Битва за нефть приблизилась к границам России

Демпингуя в Европе, Эр-Рияд мстит Москве за поддержку Асада и потерю китайского рынка.


В то время, когда Россия начала большой энергетический разворот на Восток, наши ближневосточные конкуренты пытаются потеснить Москву на европейском рынке углеводородов.


В авангарде этого процесса оказался один из мировых лидеров по добыче и экспорту нефти — Саудовская Аравия. Эта страна морским путём через порт Гданьска начала поставлять своё сырьё в Польшу, которая до сих пор, несмотря на ярко выраженную геополитическую неприязнь к РФ, предпочитала покупать энергоресурсы у нас. По «классике жанра» саудиты начали завоевание европейского рынка с «агрессивного демпинга». В присущей восточным торговцам манере, они обещают европейцам «волшебные цены». Среди энергетических «неофитов» СА — как некогда лояльные Москве лидеры рынка, вроде Shell и Total (участвовавшие в целом ряде совместных проектов с нашими компаниями), так и небольшие НПЗ в Польше.

Эксперты считают, что причиной энергоэкспансии саудитов в Европу стало обострение конкуренции производителей в условиях падающих сырьевых рынков. Как сообщает Bloomberg, Эр-Рияд в августе 2015 года увеличил коммерческие запасы нефти до уровня в 326,6 млн. баррелей, обновив собственный национальный рекорд 2002 года.

Дополнительным стимулом к радикальному изменению вектора энергетических поставок могла стать попытка предвосхитить возвращение нефти из Ирана после отмены санкций против этой страны.

Ещё одним фактором, повлиявшим на отмеченное развитие событий, стала переориентация Китая на поставки из России. В сентябре текущего года российские нефтяники обошли своих конкурентов из Саудовской Аравии, отправив Китаю около 14,5% всей закупленной им нефти. В результате импорт российской нефти в КНР с января по август текущего года вырос почти на 25%. Таким образом, попытка перехватить у РФ европейский (кстати говоря, на данный момент более премиальный) рынок, может рассматриваться в качестве реванша за азиатские успехи в реализации российской энергетической стратегии.

Можно предположить, не последнюю роль сыграли Евросоюз и США, которые сами подстёгивают экспансионистские амбиции саудитов. В этом смысле место высадки арабского «петродесанта» представляется отнюдь не случайным. Особенно если учесть, что именно Польша находится в авангарде борьбы Евросоюза с Россией за геополитическое доминирование на континенте. Одновременно борьба за европейский рынок наводит на мысль об ещё одной политической подоплёке случившегося. Складывается впечатление, что так Эр-Рияд пытается наказать Кремль за поддержку президента Сирии Башара Асада — главного врага Саудовской Аравии в ближневосточном регионе.

В условиях падающего спроса на энергоносители происходит трансформация мировых потоков нефти, отмечает директор Центра изучения мировых энергетических рынков Института энергетических исследований Вячеслав Кулагин.

— США в течение долгого времени были крупными импортёрами энергоносителей. Но благодаря наращиванию собственной добычи смогли частично отказаться от поставок из стран Персидского залива. Естественно, что высвобожденные объемы были переориентированы на другие рынки Юго-Восточной Азии и Европы.

Если раньше основным центром сбыта был атлантический регион, то сейчас пропорционально увеличивается значение стран АТР. В таких условиях Саудовская Аравия приняла решение сметить акценты на Европу, а азиатскую нишу занимают другие производители.

«СП»: — Чем это может быть чревато для России?

— Для Москвы это, конечно, неприятное, но вполне ожидаемое событие. Тем более что спрос на энергоносители в Европе тоже падает. Соответственно, этот рынок становится предельно конкурентным. Поэтому в долгосрочной перспективе мы планируем не наращивание поставок в страны ЕС, а смещение приоритетов на азиатское направление.

«СП»: — Чем обернется «война за потребителя» для сырьевых стран?

— Выигрышем для потребителей. Та же Польша, несмотря на ангажированную позицию по отношению к РФ, объективно заинтересована в диверсификации энергопотоков.

«СП»: — То есть, политическую составляющую при принятии этого решения не стоит преувеличивать?

— Без политического фактора тоже не обошлось — Москва и Эр-Рияд выступают в качестве антагонистов в том, что касается будущего режима Башара Асада в Сирии. С другой стороны, Европа пытается снизить зависимость от российских энергоресурсов. К тому же Вашингтон назло России фактически заставляет своих союзников переплачивать за более дорогие энергоресурсы.

Впрочем, осуществить «транзитную революцию» в ЕС достаточно сложно. Этому препятствует уже сформированная инфраструктура энергопотоков. Плюс российские компании предлагают достаточно привлекательную цену. Конечно, саудиты могут заниматься демпингом, а Брюссель отказываться от рыночных механизмов. Однако, в конечном итоге, это приведёт к дополнительным издержкам для самих европейцев.

«СП»: — Например, когда потребуются дополнительные вложения для модернизации НПЗ, «заточенных» на переработку российской нефти?

— Да, хотя в каждом конкретном случае всё индивидуально. Надо смотреть, есть ли возможность изготовления блендов — смешения российских и ближневосточных сортов нефти на данном НПЗ. Вообще, в Европе постоянно происходит модернизация существующих мощностей. Это не всегда связано с политикой — Евросоюз переходит на новые экологические стандарты, ограничивая содержание вредных веществ в выхлопных газах (бензин марок Евро-4, Евро-5). В результате некоторые (особенно небольшие) НПЗ просто закрываются. Европейские мощности уже сегодня недозагружены, а по мере дальнейшего падения спроса на энергоносители эта проблема будет обостряться.

«СП»: — Считается, что основной российский бренд Urals имеет более высокую себестоимость добычи и ниже по качеству. В нефти стран Персидского залива меньше серы и больше лёгких соединений.

— Действительно. В результате её переработки получается больше лёгких фракций, подходящих для новых стандартов. Это тоже даёт определённое конкурентное преимущество. Но этот момент уже учитывается в цене на нефть. Как известно, Urals продаётся с дисконтом к Brent, которая торгуется в Европе (ближневосточная нефть это марка Dubai). Так или иначе, все марки с учётом их характеристик имеют достаточно устоявшееся ценовое соотношение.

Неважно, на каких площадках торгуется Urals, потому что она, как правило, продаётся по ценовой схеме «Brent минус определённый дисконт». Это прописано в договорах на поставку. Правда, сейчас ЕС ввёл новые требования по судоходству в Северном и Балтийском морях, которые ужесточают нормы по выбросам разного рода вредных веществ. Что делает практически нереальным использование мазута и тяжёлых фракций продукции нефтепереработки. В результате на рынке Европы возникает переизбыток.

«СП»: — Нет ли опасности, что Китай воспользуется тем, что ближневосточная нефть становится более востребована в ЕС, потребовав дисконта со стороны российских поставщиков?

— КНР продолжает наращивать закупки нашей нефти…

«СП»: — Чем это можно объяснить?

— Дело в том, что у нас были подписаны долгосрочные контракты, предусматривающие определённую формулу цены. Пекин меньше следит за текущей конъюнктурой и работает на длительную перспективу. Если Китай не получит российские энергоресурсы, они пойдут на рынки других стран АТР. Китайское руководство понимает, что ему нельзя слишком зависеть от Ближнего Востока, откуда его активно политически выдавливают США и их союзники по НАТО. К тому же этот регион постоянно лихорадит в военно-политическом смысле.

«СП»: — Представляет ли угрозу российским поставкам возвращение на мировой рынок Ирана?

— Тегеран и сегодня активно сотрудничает в этом плане с Китаем. Насколько я понимаю, энергетические санкции с Исламской республики будут сниматься постепенно. По мере реализации достигнутых договорённостей по ядерной программе Ирана. Власти этой страны утверждают, что способны резко нарастить поставки чуть ли не в день снятия санкций. Но чтобы выйти на объём в 1 млн. баррелей в день, потребуется больше года. Многое будет зависеть от динамики притока инвестиций — собственных средств будет явно не хватать. А проведение тендеров на разработку, включая реализацию проектов, может занять несколько лет. Например, Ираку на это потребовалось 5−6 лет. Так что, бенефиса Ирана на мировом рынке стоит ожидать не ранее 2020 года. Опять же при условии, что в регионе всё будет спокойно.

«СП»: — Имеет ли российская нефть какое-то преимущество в плане логистики, когда мы говорим поставках в Европу или Азию?

— В транспортировке нефти логистический момент не так важен по сравнению с СПГ. Она составляет небольшую часть затрат в общей стоимости. По морю нефть можно доставить куда угодно с небольшими издержками. Чтобы перевести любой товар из Китая в Москву, самый удобный маршрут — это идти морским путём (через Суэцкий канал, либо в обход Африки) в Питер, а дальше доставлять до конечного потребителя ж/д транспортом. Что же касается энегоресурсов с восточносибирских месторождений, то трубопроводный транспорт выглядит предпочтительнее. Поскольку проект ВСТО ориентирован на снабжение не приморских, а, скорее, северо-западных регионов Китая.

«СП»: — Какие игроки станут главными бенефициарами в «дисконтной войне» на энергетических рынках?

— Та же Саудовская Аравия в последнее время распродаёт свои европейские активы, в которые они вкладывали накопленные нефтедоллары. А также выводит средства из американских инвестфондов. Это свидетельствует, что игра на понижение цен сильно бьёт по бюджету саудитов. Норвежцы, кстати говоря, делают то же самое. Пока финансовая «подушка безопасности» этих стран позволяет затыкать дыры в бюджете.

Россия потеряла около $ 100 млрд. на падении нефтяных цен. Но у нас не возник катастрофический дефицит бюджета. По той причине, что девальвация рубля компенсировала ухудшение ценовой конъюнктуры. В результате у нас не обвалилось в такой степени сальдо внешнеторгового баланса — в обесцененных рублях мы экспортируем нефть на почти ту же самую сумму. Цена на нефть упала вдвое, но так же снизились и затраты наших компаний.

Если же говорить о саудитах, Катаре, ОАЭ, то у них другая история — их валюты жёстко привязаны к доллару. То есть, внутренней девальвации в этих странах не было, а доходы бюджетов снизились в два раза. Понятно, что наши граждане потеряли от девальвации — путешествовать по миру стало в два раза дороже, выросли цены на импортные товары и т. д. Но при этом бюджет остался относительно сбалансированным. А в Саудовской Аравии, наоборот. Население сильно не потеряло, зато бюджет обрушился, и государству приходится затыкать дыры любыми способами.

Как полагает руководитель экономического департамента «Института Энергетики и Финансов» Марсель Салихов, предстоящая встреча ОПЕК в Вене с представителями стран, не входящими в эту организацию, едва ли окажется результативной.

— Соответственно, кардинального перелома на рынке не произойдёт. Нефтяной картель сегодня добывает от 31 до 32 млн. баррелей в сутки. При том, что официальная квота находится на уровне 30 млн. То есть, даже формально заявленная квота не выполняется.

«СП»: — Это следствие демпинговой войны «всех против всех»?

— Естественно, все страны (и не в ходящие в ОПЕК тоже) хотят сохранить свою нишу на падающем рынке. Каждый игрок преследует свой интерес. Допустим, цены упали на 50%, но если увеличить продажи, скажем, на 10%, то выручка уменьшится не так сильно.

Налоговая система в РФ устроена таким образом, что основное бремя от снижения цен на углеводороды ложится не на нефтяные компании, а на бюджет страны. За счёт уменьшения правительством размеров экспортных пошлин и уровня НДПИ. То есть, это в первую очередь, означает удар по бюджету, а не по финансовому положению компаний.

«СП»: — В результате наша экономика ещё глубже подсаживается на «нефтяную иглу»…

— Существующая система налогообложения отрасли действует с начала «нулевых». Она заключается в том, что налоги (НДПИ) и экспортные пошлины привязаны к мировой цене на нефть. Когда она увеличивается, возрастают изъятия в бюджет. На падающем рынке налоговое бремя на добывающие компании уменьшается.

Конечно, это означает, что основные издержки в условиях сокращения бюджетных расходов несут рядовые граждане. Однако нефтяники упирают на то, что в России много скважин с низким дебитом. Если их законсервировать, компаниям потребуются серьёзные инвестиции для того, чтобы запустить снова. Плюс климатический фактор — остановка скважин зимой приведёт к их замерзанию. Что чревато ущербом всей инфраструктуре.

Если мы снизим экспорт жидких углеводородов, бюджет также лишится поступлений. А на рынке как происходит — кто предложит максимальный дисконт, у того и покупают. Если на польский рынок приходит Саудовская Аравия и предлагает скинуть 5%, а Россия предлагает скидку в 2%, то нефть купят у саудитов.

На последнем заседании ОПЕК министр энергетики РФ Александр Новак и глава «Роснефти» Игорь Сечин предлагали участникам картеля скооперироваться. Но наши конкуренты отказались снижать добычу. России ничего не оставалось, как последовать их примеру. Даже если бы мы могли резко снизить добычу чисто технически.

«СП»: — В итоге сами производители играют на руку потребителям, обостряя конкуренцию в той же Европе?

— Эта политика продиктована превышением предложения над спросом. Добыча нефти в сутки на 1−2 млн. баррелей превосходит её потребление. Сегодня запасы в хранилищах находятся на рекордных уровнях. Это оказывает давление на цены, а каждый производитель пытается куда-то «пристроить» свою нефть. Это «рынок потребителя», а не поставщика.

Но нужно смотреть вперёд. Учитывая, что наша ресурсная база в значительной степени выработана, нужно работать на перспективу. Инвестировать средства в разработку месторождений в Восточной Сибири, на Дальнем Востоке, идти на шельф.

«СП»: — Для этого необходимо высокотехнологичное оборудование, поставки которого попали под санкции со стороны Запада. Насколько реально добиться импортозамещения в этом сегменте в сжатые сроки?

— По части технологической номенклатуры это вполне возможно. Например, по буровым установкам, нефтесервисному оборудованию. С более сложными вещами — оборудованием для добычи нефти на шельфе, для глубоководного бурения придётся сложнее. Например, производством последнего в мире занимаются 2−3 компании. Объём внутренних заказов на нашем национальном рынке не позволяет самостоятельно создавать такие сложные технологии, чтобы они окупались. Подобные компании развиваются десятилетиями.

Источник: Свободная Пресса