Китайская лихорадка

Практически сразу после того, как Национальное бюро статистики Китая выпустила целевую оценку роста ВВП в текущем году на уровне 7%, эти цифры были подвергнуты сомнению со стороны заокеанских экспертов. Впрочем, началось это еще неделю назад, когда Джей Соменей (Jay Somaney), руководитель частного хедж-фонда, заявил журналу Forbes, что в реальности рост валового продукта в Поднебесной не превышает двух процентов. Он обосновал это девальвацией юаня, которую недавно провели монетарные власти КНР. Мол, таким образом китайцы стремятся оживить свою экономику. «Зачем ослаблять свою валюту, когда всё хорошо? — многозначительно сказал он.


Вслед за ним выступил глава швейцарской трейдинговой компании «Глобальные энергетические сырьевые товары и ресурсы» Айван Глазенберг (Ivan Glasenberg), который предположил, что репрессивные меры по борьбе с коррупцией тормозят инвестиционные системные проекты в КНР. Далее Bloomberg опросил 11 авторитетных экономистов на предмет их оценки роста ВВП. По данным этих аналитиков, сейчас Китай растет на 6.3% в годовом исчислении, но никак не на 7%. А это уже плохой сигнал.


В целом хор западных, прежде всего, американских экспертов оказался на редкость одноголосым. Что бы ни говорили они, всё сводилось к опасному замедлению китайской экономики. Фактически звучал призыв к биржевикам открыть шорты на китайские акции, а также коммодити, и начать игру на понижение.

Это, собственно, и произошло в минувший понедельник, когда китайский Shanghai Composite упал на 8,5%, что стало худшим результатом с 2007 года. Во вторник падение продолжилось.

В качестве аргументации «медвежьей атаки» приводились исключительно косвенные цифры, выдернутые из официальной статистики. К примеру, в лагере тех, кто подвергает сомнению семипроцентный рост ВВП КНР, находится известный публицист по китайской тематике Гордон Чан (Gordon Chang). Он утверждает, что перевозки грузов железнодорожным транспортом упали на 10,1%, объем внешней торговли рухнул на 6,9%, а строительство обвалилось на 15,8%.

«Когда вы смотрите на эти данные, очень трудно получить 7%, — говорит Чан. — Мне говорят, что Китай стал больше потреблять. Но даже в этом секторе услуг, в первой половине текущего года, согласно бюро статистики, объемы выросли на 8,4%. Это мало, когда промышленный сектор практически не растет, а перевозки падают».

Кстати, мало кто обратил внимание, что потребление электроэнергии в Поднебесной снизилось всего на 1,3%.

Иными словами, китайские оппоненты американских экспертов значительное увеличение внутреннего потребления считают более важным показателем, чем падение внешней торговли. Китай достиг того уровня, когда может пожить в свое удовольствие, говорят они. В частности, старший научный сотрудник программы Фонда Карнеги в Азии Юкон Хуан (Yukon Huang) отметил устойчивый рост благополучия граждан КНР, которые стали тратить деньги на себя. «Сейчас инвестиции обеспечивают до 4% роста ВВП, — говорит эксперт, — при этом потребление выросло больше, чем на 8%. Нетрудно вывести, что в самом пессимистическом сценарии валовой продукт КНР вырос на 6% за первое полугодие». Следовательно, девальвация юаня даст тот самый недостающий процент, чтобы создать 10 миллионов новых рабочих мест, крайне необходимых Китаю для социальной стабильности.

В то же время уменьшение в пересчете на юань роста инвестиций до 4% не означает физического сокращения производства. Сейчас в Китае наблюдается дефляция, при которой за меньшие по сравнению с прошлым годом деньги можно приобрести больше оборудования и сырья. И хотя этот тезис жестко критикуется теми, для кого показатель ВВП является «священной коровой», китайцы в массе своей покупают больше товаров и услуг, чем в прошлом году. Это в реальности означает улучшения качества жизни.

Юкон Хуан дополняет, что при таких промышленных объемах вообще говорить о точности статистики не приходится. Он говорит, что и в Америке сведения о росте ВВП вполне могут быть неточными. Конечно, качество отчетности в США выше, чем в Китае. Но, «если вы говорите о тренде в экономике, то несмотря на проблемы, можете не сомневаться, что он положительный», — уверен эксперт.

Налицо битва экспертов, к мнениям которых прислушиваются инвесторы.

В целом, позитивные оценки экономики КНР не нравятся Америке, которая претендует на мировое лидерство. Между тем, по объему национального экономического производства Китай в 2014 году обогнал США, и это, конечно, имеет политические последствия. Жесткая посадка Поднебесной, безусловно, ударит бумерангом по мировой экономике, в том числе и по американской, но успех Китая более опасен в перспективе. Дело в том, что в КНР фактически без перехода на полноценную рыночную модель за счет плановых рычагов создали мощнейшую в мире экономику.

Как только это произошло, западные эксперты заговорили об избыточности промышленности Поднебесной, рост которой всё тяжелее кредитовать за счет государственных ресурсов. Этого не случилось бы, если страной управляли рыночники, умничают они. Дэвид Доллар (David Dollar), старший научный сотрудник Института Брукингса, хоть и признает, что Китай находится в хорошей форме, советует «либерализовать» экономику Поднебесной в соответствии с рекомендациями МВФ. Только так можно достичь баланса между свободным капиталом и ростом компаний. «Если Китай этого не сделает, плохо будет всем», — утверждает Дэвид Доллар. Без этих реформ, по его мнению, в Поднебесной надувается пузырь на рынке труда.

Именно поэтому вопрос роста ВВП Китая, который неразрывно связан с созданием новых рабочих мест, становится принципиальным. Между тем, по словам Юкон Хуана, никто не интересовался региональными ВВП, суммарное значение которых выше официальных 7%. «Обрушение биржи произошло только потому, что людям внушили, что рост ниже этой цифры, — сказал он, хотя тоже находится в лагере критиков планово-рыночной экономики Поднебесной. Иными словами, китайцы получили из-за океана мощный удар по своим финансам точно так, как японцы много лет назад, когда их экономика оказалась мощнее американской.

— В Китае не просто поднялся или упал рынок, в КНР изменилась его структура, — считает директор Центра стратегических исследований Китая Российского университета дружбы народов (РУДН), заведующий отделением востоковедения НИУ ВШЭ Алексей Маслов. — Если проанализировать товарные позиции с точки зрения темпов импорта и экспорта, то окажется: более всего вырос сектор люксовых товаров. По импорту в Китай они дали рост более 2000% за последние пять лет, а по экспорту — около 400%. Это говорит о том, что в Китае сформировался класс людей, способных и готовых много тратить.

При этом общие показатели экспорта и импорта упали. Но важно понимать: в 2014 году эти показатели упали и в США, а в Японии вообще получили отрицательное значение. Это значит, что сокращение торговли стало общемировой тенденцией. А поскольку значительная часть торговых операций «завязана» на Китай, это и стало предпосылкой нынешнего кризиса в КНР.

«СП»: — Поможет ли девальвация юаня достичь заявленного китайскими властями роста в 7% ВВП?

— На мой взгляд — нет. Девальвация точно приведет к росту безработицы — сначала скрытой, а потом и явной. И, конечно, к дальнейшему росту цен.

Даже сейчас цены на продукты, например, выросли на 15−30%. Между тем, все они производятся внутри Китая, и лишь немногие закупаются в странах Юго-Восточной Азии. Связано это, на мой взгляд, с тем, что Китай пришел к более-менее нормальной социальной системе. В стране выплачиваются пенсии и социальные пособия, и отчисления на них с бизнеса составляют до 30%.

Девальвация никак на эти отчисления не влияет, поэтому роста цен не тормозит. Раз так — кризисный фактор, связанный с уменьшением внутреннего рынка, остается.

«СП»: — Можно ли сказать, что нынешний китайский кризис спровоцировали США? Что именно американские инвестфонды убедили инвесторов, что китайская экономика застопорится?

— Это в чистом виде теория заговора. На деле, это китайские власти сумели убедить население вынуть деньги из кошельков и вложить их в ценные бумаги. Именно этот фактор, в конце концов, привел к нынешнему краху Шанхайской биржи. Теоретически это был правильный шаг, но сделан он был слишком быстро и резко.

«СП»: — Значит ли это, что Китай столкнулся с неразрешимыми противоречиями?

— Хотя в Китае действительно наступили кризисные времена, они не говорят о кризисе китайской системы в целом. КНР успел до кризиса переместить очень много активов за рубеж. 2014−2015 годы прошли под знаком инвестиций в крупные зарубежные проекты. Китай начал активно скупать крупные предприятия в Европе и даже в России. Так, в январе 2014 года российский «НОВАТЭК» продал 20% доли в проекте «Ямал СПГ» дочернему обществу Китайской национальной нефтегазовой корпорации (далее «CNPC»).

Словом, сегодня часть китайских капиталов успешно вложена за рубеж, и они будут давать отдачу вне зависимости от развития китайского кризиса. Это означает, что Пекин диверсифицировал экономику, и частично вывел ее из-под удара. Это и позволит Китаю преодолеть нынешние кризисные явления.

С другой стороны, эти явления показывают, что китайская экономика нездорова. И реформы, которые китайское правительство задумало еще в 2013 году, необходимо было осуществлять более осторожно. Поскольку кризис создал еще один осложняющий ситуацию фактор, которого раньше не было — падение доверия населения к власти.

Именно из-за этого в Китае сегодня возможны и панические настроения, и социальные протесты, и попытки бегства капитала за рубеж.

«СП»: — Ваш прогноз: как будет развиваться ситуация?

— Думаю, к концу года китайское руководство «нарисует» рост в 7% ВВП. Но при этом реальный рост будет значительно ниже, а в ряде отраслей — например, строительстве и автомобилестроении — вообще остановится.

«СП»: — Станет ли это триггером масштабного мирового кризиса?

— США заинтересованы в ослаблении Китая, но не в полном его торможении. Поэтому нынешние коллизии в китайской экономике — важный «звоночек» в глобальном хозяйстве, но никак не начало мирового кризиса.