Украина — наднациональный проект?

Бывает ложь, которая поневоле вызывает уважение грандиозностью произведенной ею подмены. Это почти как произведение искусства — масштаб интеллектуальных усилий, затраченных на тотальную деформацию реальности, поражает воображение. Оказывается, «начиная с Майдана, Украина стала больше самой себя. Она уже не ограничена языком, национальностью или гражданством — незаметно для самой себя она стала пространством ценностного. И война сегодня идет не столько между Киевом и Москвой, сколько между просоветским и постсоветским». О такой удивительной, неведомой нам трансформации Украины можно прочитать в статье киевского (насколько я понимаю) журналиста Павла Казарина «С кем воюет Кремль?» Речь идет о том, что на Украине уже никто не пытается строить национальное государство, незаметно для самой себя она уже стала страной, где сформировалась политическая нация, вектор развития которой определяется набором европейских ценностей: «приоритет многопартийности, сохраняющийся даже во время войны, право на критику властей, отношение к чиновнику как к менеджеру, активное гражданское общество».


Более того, ни одна из парламентских партий не эксплуатирует идею «этнического национального государства». «Украина сегодня становится страной, в которой не имеют определяющего значения „кровь и почва", окончание фамилии и язык, на котором тебе пели колыбельные. Украина стала шире самой себя — ее оконтуривает не столько географическое, сколько ценностное».


Автор приходит к масштабному выводу, что Украина сумела одержать победу в многолетней конкуренции с Москвой, которая в постсоветский период претендовала быть единственным после распада СССР паттерном наднациональной политики, положенной в основу государственного строительства.

Я коротко пересказал шедевральный труд Казарина — там есть много чего еще, вызывающего неподдельное изумление. Опровергать сказанное даже как-то неудобно в силу очевидности контраргументов, но, собственно, сам автор в пределах этой же статьи (даже если не апеллировать к реалиям политической жизни на Украине) блистательно отправляет на свалку все вышеперечисленные тезисы.

Текст начинается с описания Крыма и Донбасса, которые были «развращены» советской властью и потому оказались намертво прикручены к советскому же прошлому. «Для Крыма представление о „золотом веке" — это 70−80-е годы ХХ века: заполненные до отказа здравницы, титул главного приморского курорта огромной страны, формула „орден на груди планеты Земля", десятки работающих предприятий. Нечто подобное было и на индустриальном Донбассе — рабочий класс в советское время был „гегемоном". Шахтер при желании мог заработать больше университетского профессора, при этом для работы в шахте не требовались особенные знания — достаточно было способности работать в нечеловеческих условиях».

Такие заявления — это общее место для сегодняшней Украины. Подобного рода «открытия» регулярно делают журналисты, политики, чиновники. Дончане и жители Крыма в их описаниях предстают злыми и угрюмыми дегенератами, раз и навсегда искалеченными советской «халявой». Собственно, блокада Донбасса, осуществляемая сегодня Киевом, — это как раз и есть «реализация метафоры», когда представление о необратимой порче, поразившей мифологизированную, выдуманную от начала до конца «советскую общность», нашло себе выражение в комплексе конкретных военных и административных действий

Немало раскрытии образа донецкой «ваты» и совсем маргинальных вариаций: доминирование криминального мышления, которое сложилось за счет переселения во времена царской России, а потом и СССР каторжников и уголовников, торжество мировоззрения люмпена, который с советского периода свято верит в то, что весь мир должен принадлежать ему, тупая энергия сброда пенсионеров, как главный движитель референдумов об отделении и многое другое. Как видим, Казарин мыслит в похожих категориях, хотя тональность его письма в целом мягче, чем в среднем по палате. Это, однако, не избавляет от вопросов, логически вытекающих из сказанного им и необходимости на эти вопросы отвечать.

Что делать с этой абсолютно непригодной для похода в светлое европейское будущее массой, которая ведь не только в Донбассе, она и в других областях Украины непрерывно задает вектор противосилы нынешним украинским реформам. Как утилизировать политическую энергию людей, чтобы нейтрализовать противодействие европейскому развитию страны? Поскольку большинство жителей Крыма и Донбасса развращены необратимо (это следует из логики событий — они взяли оружие в руки, чтобы отстаивать свои «советские» идеалы), то перевоспитывать их, очевидно, смысла не имеет. Ждать, пока вымрут — тоже непрактично, поскольку нельзя ни на мгновение останавливать триумфальный марш в направлении Европы, а они висят на ногах стопудовыми гирями. Значит, единственный выход — избавиться от них. Блокада и война — это как раз и есть одновременно средства терминации «ваты и ее отчуждения в разряд дегуманизированной сущности, порождения монструозной советской идеологии.

И здесь мы приходим к выводу, что картина либерального развития украинского общества, описанная Казариным, все же мало совпадает с реальными параметрами происходящего. Даже если предположить, что утверждения о советском менталитете жителей Донбасса — правда, то это вовсе не означает, что люди с подобными взглядами не могут быть гражданами любой европейской страны. В государствах ЕС полно левых партий, включая коммунистические — принцип многопартийности распространяется на них по умолчанию, за исключением некоторых стран Центральной (бывшей Восточной) Европы. Это что касается ценностей демократии. Но казаринская классификация выпадает и из общеевропейской — христианской по своим основаниям — культуры просто потому, что Христос прощает разбойника, который висит рядом с ним на кресте, за несколько мгновений до смерти последнего. Ничья природа не может быть признана необратимо поврежденной природой, человек в состоянии переродиться за мгновение до смерти и искупить все грехи, совершенные им в жизни. Таким образом, рассуждения о необратимой идеологической деформации Донбасса лежат вне поля действия христианской этики.

Давайте также поверим в странное предположение автора, что Украина неожиданно для себя самой реализовала интернациональный проект и там «не имеют определяющего значения «кровь и почва», окончание фамилии и язык». Хорошо — считаем, что они забыли о национальном государстве, хотя, знаю, что многие коллеги Казарина — например, Анатолий Стреляный — с ним не согласятся. С каким же тогда государственным образованием мы имеем дело? Не нацистским, об этом уже договорились.

Вспомним, что в нашей истории уже было «среда заела», а представителей определенных сословий считали поголовно развращенными этой самой средой. Сначала предполагалось, что часть из них подлежит перевоспитанию, чуть позже — в 30-е годы прошлого столетия — государство отказалось от этой идеи и стало рассматривать всех «бывших», как потенциальных или явных «врагов народа» — народа, кстати, советского, в высшей степени интернационального. Обращение с «бывшими» было соответствующим — от физического уничтожения до полного или частичного поражения в правах.

Конечно, речь не идет о коммунистическом государстве, ибо у Украины в мыслях нет отстаивать права трудящихся. Назовем это просто идеократией, когда не человеческая жизнь признается императивом и ставится во главу системы ценностных координат, а любой набор идей — доктринально непротиворечивых или же позаимствованных с мира по нитке, как получилось у Украины. Ведь очень странно, что, говоря об ориентации на Европу, где провозглашается приоритет прав человека, страна движется в прямо противоположном направлении, отказывая части своего населения в этих правах на том основании, что она — эта часть — навсегда «прописалась» в советском прошлом?!

Источник: Свободная пресса