Сердюков дождался триумфа

Как стало возможным назначение бывшего опального министра на новый ответственный пост?


Бывший министр обороны Анатолий Сердюков получил новую должность. Он стал индустриальным директором по авиационному кластеру госкорпорации «Ростех». Теперь Сердюков будет курировать развитие всей авиационной промышленности страны. Как оказалось, прежние коррупционные скандалы мало повлияли на востребованность бывшего министра в высшем эшелоне элиты.


Вряд ли кто в нашей стране не слышал про деятельность Анатолия Сердюкова. После долгой карьеры в мебельном бизнесе он вдруг возглавил оборонное ведомство. Начатая им реформа Вооруженных сил вызвала множество нареканий со стороны офицеров. Даже проходили массовые митинги протеста, собранные организациями военных ветеранов. Потом стало известно, что систему снабжения армии насквозь проела коррупция. Так появилось дело «Оборонсервиса».

Уголовное дело набирало обороты, вскрывались новые факты нарушения закона, проводились обыски и аресты. 6 ноября 2012 года президент Владимир Путин отправил Сердюкова в отставку. Как разъяснил сам глава государства, Сердюков не смог управлять собственностью в подконтрольном ведомстве да еще может помешать объективному следствию.

Но в итоге с Сердюкова были сняты все подозрения. Зато крайне интересной была сама история следствия, особенно относительно подчиненной Сердюкова Евгении Васильевой. Она отбывала домашний арест в огромной квартире, а в ходе следствия у нее обнаружился одновременно дар художника, поэта и музыканта. Таблоиды обсуждали личные отношения Сердюкова и Васильевой, а сама она посвящала бывшему шефу свои произведения искусства. Васильеву всё-таки признали виновной в причинении ущерба государству и приговорили к пяти годам лишения свободы. Правда, сидела она всего четыре месяца и вышла по УДО.

Сердюков с Васильевой в общественном сознании стали символами коррупции в высших эшелонах власти. И, несмотря на правовую оценку следствия и суда, большинство граждан относится к бывшему министру обороны негативно.

Тем не менее, спустя три года после громкой отставки с должности министра, Сердюков получил новое ответственное назначение. Почему такое стало возможным и как это может сказаться на имидже власти?

Зам. директор Центра политических технологий Алексей Макаркин полагает, что причина «непотопляемости» Сердюкова лежит в особенностях нашей элиты:

— Как я понимаю, Сердюков авиацией никогда не занимался. Будучи министром обороны, он, конечно, знал об этих вопросах, но никакого отношения к авиастроению не имел. Впрочем, и когда занимался бизнесом, его интерес лежал в сфере торговли мебелью. В принципе, я не противник того, чтобы человек с серьезным коммерческим опытом занимал ответственную должность в авиастроении. Бывали случаи в мировой практике, когда отрасли нужен человек извне, способный объективно проанализировать ситуацию и принять неординарные и правильные решения.

Но наряду с профессиональными качествами человек должен обладать хорошей деловой репутацией, а вот с этим у Сердюкова серьезные проблемы. Поэтому сложно говорить о Сердюкове как о незаменимом специалисте, который должен реорганизовать отечественное авиастроение. Репутационный фактор играет явно негативную роль.

«СП»: — Тем не менее, назначили именно его.

— Это очень интересный вопрос, почему Сердюков такой «непотопляемый». На мой взгляд, роль сыграли несколько факторов.

Во-первых, Сердюков — член номенклатуры. Нынешняя отличается от советской. В советское время человек мог выпасть из номенклатуры при серьезном подозрении в уголовном преступлении. Тогда человека отправляли куда-нибудь в провинцию директором совхоза. Формально из номенклатуры никуда не выпадал, но не был заметен и не нес большой ответственности. Сейчас такое ощущение, что какие-то ограничители, даже формальные, ушли в историю. И человек из номенклатуры, несмотря на плохую репутацию, может продолжать свою деятельность.

Во-вторых, Сердюкова, видимо, простили. Главные его проблемы возникли даже не из-за того, что он был непопулярен в армии или стал фигурантом уголовного дела. Дело в том, что он сделал слишком большую ставку на Медведева, когда тот был президентом. Через него Сердюков добивался увеличения расходов на армию. Он был одним из тех, кто ставил на второй срок Медведева. Но сейчас всё это ушло в историю.

Сердюков с точки зрения чиновничьей этики вел себя примерно. Когда разгорелся скандал вокруг злоупотреблений, он не стал обращаться к правозащитникам, представлять себя публике в качестве жертвы, а просто смиренно ждал своей участи. Соответственно, он был прощен. Все посчитали, что он уже наказан своей позорной отставкой с поста министра обороны, и теперь не стоит портить ему карьеру.

Похожая ситуация была с Евгенией Васильевой, которая была освобождена по УДО, а до этого работала уборщицей в неработающей школе.

«СП»: — Но обществу посылается сигнал, что представители номенклатуры неприкосновенны.

— Наверное, такой сигнал посылается. Но это уже не первый сигнал. Вначале Сердюков получил должность советника гендиректора «Ростеха». Не весть какая должность, но рядовые сотрудники госкорпорации могли о такой только мечтать. Второй сигнал — освобождение Васильевой. Сейчас это уже третий сигнал, он уже не воспринимается как сенсация.

На мой взгляд, эти сигналы связаны с тем, что российская власть не видит в них ничего особо серьезного. Мол, поговорят и упокоятся. Люди вообще больше стали говорить о проблемах, которые касаются лично их. В обществе есть разочарование, но оно не трансформируется в какой-то протест против власти. Главный всплеск был в случае с Васильевой — парламентские фракции обсуждали ситуацию, депутаты требовали разобраться. Но потом появились другие темы. Недовольство осталось только, пожалуй, в среде военных и правоохранителей, но специфика их работы такова, что они публично свой протест не проявят. И если история с Васильевой не вывела людей на улицу, то можно теперь попробовать и вернуть Сердюкова. В конце концов, почему бы не поощрить человека за примерное поведение после отставки с поста министра.

Другое дело, что общественное недовольство имеет свойство накапливаться. Скажем, во времена Брежнева люди обсуждали историю с Чурбановым. Но ведь последствий никаких не было. Внешне казалось, что люди спокойно относятся к коррупции, к диссидентам не присоединяются — и хорошо. Но потом таких историй накопилось слишком много. Появилось «узбекское дело». В результате тема коррупции стала очень серьезной и нанесла большой ущерб советскому руководству.

Тема коррупции была определяющей недавно, в 2011−12 годах. Люди выходили на улицу под лозунгом «Против жуликов и воров». Но потом эта тема стала уходить. Уходить, но не исчезать, она как бы «ушла внутрь». Самыми актуальными стали темы Крыма. Да и люди разочаровались в митингах: ходили, разоблачали, а результата нет. Есть представление, что наверху воруют, но как конкретно, мало кого интересует. И власть посчитала, что Васильеву можно выпустить, а Сердюкова назначить на ответственную должность.

Только напряжение в обществе будет расти. Особенно на фоне неблагоприятной социально-экономической ситуации и отсутствии новых успехов. А, как видим, даже в Сирии успехов добиться непросто, там сложная военная и политическая обстановка.

Есть ощущение, что Кремль занимается купированием краткосрочных угроз. В ближайшей перспективе для власти не страшно раздражение Сердюковым. Оно может выплеснуться на парламентских выборах, но все партии у нас достигли «крымского консенсуса», и от прироста голосов у «Справедливой России» ничего не произойдет. О дальних перспективах особо не задумываются.

«СП»: — Получается, что для элиты важнее сохранить устоявшиеся правила игры, нежели учитывать репутационные риски?

— Элиты живут удержанием сложившегося положения вещей. Они прорвались к власти, деньгам, ресурсам и не заинтересованы в переменах. У нас низкая социальная мобильность, нет сменяемости власти, то есть отсутствуют какие-то стимулы, чтобы элите меняться.

Не меняют настроения элиты даже аресты губернатора Сахалинской области и главы Республики Коми. Первые несколько дней элита была в шоке, но никто меняться не хотел. Все просто пытались понять, что произошло, это «новый 37-й» или какая-то случайность. Но прошло время, и все пришли к выводу, что сахалинскому губернатору и главе Коми просто не повезло, что у них не нашлось серьезной поддержки наверху и они допустили аппаратные ошибки.

Точно так думают и про Сердюкова. Мол, если бы он не ставил на Медведева, то всё было бы хорошо, и он бы ушел с поста министра обороны на другую должность без скандалов. То есть, любые антикоррупционные действия власти воспринимаются элитой как случайность и аппаратные просчеты.

Меняться элита не хочет. Есть высокие рейтинги у государственных институтов. Понятно, что это не доверие к конкретным структурам, а просто доверие к президенту вытянуло всех остальных.

Элиты озабочены тем, что сейчас вводятся ограничения. Скажем, чиновникам запрещают иметь счета за рубежом или заниматься бизнесом, а раньше это считалось нормальным. Меньшая часть госслужащих просто уходит в коммерческую сферу, чтобы не было лишних забот. Но всё равно эти люди остаются в элите, просто в другой ее ипостаси.

— В нашей элите работают протекционные механизмы, — говорит заведующий кафедрой государственной службы и кадровой политики Института госслужбы и управления РАНХиГС при президенте РФ Александр Турчинов. — Вообще, наша элита отчасти маргинальная. Обычно, если у человека запятнанная репутация, то такой человек становится нерукопожатным, он уходит в тень, чтобы не дискредитировать тех, с кем он общается. У нас репутация кандидата на пост, к большому сожалению, не становится значимым фактором при принятии решений. Отсюда и все коллизии, которые происходят.

«СП»: — Неужели элиты не боятся создать неблагоприятное общественное мнение?

— У нашей элиты никакого чувства самосохранения нет. Правовая оценка действиям Сердюкова дана, многие высказывают сожаление о ней. Но репутация у Сердюкова точно испорчена. Только это не играет роли для тех, кто определяет кадровую политику.

Дело в том, что наша элита сегментирована, причем по неким корпоративным интересам. Если бы у нас действительно был институт элиты, то есть было бы сообщество людей, с которых можно брать пример, тогда можно было бы о чем-то говорить. Но когда элита сегментирована, а репутационные потери вообще не берутся во внимание, тогда и происходят вещи наподобие назначения Сердюкова.

Сегментация элиты происходит по принципу принадлежности к какой-то группе. Есть творческая элита, есть бизнес-элита, есть элита управленцев. А есть и нелигитимная элита, то есть криминального мира, которая, тем не менее, играет какую-то роль. И особенность формирования нашей элиты в том, что выходцы из криминальной элиты приходят со своей специфической субкультурой в общественное поле и навязывают свои правила и принципы жизни.

Разделения элиты по воззрениям пока у нас нет. Все делятся именно по интересам. Поэтому уместно говорить о квазиэлите или маргинальной элите. Возьмите примеры за последний год. То одного губернатора привозят в наручниках, то другого. Сколько на подходе — неизвестно. Но они же представляют государство. Значит, элиты у нас просто нет.

Конечно, остались еще старые советские кадры, честные люди. Постепенно формируется молодая смена, но она пока не может влиять на принятие решений. Элита оценивается обществом, в первую очередь, по нравственному авторитету. Но у нас этого, к сожалению, нет.

Источник: Свободная Пресса