Конец нефтяных иллюзий

В МЭР признали, что цены на энергоносители вряд ли вернутся на прежний уровень.


Российский бизнес окончательно смирился с потерей высоких нефтяных доходов и вскоре начнет сокращать издержки и искать новые направления развития, тем самым выходя на путь диверсификации. Такое заявления сделал глава Минэкономразвития РФ Алексей Улюкаев, выступая на завтраке «Сбербанка» в рамках Сочинского инвестфорума.


«Мы не ориентируемся, что когда-то снова наступит „нефтяное благо" и спрос восстановится таким образом, что мы будем продавать четыре миллиона автомобилей в год. Мы освобождаемся от иллюзий и выходим на путь сокращения издержек, а, следовательно, на путь диверсификации, но для этого, конечно, нужны инвестиции», — сказал министр.

От «нефтяных» иллюзий действительно самое время избавиться. Средняя цена нефти марки Brent в сентябре находилась в районе 48 долларов за баррель, тогда как в прошлом году она достигала 97−100 долларов. Согласно официальным данным, общий доход от поставок сырой нефти за рубеж по итогам января-июля сократился на 42% и составил 56,2 млрд долл. против 97 млрд. за аналогичный период 2014. При этом объем поставок вырос на 7,2%. Доходы от экспорта нефтепродуктов за первые семь месяцев года сократились на 37%, с 70,5 млрд долл. до 44,4 млрд долл. При этом доля топливно-энергетических товаров в общем экспорте РФ все равно составила 68,5%.

По словам Алексея Улюкаева, позитивные подвижки в российском бизнесе есть. В этом году компании за первые восемь месяцев 2015-го получили финансовые результаты примерно на 41% выше, чем за аналогичный период прошлого года. «Деньги-то есть, только бизнес не готов их вкладывать в те отрасли и производство, которое означает диверсификацию. И в этом во многом наша государственная ответственность и, можно сказать, вина в том, что мы не помогли до сих пор бизнесу сделать эти решения», — признал глава Минэкономразвития.

Самый заметный прогресс, как отмечают экономисты, в аграрной отрасли. 1 октября премьер-министр РФ Дмитрий Медведев сообщил, что экспорт сельскохозяйственной продукции составляет 20 млрд долл. в год. Это даже больше, чем выручка от экспорта вооружений, которая оценивается в 15 млрд долл. По словам премьера, Россия наконец-то стала сельскохозяйственной страной, к чему шла на протяжении многих лет.

Но во многих других отраслях таких же успехов не наблюдается. Например, доля машин и оборудования в экспорте снизилась с 7% в 2004 году до 4,6% в 2014. Ректор Российской экономической школы Симеон Дянков в статье для Forbes предположил, что России нужно кардинально изменить подход к диверсификации экспорта. Вместо «неэффективного импортозамещения», когда государственная поддержка выделяется целым отраслям, стоит помогать отдельным компаниям, которые экспортируют большую часть своей продукции. Такие программы, по мнению экономиста, могли бы помочь развить сравнительные конкурентные преимущества нашей страны в отдельных отраслях.

Экономист, преподаватель РАНХиГС при Президенте РФ Владислав Гинько считает, что конец «нефтяного блага» влечет серьезные изменения для бизнеса, но некоторые предприятия уже учатся работать и получать выгоду в новых условиях.

— Потеря «нефтяных иллюзий» ведет к структурным изменениям в экономике. В рамках импортозамещения появляются совершенно новые направления бизнеса, которые откровенно необычны для предпринимателей. Они не ожидали, что на них можно заработать. Самые очевидные изменения происходят в сельском хозяйстве. Это ведь не просто отрасль, где нужно посадить семенной фонд и сохранить урожай. Есть множество сопредельных сфер и возможностей для бизнеса.

Не буду выдавать коммерческую тайну, но могу с уверенностью сказать, что появился ряд совершенно новых направлений в химической отрасли, связанных с сельским хозяйством, где выручка растет на десятки процентов не в год, а в месяц. Рост происходит буквально с нуля или низких показателей. Раньше импортеры использовали различные инструменты для продвижения своей продукции, и у нас эти направления практически отсутствовали. Но сегодня из-за наших ответных мер, ослабления курса рубля и других факторов у сельского хозяйства открылось второе дыхание. Оно тянет за собой целый ряд направлений.

Ситуация меняется, и нужно искать возможности заработка, когда по факту сельское хозяйство выходит на первый план. Мы экспортируем сельхозпродукции на 20 миллиардов, это больше, чем приносит экспорт вооружений. У аграрной сферы есть потенциал выйти на второе место после нефтегаза. Подчеркну, что сельское хозяйство — это еще и развитие логистических центров, торговли, химической промышленности.

Иллюзии «нефтяного блага» приводят к тому, что бизнес иногда с трудом обнаруживает направления, на которых можно заработать. До недавнего времени проще было работать по направлениям, связанным с энергетикой, нефтегазом и смежными отраслями.

— Что означает сокращение издержек, о котором говорил Алексей Улюкаев?

— Мы постепенно избавляемся от идеи, что зарплаты и прибыли будут расти очень быстрыми темпами. Приходит понимание, что мы более тщательно должны подходить к издержкам. Это влечет за собой, например, пересмотр количества сотрудников, которые работают в компаниях. Они стараются оптимизировать и сокращать штаты. На сотрудников перекладывается больше работы, но это повышает производительность труда. Больше заказов переводят на аутсорсинг.

Раздувание себестоимости будет жестко ограничиваться покупательной способностью населения. Когда наступают непростые экономически времена, покупательный и инвестиционный спрос не растет. Традиционные отрасли сталкиваются с тем, что для выживания на рынке, нужно заниматься сокращением издержек, как никогда ранее. Он становится более жестким, в небытие уходят целые направления, зато появляются совершенно новые и, скажу, весьма необычные.

Кроме того, бизнес будет более чутко реагировать на запросы клиента. Можно сказать, что своим рублем мы решаем судьбу того или иного вида бизнеса. Во время «нефтяного изобилия» у бизнеса были большие резервы и он не так остро реагировал на спрос. Но сегодня чтобы избежать банкротства, иногда нужны не миллионы, а десятки тысяч рублей. Поэтому предприятия будут бороться за каждого клиента, товары будут становиться более качественными. Конечно, для этого и потребитель должен проявлять высокую сознательность и понимать, что от его выбора зависит, какие производители останутся на плаву. Грубо говоря, не покупать самые дешевые, но некачественные товары.

— Почему, как сказал министр, компании не спешат вкладывать средства, которые у них есть, в отрасли, которые означают диверсификацию?

— Иллюзия «нефтяного изобилия» позволяла открывать бизнес по накатанным направлениям. Теперь предприниматель должен научиться выбирать не только между альтернативами вложения средств, которые находятся прямо перед носом. Мы видим большое количество салонов красоты, парикмахерских, автомоек, химчисток, и малый и средний бизнес продолжают идти в эти сферы. Считается, что это проще и прибыльней.

Но в трудные времена бизнес должен рисковать и ориентироваться на спрос. Если клиент спрашивает новый товар, о котором ты ничего не знаешь, нужно начать изучать этот вопрос и ступать на новые территории. Пока у бизнеса, как и у граждан, есть некие накопления, и он не знает, куда вкладывать. Если инвесторы продолжат вкладывать только в традиционные направления, это только повысит риск банкротства. Нужно искать платежеспособный спрос, даже если он в новых сферах.

Структурные изменения происходят. Мы постепенно уходим от нефтегаза. В этом году уже менее половины бюджета будут наполняться за счет этой области. В экспорте доля топливно-энергетических товаров также снижается. Мне кажется, в таких условиях бизнес должен сам осваивать новые сектора и открывать новые рынки, а не ждать, что кто-то придет и объяснит, как и что делать.

Потребитель стал более рационален. Он не готов так часто посещать салоны красоты, он лишний раз не заедет на автомойку, не будет выкидывать большие суммы в ресторанах. Он более экономен. Но деньги у него есть, и бизнес должен понять, на что он готов их тратить.

Председатель Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич полагает, что без серьезной государственной поддержки бизнесу не справиться с диверсификацией экономики.

— Малый и средний бизнес и так еле выживает, и вряд ли он всерьез верил в возвращение «нефтяного блага». Возможно, Улюкаев имел в виду самих нефтяников и представителей крупного бизнеса, которые с подачи того же правительства вот уже год ждут, что будет какой-то «отскок». Те, кто всерьез занимается экономикой, понимали, что этот цикл может оказаться длительным, и строили свою деятельность с учетом новых факторов.

Но экономические власти долго говорили, что если цена на нефть упадет до 80 долларов за баррель, мировая экономика рухнет и так далее. Как видим, она не рушится и при 50. Хорошо, что они хотя бы сейчас начали это понимать. Жить фантазиями — последнее дело, потому что реальность может оказаться катастрофической. Мы и так не сделали многого, чтобы подготовиться к кризису, и, несмотря на некоторое осознание, не делаем до сих пор.

— Некоторые считают, что бизнес сам вскоре привыкнет работать в условиях низких цен на нефть…

— Бизнес не сможет самостоятельно адаптироваться к новым условиям. Теория о том, что экономика сама адаптируется к низким ценам на нефть, неверна. Наша экономика довольно долго формировалась в определенном направлении. Сама по себе, без структурных реформ, она не изменится. Она может только сузиться и уменьшиться. Упадет спрос, предприятия начнут банкротиться. Но это не адаптация, а самый негативный сценарий.

Для того, чтобы экономика заработала, нужно развивать предпринимательство, конкуренцию. Делать ставку на вовлечение в самостоятельную деятельность миллионов людей, чтобы они не сидели на дотациях, как они привыкли, а получили возможность зарабатывать и строить экономику. Если осуществить такую серьезную государственную программу, ситуация может измениться к лучшему.

— Что конкретно может сделать государство?

— Нужно думать о том, как максимально снять регуляторные и контролирующие барьеры для уже работающего бизнеса и так называемые барьеры входа для тех, кто только думает заняться предпринимательской деятельностью. Для этого необходим доступ к финансированию и дешевые кредиты. Если банки уже перегружены плохими долгами, надо выстаивать новые системы финансирования, ориентированные на малый и средний бизнес. Государственные банки всегда будут заниматься преимущественно крупными проектами, а вот банки поменьше — средним и малым бизнесом. Финансирование могут взять на себя и инвестиционные компании, что широко распространено в Китае и США.

Нужно упростить систему налогообложения для людей, которые работают на аутсорсинге, особенно живущих в депрессивных регионах. Если уж так хочется увеличить налоги, это нужно делать в сферах, где огромные прибыли.

Малый бизнес может дать много рабочих мест. Но в кризисных условиях крупный бизнес зачастую выживает за счет поглощения малого. Вот тут и должно вмешаться государство. Если оставить полностью свободный рынок, крупные всегда «сожрут» мелких, а потом друг друга. Это закон. А ведь в классическом либерализме XVIII—XIX вв.еков, государство защищало предпринимателей от разных феодальных структур. Функция государства — обеспечить баланс интересов между крупными монополиями, предпринимательством, потребителями и общественными интересами.

Источник: Свободная Пресса