9 долларов за баррель

Один раз стране уже удалось выжить при сверхнизкой стоимости нефти, но цена была огромной


Одним из наиболее удачных для сторонников либеральной теории совпадений в новейшей истории России были низкие цены на нефть, выпавшие на период с 1991 года (апрельская либерализация цен) по 2004 год (уход в отставку правительства Михаила Касьянова). Именно ими принято оправдывать тот факт, что долгое время государство не могло ни накапливать, ни тем более инвестировать существенные ресурсы в развитие экономики. Сегодняшние события показали, какова доля истины в этих оправданиях.


Что такое дешево, и что такое дорого

Вообще, низкие и высокие цены — понятие относительное. Сейчас, например, цена нефти пока еще держится выше $40 за баррель, но уверенно приближается к этому рубежу. Министр экономического развития Алексей Улюкаев полагает, что она может упасть даже ниже, хоть и очень ненадолго. А ведь всего-то менее года назад, в октябре 2014-го президент РФ Владимир Путин говорил, что при цене нефти ниже $80 мир постигнет экономическая катастрофа. Утверждение, надо признать, довольно спорное: дешевые энергоносители еще никогда не вредили производству. Конечно, баланс сил в мире при изменении цен на энергоносители меняется, но это еще не катастрофа, согласитесь.

И нынешние $40 — это тоже не бог весть какая беда. В 1991-м среднегодовая цена нефти составляла $19,37 за баррель — вот это, можно сказать, была беда; в марте 1998-го — $11,97; июнь 1998-го, перед дефолтом — $11,06; декабрь 1998-го, после дефолта — $9,7 (самая низкая цена с начала 1980-х). Ноябрь 2001-го — провал до $17,87, ноябрь 2002-го — снижение до $23,31. Мы специально акцентировали внимание не просто на низких, а на провальных на общем фоне цифрах, чтобы показать, насколько это на самом деле много – $40 за баррель.

Так что кое в чем сторонники либеральной экономической модели правы: в начале 1990-х цены на нефть и впрямь были низкими. Но на том все. Уже с начала 2000-х цены начали демонстрировать устойчивый рост: с $25–30 в начале века до значений, колеблющихся вокруг $100, к первой половине второго десятилетия (с коротким провалом в 2008–2009 годах). И это было второй крупнейшей исторической удачей для российских властей. Вот только «семь коров тучных», а точнее семь лет, с 2001-го по 2007-й включительно, приучили наше общество к постоянному росту благосостояния и потребления; после кризиса 2008-го затянуть пояса никто не догадался, и мы получили то, что имеем: слабую готовность сопротивляться глобальным вызовам.

Как раздавали нефтянку

С ценами вроде разобрались, едем дальше. При относительно низких поступлениях от нефтегазового комплекса в бюджет российской власти 1990-х действительно удалось, пусть и с огромными издержками, выйти на путь экономического роста. И вот как это происходило.

Унаследовав советскую модель экономики, новая власть на первых порах получала нефтяные доходы практически полностью. И тут же заложила основы той приватизационной аферы, в результате которой месторождения попали в частные руки, а вместо полной стоимости национального достояния бюджет стал получать налоги «на добычу и экспорт». В знаменитых ныне открытых акционерных обществах «Лукойл», ЮКОС и «Сургутнефтегаз», созданных в апреле 1993 года, государство оставило себе лишь 45% уставного капитала. Остальные активы нефтегазовой отрасли по-прежнему находились в собственности государства, но их объединили в корпорацию «Роснефть»; чуть позже возникли государственные ТНК и «Сибнефть».

До начала 1993 года нефтяная отрасль в России была государственной. Однако осенью 1992-го президент Борис Ельцин подписал указ, согласно которому подготавливалась масштабная приватизация нефтедобывающих предприятий. Этому предшествовало жесткое давление со стороны «красных директоров», которым не терпелось стать полновластными хозяевами вверенных им скважин. Добыча приостанавливалась, сотрудникам не платили зарплату, «нефтянка» постоянно требовала денег из бюджета (хотя, казалось бы, должно было быть наоборот), деньги от продаж уходили неизвестно куда. В сложившихся условиях реформаторы приняли решение отдать часть отрасли в частные руки.

После этого ситуация складывалась всем нам известным образом: частники успешно качали нефть и изредка платили налоги, а госкомпании занимались добычей вяло и постоянно просили помощи у государства (у «Роснефти» эта привычка осталась до сих пор). А в это время государство якобы было вынуждено просить денег у Запада, у Международного валютного фонда, если быть точнее.

Однако приватизация, как выяснилось, даже и не начиналась: впереди были легендарные залоговые аукционы. Суть их проста и гениальна, как комбинация из трех пальцев: коммерческие банковские структуры одалживали государству деньги под залог акций нефтяных предприятий. Кто больше денег даст, тот и получает контроль над разыгрываемым пакетом. Возвращать долги никто, конечно, не собирался. По сути, это была распродажа национального достояния по сверхнизким ценам. Тогда-то в отрасль вошли Роман Абрамович, «Альфа-групп» и другие замечательные персонажи и организации.

Полученные от банкиров средства, безусловно, помогали государству хоть как-то функционировать и даже выполнять социальные обязательства, а заодно и выиграть крайне сомнительные президентские выборы 1996 года (знаменитая «коробка из-под ксерокса» обозначилась как раз в те незапамятные дни). Но практически вся «нефтянка» постепенно ушла из-под государственного контроля. Даже «Роснефть» была выставлена на аукцион, но ее цена показалась потенциальным инвесторам завышенной — они привыкли получать все блага жизни за бесценок.

Что характерно, первым после приватизационной катастрофы случаем национализации в отрасли стала крайне спорная покупка той же «Роснефтью» виртуальной компании «Байкалфинансгруп», каким-то образом получившей активы обанкроченного ЮКОСа. Как видим, несмотря на противоположное направление перехода собственности, стиль остался прежним: к работе по закону, а не по понятиям в «нефтянке» не привыкли. Просто стало надежнее трудиться под крылом государства, и вскоре топ-менеджеры госкорпораций далеко обогнали ведущих бизнесменов по уровню влиятельности, а зачастую и доходов. Государственная власть и частный бизнес окончательно срослись.

Как выжила Россия

На первой стадии руководители «нефтянки» фактически путем рэкета заставили отдать им существенные доли бизнеса. Одновременно шло ограбление страны путем приватизации (в том числе ваучерной) во всех иных областях. Средства при этом аккумулировались в коммерческих банках, которые получали деньги у Центробанка по мизерным процентам в условиях фантастического масштаба инфляции. На второй стадии государство продало этим коммерческим банкам почти все «останки» отрасли — за те деньги, которые само же отдало в их руки. И после этого доложило народу о том, что благодаря приватизации этот самый народ смог выжить в трудные годы.

На самом деле в 1990-е государство выжило за счет:

Возвращаясь к стоимости нефти: в те годы она, может, и была рекордно низкой, но серьезной роли вообще не играла. Заграница охотно помогала молодой российской демократии, но отнюдь не путем честной «рыночной» поддержки нашего сырьевого экспорта. Кроме нефти у нас оставалось еще много интересных для Запада ресурсов, как то: трубопроводная и железнодорожная инфраструктура, электроэнергетика, территория, наконец… Добраться до последней пока, к счастью, не успели, хотя активное создание ТОРов и сдача наших земель в аренду иностранцам может этому процессу подсобить.

Только после того, как Россия стала полноценным участником международного рынка, приступила к возврату долгов и начала худо-бедно инвестировать в собственное будущее, стоимость энергоносителей как основного экспортного актива вышла на первый план. И, как уже было упомянуто, по большой удаче именно в этот период нефть начала стабильно дорожать. Очень странно, но тут уже сторонники либеральных идей никакой прямой связи между ценой нефти и «успехами» ельцинских реформ не отмечают.