Сколько единиц ядерного оружия у Китая?

Проникая в тайны подземной Великой китайской стены.
Вскоре после окончания холодной войны американский официальный представитель оборонного ведомства Филипп Карбер (Phillip Karber) отправился в Россию в качестве человека, уполномоченного подготовить визит бывшего министра обороны Фрэнка Карлуччи (Frank Carlucci). «Мы встречались с российскими генералами, — вспоминает господин Карбер, — и встречались, в том числе, с одним генерал-лейтенантом, который сказал нам, что у них есть 40 000 боеголовок, а не 20 000, как мы полагали». Это было ошеломляющее открытие. В то время, когда легионы аналитиков ЦРУ, военных из Пентагона и специалистов по контролю над вооружениями посвящали порой всю свою работу задаче определения размеров советского арсенала, США просчитались по сравнению с реальной цифрой в два раза.


Г-н Карбер, который работал для разных администраций и ведущих лидеров конгресса (от обеих партий), а ныне возглавляет Проект по контролю вооружениями в Азии (Asian Arms Control Project) в Джорджтаунском университете, рассказывает эту историю в качестве предисловия к описанию своей последней работы. В 2008 году он был уполномочен Агентством по сокращению военной угрозы (Defense Threat Reduction Agency) Пентагона — которое имеет дело со всем, начиная от проверок соблюдения соглашений по контролю за вооружениями до обнаружения ядерных взрывов и криминалистики — разобраться с таинственным китайским проектом, известным под названием «Подземная Великая китайская стена». Расследование заставило г-на Карбера поставить под вопрос давние предположения относительно размеров и целей китайского сверхсекретного ядерного арсенала.


Интерес агентства к данному предмету достиг своего пика после разрушительного землетрясения 12 мая этого года в провинции Сычуань. Наряду с обычными спасательными отрядами Пекин разместил в районе тысячи специалистов по радиационной безопасности из Второго артиллерийского корпуса, подразделения Народно-освободительной армии Китая, отвечающего за стратегические ядерные силы страны, включая большую часть ядерного оружия КНР. Участие Второго артиллерийского корпуса не было чем-то совершенно удивительным, ибо в Сычуани находятся ключевые ядерные объекты, включая китайскую версию лаборатории в Лос-Аламосе. Более интересными выглядели сообщения о рухнувших склонах, в результате обрушения которых взору открылись огромные участки разрушенных бетонных конструкций. Возникли слухи, что значительная часть ядерного арсенала Китая, который хранился в подземных тоннелях и хранилищах, могла быть утрачена в результате этого землетрясения.

Г-н Карбер попытался узнать побольше при помощи команды студентов, используя спутниковые снимки, китайские источники и другие материалы — все они общедоступные, но на них редко обращают внимание на Западе. Также помогла и история.

Строительство тоннелей было частью китайской военной культуры примерно две тысячи лет. Они были особенно навязчивой идеей Мао Цзе Дуна, который вырыл обширный подземный город в Пекине и в конце 1960-х годов отдал приказ о строительстве так называемой Третьей линии обороны в центральном Китае для противостояния российской ядерной атаке, которой опасался Пекин. Колоссальный проект включал в себя подземный ядерный реактор, объекты для хранения боеголовок и бункеры для первого поколения китайских ядерных ракет.

Китайская мания копать тоннели не закончилась со смертью Мао. Если уж на то пошло, она, наоборот, усилилась. В декабре 2009 года, в рамках празднований в честь 60-летней годовщины Китайской Народной Республики, Народно-освободительная армия Китая (НОАК) объявила с большой помпой, что Второй артиллерийский корпус прокопал в общей сложности три тысячи миль для сети тоннелей, при этом половину из них — в последние пятнадцать лет.
«Если, например, начать в Нью-Гэмпшире, — отмечает г-н Карбер для сравнения, — и двигаться в направлении Чикаго, потом Далласа, потом Тихуаны в Мексике, то это и будет, примерно, три тысячи миль».

Зачем Второму артиллерийскому корпусу потребовалось копать столь много тоннелей? В конце концов, есть другие способы обеспечения безопасности ядерного арсенала. И даже при такой многочисленной и дешевой рабочей силе, как в Китае, стоимость этих тоннелей — хорошо и крепко построенных, ярко освещаемых, залитых асфальтом, с высокими потолками и около шести миль в длину — огромна.

Огромную степень обеспечения тоннелями также сложно было соотнести с предположительно небольшим размером китайского ядерного арсенала, который, как принято считать, составляет от 240 до 400 боеголовок. «Получается, что они построили 10 миль тоннелей для каждой боеголовки? — вспоминает г-н Карбер, как он задался таким вопросом. — Это не имеет смысла, это выходит за рамки разумного».

Это соображение заставило г-на Карбера более пристально взглянуть на западные оценки размеров китайского арсенала. В конце 1960-х годов американские военные прогнозировали, что к 1973 году Китай сможет разместить 435 боеголовок. Прямолинейная экстраполяция на основании этого предположения заставила бы посчитать, что на сегодняшний день у Китая должно бы быть около трех тысяч боеголовок. Согласно оценке Разведывательного управления Министерства обороны США, данной в 1984 году, у Китая должно было оказаться в распоряжении 818 боеголовок к 1994 году и более тысячи к сегодняшнему дню. Более свежие сообщения в китайских средствах массовой информации гласят, что это количество сейчас составляет от 2 350 до 3 500 единиц. А в последнее десятилетие ежегодное среднее производство новых боеголовок составляет более двухсот. В отличие от этого, оценка Национального совета по охране природных ресурсов США сообщает, что китайский арсенал достиг своего пика в районе 1980 года и с тех пор остается более-менее неизменным.

Насколько точна каждая из этих цифр? Без проверок на месте невозможно судить с уверенностью: как отмечалось в отчете Совета по международным отношениям десять лет назад: «Китай является одним из наименее прозрачных государств на данный момент в том, что касается ситуации с его ядерным оружием».

Но несмотря на непрозрачность, эксперты по китайскому вопросу в целом склонны соглашаться с более низкой оценкой. Ханс Кристенсен (Hans Kristensen) из Федерации американских ученых (Federation of American Scientists) настаивает, что Китай «не занимается решением задачи достижения ядерного паритета с США или с Россией: они не прячут многие сотни ракет в этих тоннелях». Тоннели, добавляет он, являются «типичной китайской игрой, направленной на то, чтобы скрыть то, что у них есть, и защитить свои сравнительно ограниченные ракетные силы».

Г-н Карбер не убежден. «Один километр тоннелей примерно равен по затратам четырем или пяти единицам ядерного оружия, а также нескольким системам доставки, — отмечает он. — Зачем бы Китаю бросать столь огромные ресурсы на строительство защитной сети тоннелей, и при этом выделять значительно меньшие средства на само оружие, которое эти самые тоннели призваны защищать?»

Ну и кроме того имеется вопрос о том, можно ли доверять декларируемой Пекином политике в ядерной области. Пекин настаивает на том, что он исповедует политику «неприменения первым» (ядерного оружия). Но в 2005 году генерал-майор Народно-освободительной армии Китая (НОАК) Чжу Ченду (Zhu Chengdu) заявлял The Wall Street Journal, что Китай атакует ядерными ракетами «сотню или две сотни» американских городов, если США придут на помощь Тайваню в случае войны острова с материком.
Пекин также заявляет, что придерживается политики сохранения небольших ядерных сил, и один китайский генерал назвал это «минимумом средств для принятия ответных мер». И тут у г-на Карбера есть свои сомнения.

В Китае в разгаре крупнейшая модернизация своего ядерного потенциала, в рамках этого процесса идет и сооружение межконтинентальных баллистических ракет нового поколения, которые, по сообщениям, способны осуществлять доставку боеголовок с разделяющейся головной частью. Китай размещает, по оценкам, примерно 1 300 единиц тактических ракетных систем для театра военных действий, которые могут быть снабжены как ядерными, так и обычными боеголовками. Такая двойственность уже сама по себе дает Китаю огромный стратегический рычаг воздействия на случай войны.

Г-н Карбер также подозревает, что у Китая может иметься до пяти ракет для каждой из его мобильных пусковых установок. Если это так, то можно говорить о возможностях «повторной зарядки», что в значительной степени объясняло бы несоответствие между наблюдаемым количеством китайских пусковых установок — одна из причин полагать, что у Китая сравнительно мало ракет — и подозрениями г-на Карбера относительно реального размера китайского арсенала.

Какой цели мог бы служить крупный и предположительно неуязвимый китайский арсенал? Десятилетиями эксперты в ядерной области полагали, что ключом к «победе» в обмене ядерными ударами является наличие эффективных возможностей для нанесения ответного удара, что в свою очередь требует наличия значительных и способных к выживанию сил. Второй артиллерийский корпус сам дал повод предполагать несколько вариантов, когда объявил о завершении сооружения подземной Великой китайской стены в 2009 году, отметив, что она дает Китаю возможность «выдерживать ядерные удары»; что «независимый Тайвань может впасть в отчаяние»; и что у Китая больше нет причин «бояться решительной битвы с Соединенными Штатами».
Г-н Кристенсен списывает это на стандартную пропаганду режима, отмечая, что «китайцы известны своей склонностью выдавать неверную информацию в форме информационного оружия». Но, по-прежнему неясно, почему американское сообщество по контролю за вооружениями, кажется, с радостью воспринимает заявления Пекина о его ядерной доктрине буквально, принимает их за чистую монету, списывая со счетов гигантскую сеть тоннелей словно китайский эквивалент потемкинских деревень.

У г-на Карбера есть ряд мыслей на этот счет. Низкая оценка китайского ядерного арсенала, уверен он, изначально проистекала из оценки средств доставки — ракет, систем мобильного запуска, самолетов и подводных лодок — то есть всего того, за чем можно было наблюдать и размеры чего можно было оценить. После этого, подозревает он, «нехватка новых свидетельств и инертность, кажется, заставила считать изначально полученные цифры особо не меняющимися».

Он также опасается институционального предубеждения, действующего в пользу более низких цифр. В американском правительстве годами критикуют Пентагон и разведсообщество за «прогнозирование худших сценариев», поэтому все стараются избегать их словно чумы".

Вне правительства «эксперты по контролю за вооружениями активно пытались всячески принизить и преуменьшить стратегические усилия НОАК ради того, чтобы помешать “ненужной и нецелесообразной” реакции США. Китай, в конце концов, как предполагается, является образцом для подражания в смысле демонстрации того, какой арсенал должна иметь “ответственная” ядерная держава, и Китай, арсенал которого гораздо больше, чем принято считать, окажется в высшей степени неудобной правдой для тех, кто выступает за более серьезные сокращения запасов ядерных вооружений.

Г-н Карбер — внимательный, осмотрительный человек, который выступает за переговоры с Китаем по вопросу о контроле над вооружениями. Говоря со мной, он неоднократно настаивал на том, что его исследование отнюдь не безусловное и окончательное, и не может заменить собой реальных усилий по сбору разведданных. Он также признает, что возможно, — ах, если б это было так — что китайцы построили тоннели для того, чтобы позднее наполнить их оружием, пусковыми установками и ракетами.

И тем не менее при всех неопределенностях, практически нет сомнений относительно самих тоннелей, существование которых Пентагон впервые признал в этом году в своем ежегодном докладе, посвященным китайскому военному сектору. И никто из тех, кто озабочен ядерным равновесием, не может отвернуться, отмахнуться от кучи свидетельств, собранных г-ном Карбером, и тем более, не учитывать, что это все может означать. Это особенно относится к администрации Обамы, которая продолжает продвигать свою амбициозную идею серьезных сокращений ядерных сил во взаимодействии с Россией так, как будто бы Китая с его арсеналом вообще не существует.

Эта предпосылка требует срочного пересмотра. Альтернативой станет объявление Китаем — пронизанным насчитывающей две с половиной тысячи лет традицией скрытности, обмана и склонности к неожиданностям — о своем превосходстве в той области, от которой мы глупым образом отказались ради мало обоснованной мечты.