«Роснефть» прорвала санкционную блокаду

Госпакет акций «Роснефти», подлежащий приватизации, выкупят иностранные инвесторы по рыночной цене. Трейдер Glencore и суверенный фонд Катара (Qatar Investment Authority) в равных долях приобретут 19,5% российской компании за € 10,5 млрд. Об этом вечером 7 декабря объявил президент РФ Владимир Путин в ходе встречи с главой «Роснефти» Игорем Сечиным.


Заметим: € 10,5 млрд. — это 721 млрд. рублей по курсу ЦБ на 7 декабря. А директива правительства обязывала «Роснефтегаз» продать пакет «Роснефти» минимум за 710,8 млрд. рублей. Стало быть, ключевое условие выполнено.


«Цена продажи является, с нашей точки зрения, максимально возможной, с минимальным дисконтом, который был предложен инвесторам, в 5% от текущих котировок на бирже от 6 декабря», — отметил Игорь Сечин.

По его словам, несмотря на продажу 19,5% акций, стоимость пакета, которым владеет государство, вырастет на 80 млрд. рублей.

Надо сказать, сделка стала абсолютной неожиданностью для рынка. Эксперты предполагали, что «Роснефть», ввиду отсутствия реальных инвесторов, сама выкупит пакет. Компания активно пыталась привлечь зарубежных покупателей, но в успех почти никто из наблюдателей не верил. Слишком сжатыми были сроки: уже 15 декабря деньги от продажи пакета акций должны были поступить в российский бюджет.

Понятно, что инвесторы, заплатившие за бумаги рыночную цену, наверняка получили дополнительные привилегии. Впрочем, эту часть сделки стороны не раскрывают. Как можно предположить, для Glencore это могут быть льготные условия поставок нефти. А присоединение Катара к сделке могло быть условием участия России в соглашении ОПЕК по сокращению добычи нефти.

Так или иначе, теперь отзывы о сделке в основном восторженные.

Как пишет газета Financial Times, продажа пакета «Роснефти» по рыночной цене «ознаменовала триумф для Владимира Путина». Издание отмечает, что сделка совершена «несмотря на финансовые и технологические санкции в отношении „Роснефти“, которые как предполагалось, удержат западные компании от участия в сделке по продаже акций российского производителя нефти». В свою очередь, агентство Bloomberg называет сделку «неожиданной» и отмечает, что на ее фоне санкции ЕС выглядят «весьма потрепанно».

Акции «Роснефти» уже подорожали на 5%, и достигли в цене исторического максимума. По данным Московской биржи, стоимость одной акции составила 374,15 рубля по состоянию на 10:40 по московскому времени. Подорожание бумаг нефтяного гиганта вызвало всплеск и на рынках. Так, индекс ММВБ вырос на 0,62%, а РТС — на 1,24%.

Что на деле означает для России приватизация «Роснефти»?

— Результаты продажи пакета «Роснефти» следует рассматривать в нескольких плоскостях, — отмечает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников. — 721 млрд. рублей, которые пополнят российский бюджет, — достаточно серьезное поступление. Эти деньги, прежде всего, гарантируют приемлемые показатели дефицита бюджета по итогам 2016 года.

Напомню, Минфин всего неделю назад планировал закончить год с дефицитом 3,9% ВВП. Но делал оговорку: если будет проведена сделка по приватизации «Роснефти», этот показатель будет существенно ниже.

Деньги от продажи нефтяной компании, кроме того, сокращают объем необходимых внутренних заимствований. А такого рода заимствования — не слишком хорошее решение, с точки зрения инвестиционного потенциала экономики.

Наконец, 721 млрд. рублей позволят нам в следующем году — с учетом дорожающей нефти — более экономно, чем ранее предполагалось, расходовать Резервный фонд.

Да, продажа акций «Роснефти» не является достаточным фактором для повышения внутренней стабильности. Но это фактор необходимый, и он для России чрезвычайно важен.

«СП»: — При продаже удалось уйти от схемы buyback, при которой «Роснефти» пришлось бы самой выкупать у себя пакет акций для последующей продажи. Насколько это укрепляет позиции РФ и ее активов?

— Схема buyback с самого начала вызывала у инвесторов некоторое предубеждение. Создавалось впечатление, что Россия, в условиях санкций, просто не в состоянии провести крупную приватизационную сделку по классической схеме.

Теперь же мы обзавелись парой стратегических инвесторов — Glencore и QIA. Для рынка это весьма позитивный сигнал, который может подогреть интерес к российским активам в 2017 году. Это тем более кстати, что Минфин рассчитывает в будущем году на продажу пакетов акций российских госкомпаний на сумму примерно 300 млрд. рублей.

«СП»: — Журнал Forbes пишет, что «катарский суверенный фонд появился из ниоткуда, чтобы предложить выгодные условия». Что в данном случае означает появление Катара?

— Появление стратегического инвестора из Катара говорит о новом повороте в нашей энергетической дипломатии. Об этом же свидетельствует присоединение России к соглашению ОПЕК по заморозке добычи.

В результате позиции Москвы в районе Персидского залива заметно укрепляются. Для участников большой нефтяной игры это сигнал, что с РФ можно договариваться по самым серьезным вопросам, на принципах взаимной выгоды.

Это может заложить новые основы для сотрудничества России с арабским миром, а это — стратегически важное направление.

— Сделка по «Роснефти» противоречивая: многие аналитики не уверены, что приватизация крупных нефтяных и газовых компаний России вообще необходима, — говорит политолог, директор Института политических исследований Сергей Марков. — В мире большинство таких компаний находятся в собственности государства, поскольку по характеру своего бизнеса не являются вполне частными.

Есть и другой момент. Цены на нефтегазовые компании РФ в настоящий момент ощутимо занижены. На их капитализации негативно сказалось и падение цен на «черное золото», и санкционное давление — формальное и неформальное — со стороны Запада. Это давление, по сути, запрещает ряду крупных международных игроков участвовать в приватизационных сделках с Россией.

Да, «Роснефть» провела переговоры с тремя десятками потенциальных покупателей, и, в конце концов, нашла инвесторов. И все же понятно: чем меньше желающих купить актив, тем ниже его цена. В нашем случае реальные покупатели появились в последний момент.

К тому же, на мой взгляд, Glencore и QIA не являются по-настоящему стратегическими инвесторами. Таким инвестором могла бы стать крупная западная нефтедобывающая корпорация, в случае, если бы она обменялась с «Роснефтью» активами, и обеспечила бы доступ российской компании к передовым технологиям.

Сотрудничество с Glencore и QIA таких выгод не дает. Обе компании занимаются торговлей — одна товарами, другая активами, — но нефть не добывают и не перерабатывают. К тому же Катар активно участвует в финансировании исламских экстремистских группировок на Ближнем Востоке.

Именно поэтому вопросов к приватизации «Роснефти» внутри России довольно много.

«СП»: — Почему же Financial Times пишет о сделке как о «триумфе Путина», и расценивает ее, фактически, как прорыв санкционной блокады?

— Запад, который эту блокаду организовал, действительно недоволен сделкой с «Роснефтью». Но понятно и другое: те, кто купил акции российской компании, купили их задешево.

Это весьма неприятный вывод. Дело в том, что санкционная блокада начинает все активнее разрушаться, и нельзя сказать, что продажа «Роснефти» инициировала этот процесс, или же послужит его катализатором. Более того: эта сделка, я считаю, практически не увеличит интереса к российским активам.

Надо понимать, что Glencore — компания, которая специализируется на довольно рискованных операциях. Сотрудничество с ней, на мой взгляд, прорывом изоляции никак не является.

Я, честно сказать, надеюсь на одно: что за катарским фондом QIA стоит еще и соглашение с правительством Катара о сотрудничестве в газовой сфере, которое было бы выгодно России, и это соглашение является частью сделки.

Проблема еще и в том, что компании-торговцы, какими бы гигантскими они ни были, не являются устойчивыми партнерами. Да, сейчас они решили купить по выгодной цене крупный кусок производящей корпорации — «Роснефти». Но при удобном случае они с той же легкостью перепродадут этот актив. Нам, я считаю, это совершенно не на руку.

«СП»: — По вашим словам получается, что кусок России, в виде «Роснефти», продали по дешевке?

— Я так не говорил, и так не считаю. Хотя бы потому, что Игорь Сечин — не какой-то сомнительный бизнесмен, а, прежде всего, государственный деятель. Но часть населения РФ, думаю, воспринимает ситуацию именно как продажу куска России.

На деле, нынешняя приватизация порождает другие вопросы. Во времена Бориса Ельцина государству противостоял частный олигархический бизнес, и зачастую диктовал государству свои условия. С приходом Путина государство стало сильнее, и поставило олигархов на место, но зато создало госкорпорации. Сегодня же, я считаю, наступает новая эпоха — госкорпорации, при случае, диктуют волю государству. Я не исключаю, что приватизация «Роснефти» является примером такой диктовки.

— Приватизация «Роснефти» — это игра в пользу наших конкурентов и геополитических противников, — уверен председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова, профессор кафедры международных финансов МГИМО (У) Валентин Катасонов. — Сделка произошла в тот момент, когда от этого максимально выигрывают иностранные инвесторы. Просто потому, что цены на активы нефтедобывающей промышленности находятся сейчас на предельно низком уровне.

На мой взгляд, это говорит об одном: кто-то в российском правительстве очень хорошо лоббирует интересы покупателей пакета «Роснефти».

Замечу: аргументы, что приватизация именно сейчас необходима для балансировки бюджета РФ, я считаю, не выдерживают критики. Это можно было сделалась другими способами — например, введением прогрессивной шкалы налогообложения. Но мы в очередной раз идем своим, особым путем.

Свободная Пресса