Центр стратегических разработок предсказал в России революцию и стагнацию

Устойчивая тенденция падения рейтинга Владимира Путина, зафиксированная всеми российскими социологическими службами, наметилась в 2009 году, напоминают социологи. Президентская избирательная кампания декабря 2011 — марта 2012 годов стала единственным исключением из этого правила: тогда рейтинги Путина росли, но в ЦСР предупреждали, что это ненадолго. «За период с марта по сентябрь 2012 года этот прогноз подтвердился полностью», — констатируют социологи.
Рейтинг доверия Путину, который к моменту президентских выборов в марте 2012 года достигал 55 процентов, к сентябрю этого года упал до 42 процентов — достигнув минимума с 2003 года. В начале и середине октября этого года этот показатель составлял 44 процента. Ученые отмечают, что рейтинг доверия к власти и в первую очередь к Путину снижается так быстро, что в 2013 году может сравняться с рейтингом недоверия. 

Впрочем, изучение самих рейтингов на этот раз не было главной задачей ЦСР, отмечает директор по социальным и экономическим исследованиям центра Сергей Белановский. Ученых интересовали мотивировки респондентов — «почему они падают», поясняет собеседник «Ленты.ру». 

«По мнению респондентов, за многие годы правления Путина, включая и условный период правления Дмитрия Медведева, не было достигнуто никаких значимых результатов. Были только бесконечно повторяющиеся слова и обещания», — резюмируют исследователи. В этом смысле после президентских выборов 2012 года ничего не изменилось. Сами респонденты падение рейтингов власти считают закономерным, указывают ученые. 

10-процентный рост рейтингов Путина перед президентскими выборами респонденты объясняют «безальтернативностью выборов, зачищенностью политического пространства». Кроме того, выяснилось, что «люди голосовали с очень неоднозначными чувствами». «Нежелание перемен в худшую сторону, выбор «меньшего зла» привели к определенному повышению рейтинга в этот период», — заключают социологи.
Большое влияние на рейтинг Путина перед президентскими выборами оказала мощная агитационная кампания, отмечали респонденты. Причины эффективности этой кампании требуют особого изучения, указывают исследователи, но факт ее влияния респондентами был отмечен. 

Рассматривая кампанию Путина с точки зрения теории рекламы, эксперты отмечают, что Путина показывали по телевизору в период кампании чаще, чем обычно, притом что объемы телепоказов других кандидатов заметно отставали. Кроме того, в кампании Путина был положительный «коэффициент контактной ценности вещания» (восприимчивость аудитории к транслируемым сообщениям). Ни тот, ни другой ресурсы не являются безграничными, отмечают авторы доклада.
Авторы работы предполагают, что ресурс повышения рейтинга с помощью ТВ у Путина уже достиг предела. «Об этом косвенно говорят постоянно звучащие в фокус-группах высказывания о том, что в действиях Путина видны только слова, но не дела», — поясняют они. Сомневаются авторы доклада и в том, что Путин сможет нарастить «коэффициент контактной ценности» за счет политической риторики и актерского мастерства. «Политологами давно подмечено, что, в отличие от кино- и театральных актеров, политические актеры не могут радикально менять свое амплуа, — напоминают ученые. — Следовательно, как бы Путин ни развивал дальше свою кампанию (а признаки ее активизации в конце сентября — начале октября 2012 года имеются), он неизбежно будет показывать зрителям приблизительно одно и то же «кино», явные признаки износа которого уже налицо».
Изучая причины падения рейтингов Путина после президентских выборов, исследователи выявили «ряд новых тенденций, способствующих росту недоверия к власти». «Путин не оправдал оказанное ему доверие, в стране так и не началось проведение реальных позитивных реформ, продолжается ухудшение экономической ситуации, рост цен, инфляция. Важный мотив состоял также в том, что выборы были нечестными», — подытожили ответы респондентов исследователи.
66 процентов респондентов дали положительный ответ на вопрос о разочаровании от политики власти, при этом 45 процентов сказали, что «определенно» разочарованы. 29 процентов разочарования не испытывают. 

Перечисляя изменения в политическом сознании россиян, произошедшие с тех пор, как начался третий срок Путина, исследователи указывают, что «практически во всех фокус-группах респонденты спонтанно говорили о возможности и желательности революции». Перспективы революции обсуждаются как единственно возможная альтернатива обновления власти — если она сама откажется от этого обновления. При этом смену руководства через выборы респонденты не рассматривают как реалистический вариант, отмечается в докладе. Опасения и страхи по поводу эксцессов, связанных с революцией, высказываются значительно реже, чем весной. 

На первый взгляд, результаты опроса ЦСР противоречат результатам опросов социологических центров. Соцопросы показывают, что готовность жителей России участвовать в митингах, во всяком случае, не растет, напоминают авторы доклада ЦСР. О нежелании участвовать в митингах свидетельствуют и результаты психологических фокус-групп, проведенных самим ЦСР. «Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что речь идет о несколько разных вещах», — отмечают авторы доклада. Считая бессмысленным и опасным личное участие в акциях, граждане признают законными различные формы активного сопротивления властям, начиная от гражданского неповиновения и заканчивая акциями типа «оранжевой революции». По мнению ЦСР, это «переходный сдвиг в общественном сознании», который может завершиться разрушением идеологии «путинской стабильности». «Меры политической реакции… могут на какое-то время затормозить проявления политического активизма, но не сдвиги в массовых политических установках населения», — считают исследователи. 

Пиар-активность Путина во всех фокус-группах воспринимается отрицательно. Особенно плохо в 2012 году воспринимаются такие акции, как «находка амфор» или «полет с журавлями». «Типичная массовая реакция населения на такие акции в 2012 году такова: президент вместо того, чтобы решать важные государственные проблемы, ‘занимается неизвестно чем’», — сообщают ученые. При этом они вспоминают, что прежде пиар-акции с участием Путина «настраивали респондентов на веселый лад». 

Негативно встречены и новые законы, ужесточающие правила проведения митингов, закон о клевете, деятельности некоммерческих организаций и т.д. Многие участники фокус-групп расценили их «как очередной шаг в ликвидации в стране свободы слова и волеизъявления граждан». При этом о новых законах достаточно осведомлены не только москвичи, но и жители провинции. 

Отношение к Путину представителей «среднего класса» в последние месяцы изменилось с негативного на враждебное и отчужденное, заключают исследователи.
Кроме прочего, на рейтинге Путина отражаются многочисленные скандалы с участием священников — в том числе история с часами патриарха и суд над «Pussy Riot», который происходил при очевидном вмешательстве РПЦ и федеральной власти. «Эти и другие истории негативно повлияли как на имидж РПЦ (точнее, ее руководства), так и на имидж самой власти», — делают вывод эксперты.
В целом, в отношении к Русской православной церкви массовое сознание расколото. В ходе психологических фокус-групп о позитивном восприятии церкви исследователям сказали 68 процентов респондентов, о негативном — 32 процента. «Хотя по всем опросам большинство респондентов все еще доверяет РПЦ, в общественном сознании образовался значительный сегмент, придерживающийся противоположного мнения», — пишут авторы доклада. 

Кроме того, одновременно с началом третьего срока Путина резко изменилось отношение к Дмитрию Медведеву. Прежде к нему относились добродушно-иронично, сейчас о нем не говорят вообще либо упоминают «в довольно унизительном для него контексте», говорится в докладе.
Безоговорочно негативное отношение фокус-группы демонстрировали и к партии «Единая Россия». Ее обвиняют в нечестных парламентских выборах в декабре 2011 года, говорят, что она «изжила себя», а также отмечают, что «Путин от нее отстранился». 

Оценки ситуации в России представителей «среднего класса» принципиально не отличаются от оценок остального населения. Они просто более квалифицированны и пессимистичны. Многие представители «среднего класса» раздумывают об эмиграции. При этом, в отличие от других граждан, «средний класс» рассуждает об усиливающемся расколе в элитах и ожидает новой волны протестов. 

Волки и овцы: дагестанцы о ситуации в стране 

В докладе ЦСР говорится о возрастающем влиянии на политическую жизнь населения национальных республик. При этом политологами и социологами регионы изучены слабо. Причин тому две: считалось, что голосование в северокавказских республиках — управляемое, а их жители не склонны к откровениям в ходе соцопросов. Однако региональные выборы 14 октября 2012 года показали, что управляемое голосование уходит в среднюю полосу России — около 70 процентов за «Единую Россию» в Саратовской и Пензенских областях тому подтверждение. И в это же время Северная Осетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия и Дагестан голосовали куда менее предсказуемо. Например, 25 процентов за «Патриотов России» в Северной Осетии никто не ждал. 

Эксперты опросили фокус-группу жителей Дагестана. Их представление о власти во многом не совпало с тем, что думают про власть русские. Ни один из опрошенных не считает, что власть в России стремится построить сильное демократическое государство с либеральными ценностями. 40 процентов опрошенных дагестанцев уверены, что власть возводит авторитарное государство (в русских фокус-группах так думают только 15 процентов опрошенных). Еще одно расхождение: если русские фокус-группы считают власть определенно злой, то дагестанцы — нет. «Наиболее выраженные отрицательные качества российской власти для русского населения — это несправедливость, безучастность, нечестность, безответственность, опасность, — говорится в докладе. — Представители Дагестана называют такие качества как несправедливость, нечестность, зависимость и непоследовательность. Если первые две характеристики в общем совпадают с представлениями русского населения, то две вторые резко расходятся. Особенно обращает на себя внимание, что дагестанцы не считают российскую власть опасной». 

Современная власть ассоциируется у дагестанцев только с хищниками — так сказали все 100 процентов респондентов ЦСР. Но народ воспринимают как жертву только 30 процентов. В основном власть и народ противопоставляются либо по принципу «волки-овцы», либо как «медведи-лисы». «Власть — это крупные, сытые собаки, а народ — голодные волки» — так считают представители национальной диаспоры.
Респонденты из Дагестана (живущие в Москве пять-десять лет) считают себя сильнее и агрессивнее москвичей. Как и в случае с властью, опрошенных попросили ассоциировать себя и москвичей с животными. Самые популярные варианты: москвичи — это либо медведи в спячке, либо овцы, тогда как себя дагестанцы больше склонны сравнивать со злыми собаками или же оленями — сильными и благородными. «Дагестанцы считают себя сильнее и агрессивнее москвичей (русских) и при желании или вынужденной необходимости «съедят» их. Многие говорили, что в перспективе так оно и будет», — подытожили авторы доклада.
При этом дагестанцы, как и русские, согласны с тем, что легитимность обновления власти снижается. «Эти данные заставляют задуматься о том, что готовность к революции или иным насильственным действиям у северокавказских народов уже присутствует, а не является латентной, как у русских» — так говорится в докладе ЦСР. 

Еще ЦСР поговорил с 12-13-летними подростками. «Подрастает новое поколение, обладающее совершенно иными стартовыми условиями. Вместе с тем, выйдя из подросткового возраста, эта возрастная когорта столкнется с разнообразными жизненными трудностями различной этиологии, включая мировой экономический кризис», — объясняют авторы доклада. Подростковые представления о власти сильно отличаются от взрослых. Большинство школьников считают, что цель власти — личное обогащение, либо власть вообще не хочет объяснять свои цели народу. Власть, по их мнению, является сильной, волевой, но при этом опасной, нечестной и безответственной. 

Пытаясь найти аналогии с животными, подростки полагают, что власть — это, скорее, волки, а народ — муравьи, которые «копошатся». Еще одно популярное у школьников сравнение: «Власть — это козлы, они очень нагло себя ведут, а народ — это крысы, они будут рвать свой кусок с ожесточением». Самые популярные характеристики, которые бы подростки хотели видеть у главы государства: патриотичный, честный, компетентный, предоставляющий свободу, справедливый.
«По результатам данной пилотажной группы можно предположить, что в России подрастает поколение, более готовое к идеям рынка и демократии, чем все предыдущие, — считают исследователи. — При этом данное поколение демонстрирует патриотизм и стремление к работе в единой команде «власть-народ» и не высказывает идей о том, что обязанность власти — кормить народ и думать за него». В связи с этим авторы доклада считают правдоподобной гипотезу о том, что изменение политических установок со сменой поколений избирателей в России носит реальный и необратимый характер. Хоть и является более медленным, чем предполагалось ранее. 

Но в целом по результатам проведенного исследования у авторов доклада создалось впечатление, что национальное самосознание народа «весьма инфантильно». «Народ обижен на власть, жалуется на несправедливость и нечестность власти, на социальную незащищенность, чувствует себя обманутым и уже ни во что не верит», — говорится в тексте доклада. Идеальным большинство опрошенных считают справедливого и патриотично настроенного лидера. Который хоть и ограничивает свободу, зато будет кормить народ и думать за него. 

Две трети опрошенных испытывают «социальный синдром выученной беспомощности» (психологический термин, означающий состояние человека, в котором тот ведет себя беспомощно даже после исчезновения давивших на него вредных обстоятельств) и считают, что никак не могут повлиять на события, происходящие в стране. Они уже и не хотят ни на что влиять, демонстрируя «пассивность и фатализм». Четкого понимания того, что такое демократия, у большинства тоже нет, понятие «социализм» им гораздо ближе. При этом население с удовольствием оперирует понятием «демократия» — за 20 лет термин стал совсем обиходным. Но «все то, на что реально опирается любое демократическое общество, — закон, выборы, свобода предпринимательства, частная собственность, в фокус-группах практически не упоминается». Упоминают только про закон, да и то в том смысле, что власть, а не сами граждане, должна соблюдать законы, принимаемые ею самой. 

Результаты интервьюирования участников протестных митингов показали, что декабрьского единства среди них больше нет. Большая часть — 54 процента респондентов — заявила о разочаровании в протестном движении и задумалась о бессмысленности происходящего. По мнению этих опрошенных, митинги и оппозиционные протесты ни к чему не привели. Вторая часть (32 процента), напротив, уверена, что протестная активность не затухает, а просто переходит в другую плоскость, которая пока еще не определена. Их мнение базируется на том, что количество недовольных властью только растет. Обе эти группы, указывается в докладе, сходятся в одном: «в стране отсутствуют новые харизматичные политики, а те оппозиционные лидеры, которые есть, не предлагают конкретных решений, не имеют программы, невнятно выражают настроения протеста, не имеют четкой цели». 

Как показали результаты исследования, большинство респондентов согласны, что в России нет ярко выраженных оппозиционных движений с четкой идеологией. Есть только оппозиционные лидеры, среди которых выделяются Алексей Навальный, Сергей Удальцов, Геннадий и Дмитрий Гудковы, Евгения Чирикова и Борис Немцов. Навального респонденты называют, в частности, «нашей звездой», Удальцова — «достаточно образованным и харизматичным человеком». 

Большинство не видит связи между падением рейтинга Путина и уменьшением протестной активности. Рейтинг Путина, по их мнению, снижается закономерно, так как в стране ничего не меняется; доверие, оказанное ему во время выборов, не оправдалось; недовольство населения растет. Протест же снижается из-за «отсутствия ярких лидеров и внятных идей». «Вместе с тем протестный потенциал в обществе растет, поэтому поиск новых лидеров активизируется, хотя это процесс медленный и он тормозится репрессивными действиями властей», — говорится в документе. Поиск лидера назван «стихийным», а рейтинг Путина — вещью во многом искусственной: «Его легко поднять путем простых действий, акций, рекламы и СМИ при условии доминирования в телевидении и зачистки политического поля». 

Также, по мнению большинства респондентов, на последних митингах стало исчезать чувство единства, которое ощущалось на предыдущих митингах. «Как отмечали участники интервью, люди, приходившие на первые митинги, несмотря на то, что были очень разноплановые, все были «заодно», чувствовалось единение, определенный настрой. На последних митингах это ощущение ушло, появилось чувство безысходности, безнадежности, бессмысленности мероприятия. Лидеры, которые выступали на трибуне, делали это формально, не было определенной цели, эффектной риторики», — сказано в докладе.
Большинство участников митингов негативно отозвались о российской партийной системе. Все партии, существующие в нынешнем политическом пространстве, воспринимаются как «прокремлевские, бездейственные и бессмысленные». К новым политическим партиям и их лидерам доверия нет. Авторы доклада находят в этом и парадоксально-позитивный момент: «Если поле политического предложения отчасти зачищено, а отчасти изначально было пустым, то давление со стороны политического спроса явственно нарастает. Это создает предпосылки для внезапного появления лидеров, о которых еще вчера на федеральном уровне никто не знал». 

Заключительная глава доклада носит название «Будет ли в России революция?». Вооруженный мятеж и легитимную электоральную революцию (основанную на массовых акциях гражданского неповиновения; типичный пример — «оранжевая революция» на Украине в 2004 году) авторы доклада отметают сразу. Свергать власть с оружием в руках подавляющее большинство россиян не хочет, да и ресурсов для реализации такого сценария тоже нет. Против массовых акций неповиновения у власти есть сильные меры противодействия: «Массовая круговая порука чиновников, точечные репрессии в рядах оппозиции, монополизация телевидения, контроль за отбором кандидатов на выборах и многое другое». 

По мнению авторов доклада, остаются три варианта. Первый — это массовое гражданское неповиновение по совокупности накопившихся причин. В первую очередь, социально-экономических, вызванных затяжным экономическим кризисом. Именно этот вариант в ЦСР считают наиболее реалистичным, если «у российского народа окончательно не иссякнут силы». Второй вариант — добровольное самообновление власти «под давлением нарастающих проблем и народного недоверия с целью недопущения худших сценариев». Этот вариант, говорится в докладе, не предусматривает ухода Владимира Путина, но допускает смену крайне непопулярного среди респондентов премьер-министра Дмитрия Медведева «на более компетентного и дееспособного». Вероятность такого варианта авторы доклада оценивать не берутся, но указывают, что «для власти он был бы самым разумным, а для народа — наиболее плавным, умеренным и перспективным». 

«Если не произойдет ни того, ни другого, наиболее реалистичным становится сценарий национального вымирания, характеризующегося усилением синдрома выученной беспомощности, утратой трудовых навыков, алкоголизацией, падением рождаемости и массовым ввозом трудовых мигрантов, доля которых быстро возрастет до критического уровня, — говорится в последнем абзаце доклада. — Этот сценарий — национальная смерть русского народа, и это тот курс, по которому ведет страну нынешняя российская власть».
По словам Белановского, результаты нового исследования ЦСР «не стали такими уж неожиданными». Неожиданными были частные ответы респондентов. 

 

Центр стратегических разработок — некоммерческая организация, созданная в 1999 году при правительстве России. Изначальная ее цель — разработка долгосрочной стратегии развития страны. Теперь ЦСР считает необходимым своевременно оповещать власть и общество о рисках, связанных с масштабными экономическими и политическими кризисами. В частности, ЦСР еще с лета 2010-го дважды предсказывал, что массовое недовольство людей политической системой может обернуться массовыми акциями протеста. Так и вышло — после декабрьских выборов в Госдуму. 

Как проводили исследование 

Материал для доклада собирали с 22 сентября по 8 октября 2012 года. Проведено 12 социологических и семь психологических фокус-групп. В ходе социологических выявляли политические предпочтения москвичей и жителей российских регионов (Самара, Владимир, Гусь-Хрустальный и Новокуйбышевск). В Москве в четырех фокус-группах участвовали представители «среднего класса» и пенсионеры без высшего образования, в Самаре и Владимире (по три фокус-группы) — молодежь, люди среднего возраста и пенсионеры (все без высшего образования), в Гусь-Хрустальном и Новокуйбышевске, где состоялось по одной фокус-группе — люди среднего возраста без высшего образования. С помощью психологических фокус-групп исследователи пытались «глубже (на бессознательном уровне) понять политические мотивации граждан и их требования к власти». Для этого было проведено семь фокус-групп — четыре в Москве и по одной во Владимире, городе Вербовский (Муромский район Владимирской области) и в одном из сел того же района. В одной из психологических фокус-групп участвовали 12-13-летние ученики московских средних школ. Кроме того, социологи провели 20 глубоких интервью с участниками последних митингов, участниками прошлых митингов, а также с лицами, сочувствующими участникам митингов. Это было сделано, в частности, для выявления протестных групп, «не имеющих политического представительства в существующих политических структурах».