Война в Сирии: противоречия Москвы и Тегерана

Могут ли Россия и Иран в будущем создать стратегический союз?


Россия и Иран удачно дополняют друг друга в военном плане, и такой союз является серьезной проблемой для США и их союзников. Но в отношении Сирии страны придерживаются различных стратегий, что в ближайшие месяцы может привести к росту напряженности. Об этом написало влиятельное американское издание The Wall Street Journal.


Если для России военная операция в Сирии — часть глобального плана по созданию «многополярного мира», в котором Россия станет одной из ведущих держав, то цель Ирана заключается в укреплении власти шиитов на территории всего региона. Кроме того, как подчеркивает издание, поддерживая Башара Асада, Москва также демонстрирует Западу и оппонентам российского президента Владимира Путина, что она не допустит антиправительственных революций. Помимо этого, Россия пытается укрепить позиции своей военно-морской базы в Сирии, которая обеспечивает выход к Средиземному морю.

— Перед двумя странами стоят разные цели, что не способствует созданию союза, — отметил WSJ эксперт Королевского института международных отношений в Лондоне Николай Кожанов.

Более того, если Иран в большей степени поддерживает национальные силы обороны, то Россия предпринимает попытки восстановить истощенную после четырех лет войны сирийскую армию Асада.

— Россия должна взаимодействовать с сирийским правительством, каким бы слабым оно ни было, потому что России нужно ощущение легитимности. Будучи крупной державой, она не хочет управлять действиями ополченцев, она хочет работать с одним партнером, — сказал аналитик Международного института стратегических исследований в Бахрейне Эмиль Хокаем.

Издание делает вывод, что пока противоречия между Тегераном и Москвой не столь заметны. Возможно, это объяснятся тем, что Владимир Путин, и иранский лидер Али Хаменеи не хотят допустить сближения Ирана с Западом.

Действительно ли у Ирана и России разные стратегии в Сирии? Возможен ли в будущем между нашими странами стратегический союз?

Востоковед Станислав Иванов считает, что у России и Ирана действительно разные цели в Сирии.

— Мы не намерены втягиваться в сирийский конфликт, как говорится, всерьез и надолго. Операция РФ в Сирии ограничена и по территории, и по времени. Цель — сохранить статус-кво, поддержать режим Асада, не допустить взятия Дамаска, алавитских районов, то есть массовой резни.

Сирия сейчас разделена на несколько анклавов: часть территории страны контролируют правительственные войска, опираясь на алавитские дивизии, подразделения ливанской «Хезболлы» и Корпус стражей исламской революции (КСИР). Наше руководство учитывает реальную расстановку сил, понимая, что на севере страны курдские анклавы перешли к статусу автономии. В центральной части помимо «Исламского государства» * и «Джебхат ан-Нусра» ** орудуют десятки других радикальных исламистских группировок. И, к сожалению, они опираются на поддержку арабо-суннитских кланов и местное население.

Поэтому сложившаяся коалиция в лице Ирана, России, остатков правительственных войск Башара Асада и ливанской «Хезболлы» — это временный союз. Но, на мой взгляд, именно он должен создать условия для перехода к мирным договорам, неважно в каком формате — «Женева-3» или еще на какой-то другой площадке. Я считаю, что военных перспектив решения сирийского (и иракского) конфликта нет. Но придется ли при политическом урегулировании Башару Асаду поделиться властью или вообще ее уступить — это должны решать сами сирийцы. Это первый вариант разрешения сирийского кризиса.

Второй — фиксирование существующего раскола в Сирии. Вряд ли алавиты, «Хезболла» и КСИР будут освобождать территории, оккупированные ИГ, «Джебхат ан-Нусра» и т. д., где проживают арабы-сунниты, враждебно настроенные по отношению к шиитам.

Какой из этих сценариев будет реализован — покажет время. Но третьего варианта разрешения ситуации лично я не вижу.

— Иран и Россия имеют общего противника, и на этой почве сложился ситуативный союз. Но я сильно сомневаюсь, что у Москвы или Тегерана есть планы его развивать шире, — говорит заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин. — Но даже ситуативный союз Западу доставляет сильное беспокойство.

Цели в Сирии у России и Ирана действительно разные. В РФ шиитов сравнительно мало (по разным данным в РФ проживает 15−20 млн. мусульман, не считая нелегальных мигрантов; примерно три миллиона из них составляют мусульмане-шииты — «СП»). Поэтому конечные стратегические цели у нас могут быть разными, но ближайшие тактические — совершенно одинаковые.

Отмечу, что в российском общественном сознании Иран чрезвычайно мифологизирован. С одной стороны, достаточно силен американо-израильский миф об Иране как некоем тоталитарном чудовище, оплоте исламского терроризма. На самом деле Иран — это страна, одна из самых демократических в исламском мире.

В противовес этому в России родился миф об Иране как нашем «традиционном союзнике». На самом деле Иран не был им никогда. Российская империя воевала с Персией не менее шести раз, причем войны были тяжелыми и затяжными. В 1941 году СССР и Великобритания совместно оккупировали Иран, поскольку он занимал откровенно прогерманскую позицию. Послевоенный шахский Иран был одним из ближайших союзников США и Великобритании, то есть никак не СССР. После свержения шаха аятолла Хомейни провозгласил США «большим сатаной», а СССР — «сатаной малым». Тегеран активно поддерживал душманов во время нашей афганской войны. И впервые в истории нашим фактическим союзником Иран стал около 20 лет назад, в конце 90-х. Это был союз по принципу общности противника, то есть афганских талибов.

Теперь что касается участия Тегерана в сирийском конфликте. Иран, безусловно, втянулся в войну. Никто не знает, какое в действительности Тегеран перебросил количество войск в Сирию, но все-таки надо признать, что иранцы пока задействуют незначительную часть своих сил против «халифата», не воюя против него по полной программе.

«СП»: — Чем это можно объяснить?

— В том числе и чисто техническими причинами, поскольку просто колонной проломиться через Ирак крайне сложно. Это подразумевает проход с боями и потерями, ведь восточную часть Сирии как раз занимает «халифат». К такому сценарию Иран, видимо, не готов. Поэтому ему приходится перебрасывать войска по воздуху — пехоту с легким вооружением. Морской путь также сложен по причине того, что проходит через противников Ирана. А Суэцкий канал принадлежит Египту.

Кроме того, экономика Ирана много лет находилась под жесткими санкциями, поэтому большая война для Тегерана нежелательна. Кроме того, хотя устойчивость иранских ВС к собственным потерям на порядок выше, чем у западных армий, все-таки значительные жертвы будут влиять на внутреннюю социально-политическую ситуацию в стране. А самое главное — в Тегеране прекрасно понимают: полномасштабный удар по «халифату» может запросто привести страну к войне против аравийских монархий при поддержке Турции и США.

«СП»: — 23 октября в Вене состоялась встреча «квартета» — России, США, Саудовской Аравии и Турции — по урегулированию ситуации в Сирии. На ваш взгляд, то, что в переговорах не участвует Иран — это ошибка?

— Безусловно, причем на нее Штаты и аравийские монархии идут намеренно, желая исключить Тегеран в переговорах, но из реальной ситуации его никак нельзя исключить. Соответственно, любые переговоры без участия Ирана по определению никак целей достигнуть не могут.

«СП»: — Если по итогам последующих встреч будет принято какое-то политическое решение, может возникнуть ситуация, при которой Тегеран потом может сказать Москве — нас на переговорах не было, а о чем вы договорились — не наши проблемы?

— Да, но сейчас я не вижу вообще никакой возможности политического урегулирования, даже тени каких-то решений.

Национальные силы обороны — это, попросту говоря ополчение, которое подчиняется Генштабу Сирии, — замечает директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семен Багдасаров. — Его состав комплектуется на этнорелигиозной основе. До недавнего времени называлась цифра 80 тысяч (20 тысяч из которых — христиане-ассирийцы), но несколько дней назад командир КСИР генерал-майор Али Джафари Мохаммад заявил, что было подготовлено 100 тысяч ополченцев для борьбы с террористическими группами в Сирии. Возможно, это так на самом деле. Понятно, что отряды ополченцев готовят иранские инструкторы. Кроме того, несколько тысяч иранцев и бойцов «Хезболлы» непосредственно входят в состав национальных сил обороны.

Отмечу, что «Хезболла» для наступления на позиции боевиков в Сирии не так давно перебросила дополнительные силы из Ирака — около четырех тысяч человек, которые осуществляют наступление на стратегическое шоссе Дамаск-Аллепо, причем их подразделения усилены бронетехникой — танками Т-55 и Т-62.

Какие цели преследуют иранские и ливанские союзники Асада? Они хотели бы все в Сирии вернуть на круги своя, то есть восстановить жестко управляемое государство, а также — цепь шиитских государств (Иран-Ирак-Сирия-Ливан), что в реальности сделать просто невозможно. Но они все равно остаются противниками любых реформ в Сирии — будь то усиление роли премьер-министра (суннита), будь то федерализация Сирии с созданием курдской, друзской автономий.

Поэтому у России и Ирана по Сирии действительно есть расхождения — надо называть вещи своими именами. На мой взгляд, наши отношения в дальнейшем обострятся — это только вопрос времени.

17 октября в Сирию прибыла делегация парламента Ирана для обсуждения совместных действий. Депутаты заявили, что мы готовы оказать военную помощь Асаду. Но, во-первых, подразделения КСИР уже давно там находятся, а во-вторых, Иран мог бы перебросить в Сирию и более значительный контингент. Данные по численности ВС Ирана закрытые, но в общей сложности (в военной системе Ирана сосуществуют армия и КСИР, причем они имеют свои сухопутные войска, ВВС и ВМС) — 800−900 тысяч человек.

Плюс «Басидж» — народное ополчение, основанная аятоллой Хомейни в ноябре 1979 года, и которое превратилось чуть ли не в один из видов вооруженных сил КСИР. Кстати, командующий «Басидж» непосредственно подчиняется главкому КСИР и через него в оперативном отношении начальнику Генштаба ВС ИРИ и верховному главнокомандующему. В настоящий момент системой «Басидж» (мобилизационные добровольческие отряды разбросаны по всей территории страны, они периодически проходят боевую подготовку) охвачено около 8−9 миллионов человек, из них несколько сотен тысяч — кадровые солдаты, причем первая волна — один-два миллиона человек, которые, что называется, моментально могут вступить в бой.

Могут ли иранцы довести свое присутствие в Сирии до 150 тысяч? Конечно, могут. Но пока мы этого не видим. А наступление сирийской армии идет медленно (читайте об этом в материале «СП» — «Возможно ли сирийское Дебальцево?»). Было с большой помпой объявлено о штурме Алеппо, но дороги к городу (главным образом, из Турции) еще не перекрыты. Так что пока результаты наступления на самом деле достаточно скромные.

«СП»: — На ваш взгляд, почему Иран, активно поддерживая Асада, все-таки не вводит в Сирию больше войск?

— Хитрые персы сейчас выжидают, когда Россия больше втянется в сирийский конфликт — перебросит дополнительную авиацию, больше вооружения и т. д. Так что там не все так просто, как говорят некоторые российские эксперты, мол, давайте больше перебросим самолетов и победим всех исламистов.

«СП»: — У Ирана есть проблемы с переброской войск на сирийский ТВД?

— Я не вижу никаких проблем для переброски дополнительных контингентов. Во-первых, самолетов военно-транспортной авиации у Тегерана хватает, а с помощью них, при желании, можно навозить все что угодно. Во-вторых, Ирак сейчас больше контактирует с Ираном, чем США, поэтому проблем с доступом в воздушное пространство нет.

«СП»: — В нынешних условиях возможно сирийский конфликт разрешить политическим путем?

— Если проводить президентские выборы при международном наблюдении — это, кстати, иранское предложение, то понятное, что на них в любом случае победит Башар Асада. Напомню, что он был переизбран 3 июня 2014 года, причем на выборы активно шли не только находящиеся в самой стране избиратели, но и сирийцы за рубежом.

Сегодня политическое урегулирование должно сводиться к тому, что за одним столом сядут конкретные участники боевых действий, с кем действительно можно договариваться.

Причем это возможно только при определенных военных успехах войск Асада при поддержке ВКС РФ, ливанских и иранских подразделений на земле. А военные успехи — это не какие-то мифические сообщения о том, что боевики стройными рядами по 600 человек бегут в Европу, а полный разгром оппозиции в предместьях Дамаска, взятие под контроль Хомса и Хамы, освобождение Алеппо. Но пока до этого еще далеко.

* Движение «Исламское государство» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.

** Группировка «Джебхат ан-Нусра» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года была признана террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.

Источник: Свободная Пресса