Ползучий выход из кризиса

Почему восстановление экономики России откладывается?


Только в 2017-м году экономика РФ начнет «мягкий, очень медленный, ползучий выход из кризиса». Об этом в субботу, 19 марта, заявил бывший министр финансов Алексей Кудрин в ходе Всероссийской недели финансовой грамотности для детей и молодежи.


«Если цена на нефть останется на низком уровне, от $ 35 до $ 40 за баррель, то и в 2016 году мы будем наблюдать падение экономики на 1,5−2% ВВП. Безработица усиливается, и некоторые отрасли даже падают, хотя большинство отраслей, я подошли уже к стабилизации на низком уровне. Кризис не преодолен до конца», — резюмировал Кудрин.

Примерно о том же говорится в обновленном трехлетнем прогнозе Банка России, который был представлен 18 марта, в рамках доклада о денежно-кредитной политике (ДКП). Он предполагает — при сохранении нынешней нефтяной конъюнктуры — выход экономики из рецессии к концу 2016 года, а годовой рост ВВП уверенно прогнозируется лишь в 2018 году.

Надо отметить, что эксперты Банка России в своем мартовском прогнозе исходили из пессимистичного сценария развития событий на нефтяном рынке. В документе предполагается, что среднегодовые цены за баррель «черного золота» вырастут с $ 30 до $ 40 только в 2018 году. В этих условиях — и при нулевом вкладе бюджета в экономический рост в 2016—2017 годах — Центробанк ожидает спада ВВП в 2016 году на 1,3−1,5% ВВП, и колебания роста около нуля в 2017 году (плюс-минус 0,5% ВВП). В результате, по расчетам ЦБ, годовой рост ВВП прогнозируется в этом сценарии лишь в 2018 году — и только на уровне 1,5−2%.

Официальный прогноз Минэкономики на 2016−2018 годы пока не пересмотрен. Однако, по всей видимости, ведомство разделяет версию об удлинении сроков выхода из рецессии. Так, в минувшую субботу его глава Алексей Улюкаев заявил, что будет предлагать правительству заложить в новый бюджет-2016 цену нефти $ 40 за баррель. Это значит, уверенного роста ВВП в 2017 году Минэкономики тоже не предполагает.

Наконец, 18 марта агентство Standard & Poor`s подтвердило суверенные рейтинги РФ, и заявило, в свою очередь, что ожидает спада ВВП РФ в 2016 году на 1,4% - что соответствует ожиданиям и Кудрина, и ЦБ.

Почему, несмотря на некоторый рост нефтяных цен, аналитики дружно сдвигают сроки выхода российской экономики из рецессии, чем грозит такой «ползучий выход» России?

— Эксперты видят, что меры, которые принимаются в сфере экономической политики, не дают позитивной синергии, — отмечает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников.

— Напомню, что результат экономической политики складывается из трех компонентов: денежно-кредитной политики ЦБ, бюджетной политики и структурных реформ. И если посмотреть, что у нас происходит на этих направлениях, мы увидим крайне слабые темпы движения вперед. Это создает ситуацию неопределенности в экономике, а в такой ситуации очень трудно стимулировать бизнес к активной деятельности.

Именно поэтому эксперты сходятся во мнении, что в 2017-м вероятны лишь околонулевые темпы роста, а слабый рост возможен не ранее 2018 года.

— Но цены на нефть растут, почему мы говорим об удлинении сроков выхода из рецессии?

— Есть несколько моментов, на которые нельзя «вестись» при оценке ситуации. И прежде всего, не следует «вестись» на отскок нефти. Да, есть оптимисты, которые прогнозируют рост цен на Brent до $ 50 за баррель к концу 2016 года. Однако, с точки зрения бюджетного планирования, нас интересует среднегодовая цена, и она будет явно ниже этой отметки.

Прежде всего, непонятно, как 17 апреля в катарской Дохе будут проходить переговоры стран-экспортеров нефть по заморозке объемов добычи. Пока Иран, как известно, игнорирует все предложения о заморозке, и требует, чтобы члены ОПЕК потеснились в квотах, и установили ему досанкционный уровень добычи.

Плюс к тому, можно уверенно прогнозировать восстановление объемов нефтедобычи в Ливии — это, скорее всего, произойдет уже в течение 2016 года. Надо думать, Ливия тоже не согласится за заморозку, и будет строить диалог с ОПЕК по иранской модели. Уже эти два момента играют против роста нефтяных цен.

Наконец, нельзя сбрасывать со счетов американские сланцевые проекты. Сейчас добыча на них свернута, но едва цена на нефть достигнет $ 45−50 за баррель, эти проекты снова станут рентабельными, и американские нефтяники быстро наверстают упущенное. В этом случае США начнут сокращать импорт нефти с Ближнего Востока, и на нефтяном рынке снова возникнет понижающий тренд.

Причем, цена на Brent окажется в коридоре $ 45−50 за баррель в 2017 году — и тогда же может начать реализовываться американский сценарий.

Словом, надеяться на рост нефтяных цен очень сложно. Раз так — в российском бюджете возникает серьезная дыра за счет выпадения нетегазовых доходов.

— Чем эту дыру закрывать?

— В том-то и беда, что у российского кабмина нет четкого ответа на этот вопрос. Каких-либо других очевидных источников дохода у нас не просматривается. Зато точечные меры по увеличению налогового бремени, вроде системы «Платон», или контрсанкции в отношении сельскохозяйственной продукции отдельных стран, с которыми мы поругались, дополнительно разгоняют инфляцию.

К примеру, по оценкам экспертов, повышение акцизов на бензин и дизельное топливо, которое произойдет с 1 апреля 2016 года, дополнительно прибавит 0,5% к годовой инфляции. Неудивительно, что ЦБ в такой ситуации пересматривает прогнозы, и теперь ожидает снижения инфляции до 6% в год не раньше марта 2017 года.

Дополнительно ситуация осложняется тем, что меняется реакция экономики на ключевую ставку ЦБ — точнее, российская экономика от этой ставки все больше отвязывается. Если выражаться банковскими терминами, проблема дефицита ликвидности сменяется проблемой ее профицита.

Это значит, банки больше не занимают деньги у ЦБ — они, напротив, заинтересованы размещать в ЦБ свободные денежные средства. Происходит так потому, что российская экономика эти средства не поглощает — прежде всего, из-за неопределенности в экономической политике, и из-за структурных ограничений для деловой активности, которые сегодня не устранены.

Правительство РФ только декларирует готовность решать эти проблемы, но на практике ничего для этого не делает. Это видно на примере пенсионной системы, которую вроде бы нужно менять, чтобы не повышать налогов, но делать этого под выборы кабмину очень не хочется.

— Как выглядит «развилка», на которой сейчас находится российской правительство?

— Если правительство решит закрывать дефицит бюджета средствами из Резервного фонда, ЦБ должен будет продать за доллары или евро часть ценных бумаг, составляющих активы Фонда, и эмитировать соответствующую сумму в рублях. В результате, количество денег в экономике увеличится, и это будет подталкивать цены вверх. Это малоприятная ситуация.

Либо дефицит можно покрывать за счет заимствований — внутренних или внешних. В этом случае, напротив, денежная масса сократится, поскольку деньги из экономики — из инвестиционного потенциала — будут переложены в долговые государственные облигации. В результате, бюджет РФ будет стабилизирован, но экономика прекратит всякие попытки роста, потому что из нее будет изъят инвестиционный ресурс.

Но хуже всего, что ситуация неопределенности неоправданно затягивается. Мы походим к итогам первого квартала 2016 года в полной неясности, какие все-таки решения будут приниматься в бюджетной политике.

Правительству необходимо определиться: насколько будут сокращены бюджетные расходы, и пойдет ли вообще кабмин на такие сокращения? Будет ли проводиться индексация пенсий и зарплат бюджетникам в условиях избирательного года или нет?

С другой стороны, у кабмина нет понимания, в каких секторах начинать структурные реформы. Например, начинать ли пенсионную реформу в 2016 году, принимать ли уже сейчас серьезные меры для оптимизации размещения госзаказа и госзакупок, повышать ли финансирование здравоохранения и образования, делать ли акцент на адресности социальных расходов?

Нужно ответить и на еще один трудный вопрос: как в таких обстоятельствах финансировать дефицит региональных бюджетов — а это более 2,3 трлн рублей общего долга?

Эта общая картина состояния российской экономической политики и заставляет экспертов делать пессимистичные выводы. С моей точки зрения, выход на темпы роста 1,5−2% ВВП только к 2018 году — вполне реалистичный прогноз. Причем, если в 2016 году будут допущены дальнейшие задержки в принятии необходимых решений, спад может оказаться даже несколько более глубоким…

— Приоритетом нынешних финансовых властей является борьба с инфляцией, а не реальный рос экономики, — уверен президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов.

— Между тем, вопрос стоит так: за счет чего нынешний спад прекратится, и начнется экономический рост? Характерно, что экономический блок правительства не обещает нам даже нормального восстановительного роста. Речь идет только о том, что через какое-то время экономика станет расти околонулевыми темпами.

Думаю, ключом к решению этой проблемы является вопрос об инвестициях. И чтобы объем инвестиций вырос, правительство должно пойти на специальные стимулирующие меры. Это могут быть либо государственные инвестиции в российскую экономику, либо дешевые целевые деньги в виде дополнительной эмиссии.

Кроме того, совершенно точно наша экономика не станет расти сама по себе. Неслучайно тот же Алексей Кудрин в своих интервью подчеркивает, что для такого самостоятельного роста нужно сначала побороть высокую инфляцию, а потом и инфляционные ожидания инвесторов — это и обеспечит приток заимствований, необходимых для развития. Так вот, для достижения второго пункта кудринской программы могут потребоваться десятилетия — ожидания инвесторов, как известно, очень инерционная штука.

Для нас такой длительный цикл запуска экономического роста, понятно, является совершенно неприемлемым.

Свободная Пресса