развития нет. Вопрос лишь в том, сколько сможет продержаться Приднестровье. Если Россия потерпит на Украине окончательное поражение, то республика будет обречена. Экономическая блокада приведет к политическим изменениям, и со временем даже без военного вмешательства республика исчезнет.

— В Приднестровье удалось относительно быстро восстановить мир. Но более 20 лет спокойной жизни по соседству с Молдавией не привели к появлению благополучной и стабильно развивающейся республики. Как вы в принципе относитесь к концепции мира по приднестровскому сценарию?

— Приднестровье — это приграничье империи. Когда возникла Приднестровская Молдавская Республика, там сохранилась идеология Советского Союза. Люди не понимали, что произошло, и думали, что СССР восстановится в том или ином виде. Никто не верил, что захватившие в республиках власть мародеры решили «по живому» поделить советское государство. Приднестровье возлагало надежды на СНГ.

Сейчас ПМР возлагает надежды на Россию, что республика каким-либо образом сможет воссоединиться с ней. Судьба Приднестровья зависит от судьбы Новороссии. Пускай даже опосредованно, но зависит.

Те действия, которые предприняла Россия в 1992 году, позволили сохранить мир, но на этом нельзя было останавливаться. За одним действием должны последовательно предприниматься другие. И они должны осуществляться в рамках единой концепции, а не раздрая.

Представьте, что у вас рушится стена сарая. Ваше первое действие — поставить под нее подпорку. Если у вас есть план по сохранению сарая, а не его временному использованию, то вы начнете серьезный ремонт, даже несмотря на отсутствие денег. На первом этапе подпереть стену сарая — правильное действие, но если дальше ничего не делать, то он рухнет.

Вот у нас и с Приднестровьем, и со всей страной такая ситуация. Везде стоят подпорки. Все наскоро залатано, замазано и где-то подкрашено. Также мы любим создавать красивый фасад в виде Олимпиады и чемпионата мира по футболу. На эти мероприятия тратятся огромные деньги, а реальные проблемы не решаются. По-прежнему повсюду в нашем государстве стоят подпорки. Но так, собственно, происходит везде на постсоветском пространстве.

Концепция приднестровского мира изначально была ущербной. Она принципиально ничего не решала. В Донбассе тоже хотят применить эту модель. Ситуация в Приднестровье в 1992 году была совсем иная. Молдавия воевала в одиночестве и одновременно была заинтересована в нормальных отношениях с Москвой. После ввода российских войск Кишинев быстро сдал назад.

Миротворческая операция России в ПМР, в сущности, заключалась в том, что артиллерия 14-й армии нанесла удар по позициям молдавской артиллерии. Российские корректировщики заняли свои места на позициях приднестровских ополченцев. Российские танки появились на позициях у Кошницы, и молдавская армия быстро подняла лапки вверх.

Мою позицию очень многие не разделяют. Меня уже причислили даже к агентам Госдепа. Я свое мнение не менял никогда. Оно было патриотическим год назад и не изменилось ни на йоту. Я не флюгер, чтобы вертеться. Но сейчас мое мнение почему-то стало оппозиционным, тем не менее я все равно его не изменил. Совестью не торгую…