Требованием вернуть Дебальцево Украина пытается решить совсем другие задачи

Украина вновь – и в ультимативной форме – ставит условием реализации Минских соглашений возвращение под свой контроль ключевого стратегического пункта Новороссии: Дебальцево. Требование вернуть село, ставшее символом позора украинской армии, граничит с крайней формой цинизма. Под видом явно неприемлемого требования Киев пытается решить совсем другие задачи.


В ходе заседания Трехсторонней контактной группы, которая должна была продолжить работу над так называемой дорожной картой урегулирования в Донбассе, Украина вновь выдвинула невыполнимые предварительные условия, фактически сорвав переговорный процесс. А именно – заявила о необходимости «демилитаризации Дебальцево».


«Во время работы подгруппы по безопасности Украина в очередной раз поставила вопрос возвращения к линии разграничения от 19 сентября 2014 года, в соответствии с которой Дебальцево должно находиться под контролем Украины. Дальнейшая имплементация рамочного решения о разведении сил и средств может произойти после демилитаризации Дебальцево», – написала в Facebook Дарья Олифер, пресс-секретарь спецпредставителя Украины на переговорах в Минске Леонида Кучмы.

Петр Порошенко и раньше заявлял, что «демилитаризация Дебальцево» должна входить в схему отвода войск от линии фронта. Эту же скорбную идею он пытался продвигать и на последних консультациях в «нормандском формате», хотя в Минских соглашениях о каком-либо особом статусе Дебальцево нет ни слова.

В том числе и поэтому глава МИД РФ Сергей Лавров был вынужден констатировать, что «консенсуса по выработке «дорожной карты» пока не просматривается». Лично он готов поехать 29 ноября в Берлин на встречу представителей «нормандской четверки» даже в том случае, если это будет «встреча ради встречи», но особой перспективы от такого рода контактов не видит. Действительно, никакого продвижения в деле «дорожной карты» нет – упрямство Киева сводит к нулю все усилия. Но это было очевидно с того самого момента, когда сам термин «дорожная карта» прозвучал впервые. Киев предсказуем в том, что весьма своеобразно трактует как международные нормы, так и текущие обстоятельства. В нашем случае – настаивает, что соглашение о прекращении огня в районе Дебальцево должно отсчитываться от 19 сентября 2014 года, то есть на тот день, когда ВСУ прочно контролировали город и окрестности.

Киев ссылается на старый меморандум от 19 сентября 2014 года (Минск-1), в котором на самом деле не были зафиксированы никакие «разграничения сторон» или «зоны ответственности». Тогда на некоторых участках даже сплошного фронта не существовало. Тем более, что после боев лета – осени 2014 года украинская сторона предприняла несколько наступательных операций, которые сами собой ликвидировали прежнюю конфигурацию фронта. Кроме того, договоренности по формату «Минск-2» аннулировали прежние (тот самый «Минск-1»), и отсыл к более приятной для Киева конфигурации фронта нельзя всерьез воспринимать в юридическом плане. Можно оперировать только реальной линией фронта, которую сам Киев в лице Петра Порошенко для себя и установил в результате военного поражения в дебальцевском котле. Задним числом все это не работает.

Бои, закончившиеся поражением ВСУ, котлом, гибелью несколько тысяч украинских военнослужащих и отступлением за реку Луганку, пришлись на первую половину февраля 2015 года и завершились непосредственно во время тяжелейших переговоров в Минске с участием Владимира Путина, Ангелы Меркель, Франсуа Олланда и Петра Порошенко.

Порошенко тогда изо всех сил затягивал дискуссию, превратив их в 24-часовой марафон, поскольку ждал подтверждений от генштаба о положительном развитии событий в дебальцевском котле для ВСУ. А именно – раз от раза требовал отчета от министра обороны Полторака и начальника генштаба Муженко, выбегая из зала заседаний «поговорить по телефону». Скорее всего, военные постоянно его обнадеживали – в противном случае поведение Порошенко нельзя объяснить ничем.

После занятия силами ВСН села Логвиново дальнейшее сопротивление украинских сил в дебальцевском котле можно было считать бесполезным, но ВСУ еще дважды предпринимали попытки прорвать окружение. Последняя датируется утром 12 февраля, то есть уже после подписания соглашений в Минске. В дальнейшем ВСУ вывели из города часть окруженных войск, но многие попали в плен. После 17 февраля, когда ВСН полностью взяли город под контроль, части ВСУ оттуда выпустили именно под давлением Москвы. Украинцы уходили деморализованные, истощенные и практически без боеприпасов.

В Киеве катастрофу в Дебальцево превратили в «перемогу», публично напирая на то, что примерно 2,5 тысячи военнослужащих было выведено из «котла». По данным ДНР, это меньше безвозвратных потерь, но что-то же надо было объявить перемогой. В политическом плане Киев до сих отказывается признавать контроль ДНР над районом Дебальцево, поскольку он якобы «не прописан в минских договоренностях». Донецк, в свою очередь, утверждает, что Дебальцево – это «внутренний район» для ДНР, и вычленить его в какую-то «особую зону» невозможно в силу географии. Не говоря уже о том, что у такого рода боевых операций нет «обратной силы». Фарш невозможно провернуть назад.

До поры до времени Киев нечасто вспоминал о Дебальцево. Но в последний год начали поступать сперва ультимативные требования передать город под контроль украинской стороне, а затем и сложносоставные предложения о «демилитаризации». Выдвижение ранее не оговоренных и заранее неприемлемых требований – проверенный способ затягивания любых переговоров. В случае с Дебальцево он еще и граничит с крайней формой цинизма. Еще летом этого года лидер ДНР Александр Захарченко в ответ на предложение «вернуть Дебальцево Украине» пообещал дойти до Киева. Просто невозможно всерьез ждать от Донецка добровольного отказа от с большой кровью отвоеванной части собственной Родины. Но затем стало понятно, что речь идет не о придури киевской власти, а об уже привычной попытке под видом неприемлемого требования протащить совсем другое.

Разнообразные идеи международных организаций, например, ОБСЕ, о создании разного рода «зон безопасности» в Киеве воспринимают до сих пор как возможность для втягивания европейских структур в конфликт в Новороссии. В случае с «демилитаризацией Дебальцево» (если уж не удается отобрать его просто так, взяв «на испуг»), можно предложить разместить там неких «посредников», «международных наблюдателей», разрешив им носить оружие – хотя бы пистолеты для самозащиты. Рано или поздно они выстрелят, и какой-нибудь бельгийский полицейский поплатится жизнью за то, чтобы украинская сторона не просто получила бы casus belli, но и втянула бы в эту войну кого-то из Европы.

На этом фоне остальные детали украинской позиции по уже несостоявшейся «дорожной карте» меркнут. Не формируются списки военнопленных, до сих пор не открыт КПП в Золотом, затягиваются переговоры по урегулированию проблемы водоснабжения Луганска, но все это – мелочи по сравнению с тотальным нежеланием Киева вести себя адекватно.

В России по инерции еще употребляют термины типа «минские договоренности» и «нормандский формат», но уже даже Лавров саркастически комментирует эти «дипломатические возможности». Данные словесные формулы живы только потому, что новых еще не придумали. А украинской стороне пора начать чесать затылок именно в этом направлении, поскольку очевидно, что после инаугурации избранного президента США из системы управления Киевом будет выброшено основное звено – Госдепартамент и посольство.

Некоторое время вся эта махина будет, конечно, работать по инерции, но не дольше полугода. А за это время Дебальцево не вернешь и европейских миротворцев в Новороссии не навяжешь. Странно, что при таком цейтноте украинская сторона продолжает тактику затягивания переговоров. Но, скорее всего, искать логику тут – последнее дело.