Уход России из Сирии — неожиданный для аналитиков шаг

Пять с половиной месяцев бомбардировок, 9 тысяч боевых вылетов, отсрочка отставки режима Башара Асада, гибель российского пассажирского авиалайнера в результате теракта над Египтом и прекращение (причем, навсегда) крепнувшей братской дружбы между турецким и российским президентами — таковы итоги российской интервенции в Сирии, которая окончательно и бесповоротно изменила ход событий пятилетнего конфликта и связанную с ним геополитическую обстановку.


«Считаю, что задачи, поставленные перед Министерством обороны… в целом выполнены», — заявил безапелляционно Владимир Путин на совещании в понедельник, объявив о предстоящем выводе российских войск из Сирии. Неопределенно обозначенная цель «борьбы с терроризмом» — что часто бывает причиной затягивания военных операций и нескончаемости войн — явно не достигнута. Как-никак, ИГИЛ по-прежнему существует и никуда не делось.


Но если войска на самом деле будут выведены, это позволит избежать превращения сирийской кампании в долгую затяжную аферу с растущим числом жертв среди российских военнослужащих. Аналитики уже отмечают растущее количество действующего в стране технического и вспомогательного персонала — из числа спецназовцев, танкистов и артиллеристов — которые начали появляться за пределами базы в Латакии.

«Особого энтузиазма в отношении сирийского конфликта в армии нет, и беспокоит проблема затягивания кампании. Чем больше у вас там войск, тем вы уязвимее, — говорит Марк Галеотти, профессор Университета Нью-Йорка и эксперт в области мировой политики, в настоящее время проживающий в Москве.

Однако заявление Путина застигло военных аналитиков врасплох: если о внезапной интервенции России в Сирии можно было догадаться по тайному, но заметному сосредоточению средств тылового обеспечения, то признаков предстоящего вывода военной группировки никто не замечал — в том числе и те, у кого есть тесные связи с представителями высших военных кругов.

Естественно, постоянные и поражающие своей неправдоподобностью заявления в связи с приключениями российской армии на Украине, а также заявления о том, что целью операции в Сирии является «исключительно» борьба с террористическими группировками, привели к тому, что верить словам, звучащим из официальных московских источников, без доли здорового цинизма очень трудно. Не говоря уже о постоянных настойчивых заявлениях, что ни к каким жертвам среди мирного населения бомбардировки не привели — несмотря на растущее количество фактов, свидетельствующих об обратном.

В результате у многих возникает вопрос, произойдет ли этот вывод войск на самом деле. Путин приказал начать вывод военной группировки во вторник, но даты окончания вывода не назвал. Точно так же было ясно сказано, что авиабаза Хмеймим в районе Латакии, с которой российская авиация осуществляла боевые вылеты, будет функционировать в прежнем режиме. И неизвестно, насколько небольшим будет «небольшой по численности контингент», который там останется, и он почти наверняка по-прежнему будет располагать современными системами противовоздушной обороны. Кроме того, теперь там создана вся инфраструктура, и ничто не мешает России вновь перебросить туда войска — даже быстрее и более неожиданно, чем это произошло в конце сентября.

Но есть все основания считать, что к заявлению Путина следует относиться серьезно. Ведь поскольку задача уничтожения ИГИЛ действительно не выполнена, никто (из тех, кто хотя бы бегло взглянул на карту территорий, куда попадали российские бомбы) никогда не поверил бы в то, что это было истинной целью. Даже задача поддержать сирийские государственные институты, чтобы удержать Башара Асада у власти и избежать того вакуума власти, который мы наблюдаем в Ливии и Ираке после свержения их лидеров, была, по мнению многих аналитиков, второстепенной.

«После событий на Украине с Россией никто не хотел иметь дела, и целью кампании в Сирии было заставить Запад вновь сотрудничать с Россией, — говорит независимый военный аналитик Александр Гольц. — Так и вышло, и теперь они выходят из конфликта с минимальными потерями. Думаю, что это блестящий тактический шаг».
The Guardian, Великобритания