Падение и новый подъем Запада

Тяжелые финансовые кризисы всегда болезненны для наименее защищенных слоев общества, но способствуют укреплению экономики. Если это по-прежнему так, Соединенные Штаты и Европа смогут бросить вызов пессимистам и вновь возглавят рост мировой экономики.
Финансовый кризис и последовавшая за ним «Великая рецессия» оказали разрушительное воздействие на экономику Соединенных Штатов и жизнь миллионов американцев. Но благодаря реструктуризации экономика поднимется после этого удара и станет только сильней. Европа в конечном итоге тоже окрепнет, хотя ее будущее не столь определенно, а процесс займет значительно больше времени. США прошли дальше по пути восстановления, поскольку там кризис разразился на три года раньше, чем в Европе, вызвав бесконечную череду проблем. Потребуется еще два-три года, чтобы все улеглось, но после этого экономический рост в Соединенных Штатах должен превзойти ожидания многих. Европа, напротив, все еще находится в разгаре финансового кризиса. Если историческая логика победит, потребуется от четырех до шести лет, чтобы рост сильной Европы стал реальностью.


Подобное укрепление по обе стороны Атлантики произойдет по одной основной причине: кризисные годы всегда ведут к масштабной экономической реструктуризации. Радикальные изменения осуществляются в государственных финансах, банковской системе и производственном секторе, структурно реформируется рынок труда. Все это еще раз доказывает, что глобальные рынки капитала, самая мощная сила на планете, способны на изменения, выходящие за пределы возможностей обычного политического процесса. И в этом случае они могут опровергнуть все прогнозы об экономическом упадке Запада. В ближайшие годы США и Европа действительно в состоянии стать вновь локомотивами глобального экономического роста.


Это не означает, что кризисы стоили той боли, которую они причинили, совсем нет. И в Европе, и в Америке люди страдают из-за безработицы и государственных мер жесткой экономии. Потеряв работу, многие никогда не вернутся на прежний уровень жизни – и это трагедия. Кризисы усугубляют существующие тенденции к росту неравенства доходов – а это разъедает общество. Но такие события происходят, и в данной статье рассматриваются их долгосрочные последствия.

После того как в июне 2009 г. было достигнуто дно рецессии, экономика США росла, хотя и нестабильно. В Европе ситуация совсем иная. В 2008 г. европейские финансовые системы не взорвались, в отличие от американской. Серьезные проблемы возникли в Ирландии и Великобритании, но рынки капитала не восстали против Европы в целом, поэтому не произошло существенных фискальных или денежно-кредитных изменений. И только в 2012 г., когда долговые и банковские кризисы ударили по континенту в полную силу, еврозона столкнулась с проблемами, сопоставимыми с теми, что поразили в 2008–2009 гг. американскую экономику. Поэтому сегодня ВВП еврозоны продолжает сокращаться, а рецессия, возможно, еще не достигла нижней точки. Поскольку Соединенные Штаты первыми пережили кризис, их путь к восстановлению будет короче. Однако если европейцы проведут столь же масштабную реструктуризацию экономик, как США, прогноз станет оптимистичным.

Экономисты Кармен Рейнхарт и Кеннет Рогофф утверждают, что после финансовых кризисов экономика восстанавливается медленнее, чем после рецессий, обусловленных бизнес-циклом, процесс оказывается длительным и бурным. Болезненно медленное восстановление в Соединенных Штатах и резкое ухудшение в Европе подкрепляют этот тезис. Но в истории немало примеров, когда финансовые потрясения делали экономику сильнее. После азиатского кризиса 1997–1998 гг. Южная Корея приняла жесткий пакет мер помощи, предложенный МВФ, укрепила финансовую систему, сделала рынок труда более гибким – результатом стал экономический бум. Мексика демонстрирует уверенные показатели после краха песо и помощи, оказанной Вашингтоном в 1994 году. Подобный феномен наблюдался в ряде стран Латинской Америки – хотя долговые кризисы конца 1980-х гг. были не столь масштабны, как крах финансовой системы в США в 2008 г., выход из них происходил по схожей схеме – рынки капитала отказывались от старого порядка и начинали серьезную реструктуризацию экономики.

Реструктуризация Америки

Почему недавние кризисы укрепят экономики Америки и Европы? В Соединенных Штатах бум обеспечат возрождающийся сектор недвижимости, революция в производстве энергии, реформированная банковская система и более эффективное промышленное производство. В то же время переизбрание президента Барака Обамы и угроза «фискального обрыва» увеличили шансы на результативные переговоры по сокращению дефицита бюджета и решению проблемы долга.

Во-первых, пережив катастрофический крах, рынок недвижимости сейчас готовится к серьезному многолетнему росту. Исторически, когда сектор недвижимости в США откатывался достаточно далеко и надолго, затем, восстанавливаясь, он достигал очень высокого уровня. Перед последним кризисом пузырь на рынке жилья раздулся так, что, когда он, наконец, лопнул, сектор просто рухнул. С 2000 по 2004 гг. в среднем ежегодно строилось 1,4 млн домов, рассчитанных на одну семью, после кризиса цифра упала до 500 тыс. и оставалась на этом уровне до недавнего времени. Продажи новых домов, достигавшие в среднем 900 тыс. в год в период раздувания пузыря, сократились на две трети, когда он лопнул. А общий объем инвестиций в жилищное строительство, составлявший 4% от ВВП в 1980–2005 гг., в среднем достигал лишь 2,5% после 2008 года.

Хотя падение рынка жилья стало катастрофой для миллионов домовладельцев, которые не смогли выплачивать ипотеку, он выявил нарушения, существовавшие в секторе на протяжении многих лет. В результате американские банки потратили несколько лет на улучшение стандартов предоставления ипотечных кредитов и обеспечение стабильности рынков, а отношение семей к ипотеке и стоимости недвижимости стало более трезвым. Сейчас основные трудности остались позади. С мая 2012 г. основной индекс цен на недвижимость в 20 крупнейших городах (S&P/Case-Shiller 20-city composite) вырос на 8%. Уровень относительного предложения резко снизился (т.е. на продажу выставлено меньше домов), ипотечные кредиты предоставляются более охотно, а рост населения в сочетании с восстановлением показателей по количеству семей, вероятно, приведет к повышению спроса. Все это означает, что цены на жилье будут расти и дальше. Эти факторы, по всей вероятности, в ближайшие пять лет стимулируют инвестиции в недвижимость, включая строительство новых домов и перестройку существующих, на 15–20%. Уже одно это изменение может добавить один процентный пункт к годовому росту ВВП и создаст около 4 млн новых рабочих мест в экономике.

Во-вторых, благодаря новым технологиям происходит настоящий переворот в производстве нефти и газа. Усовершенствованные методы сейсморазведки и инновационные подходы к гидроразрыву пластов и горизонтальному бурению открыли для использования запасы энергоресурсов, ранее неизвестные или недоступные. Результатом стало резкое восстановление нефтяной и газовой индустрии. В 2012 г. производство природного газа в США достигло 65 млрд кубических футов в день – это на 25% больше, чем пять лет назад, и абсолютный рекорд. Такой рост в основном обеспечил сланцевый газ. Одновременно выросла и добыча нефти. По оценкам, только в 2012 г. производство нефти и других жидких углеводородов, включая биотопливо, увеличилось на 7% – до 10,9 млн баррелей в день, крупнейший годовой рост с 1951 года.

Министерство энергетики прогнозирует, что в 2013 г. этот объем увеличится еще на 500 тыс. баррелей, а по оценкам Международного энергетического агентства, приблизительно к 2017 г. Соединенные Штаты опередят Саудовскую Аравию и станут крупнейшим мировым производителем нефти. В ближайшие 10 лет энергетический бум может суммарно добавить 3% к ВВП, кроме того, он создаст 3 млн хорошо оплачиваемых рабочих мест – прямых и сопутствующих. США смогут сократить импорт нефти на треть и улучшить показатели платежного баланса. Более того, высокий уровень добычи природного газа позволит уменьшить средние расходы потребителей на коммунальные услуги почти на тысячу долларов в год, что станет для экономики дополнительным стимулом. А потребность американского общества в восстановлении экономики и появлении новых рабочих мест смягчит неприязненное отношение к этой энергетической революции.

В-третьих, если отвлечься от сложившегося негативного впечатления, после 2008 г. произошла рекапитализация и тщательная реструктуризация американской банковской системы. Никто не мог представить себе таких темпов улучшения показателей капитала и ликвидности банков. Крупнейшие банки последовательно проходили жесткие стресс-тесты под контролем Федеральной резервной системы, и им удалось значительно раньше графика выйти на показатели обеспеченности капитала, прописанные в международном Базельском соглашении III. Ситуация с банками среднего уровня обстоит даже лучше. Хотя работа еще не завершена, эти финансовые учреждения быстро избавились от проблемных активов, особенно от ценных бумаг с ипотечным покрытием. И крупные, и средние банки отказались от большого количества активов и привлекли новые из государственных и частных источников. Кроме того, во многих случаях обновились менеджмент и состав советов директоров. Учитывая эти изменения, можно сказать, что наиболее острые опасения по поводу финансовой стабильности банков уже сняты.

Действительно, банки Соединенных Штатов вновь активно кредитуют бизнес и потребителей. По данным ФРС, объем кредитов, предоставленных предпринимателям, сейчас составляет 1,45 трлн долларов, при этом в последние четыре квартала демонстрируется двузначный уровень роста. Это все еще ниже пика 2008 г., но разрыв быстро сокращается. Что касается потребительских кредитов, то предыдущий рекордный максимум превышен в 2011 г., а общий объем вырос еще на 3–4% в 2012 году. Все эти кредиты способствуют росту ВВП, и банковский сектор, по-видимому, будет последовательно увеличивать показатели по кредитованию в ближайшие несколько лет.

В-четвертых, «Великая рецессия» незаметно способствовала повышению эффективности производственного сектора. Издержки производства в расчете на единицу продукции сейчас на 11% ниже, чем 10 лет назад, в то время как во многих других индустриально развитых странах они продолжали расти. При этом разница в стоимости рабочей силы в США и Китае сокращается. Производственный сектор американской экономики с 2010 г. приобрел полмиллиона новых рабочих мест, и в ближайшие годы тенденция должна сохраниться. Наиболее наглядно это проявилось в автомобильной отрасли. В 2005 г. затраты автопроизводителей на почасовую оплату труда были на 40% выше, чем у иностранных компаний, владеющих заводами в Соединенных Штатах. Но сегодня эти цифры практически равны, а «большая тройка» – Chrysler, Ford и General Motors – вернула себе долю североамериканского рынка.

Возрождение жилищного и энергетического секторов позитивно сказывается и на промышленности. Учитывая перспективы бума жилищного строительства, а для новых домов требуется много промышленной продукции, можно с уверенностью говорить о дальнейшем создании новых рабочих мест. Кроме того, снижение цен на газ поможет химическому сектору и всем видам производства, где используется это топливо.

Наконец, хотя твердой гарантии нет, выше шансы, что Вашингтон решит проблему национального долга. Поскольку Обама называет сокращение дефицита первоочередной задачей второго срока – а результаты выборов оказались не в пользу республиканцев, позицию которых по налогам не поддерживает общество, – перспективы соглашения по решительному сокращению дефицита стали существенно более светлыми. Если это произойдет в 2013 г., возрастет доверие бизнеса и инвесторов, что создаст дополнительный стимул для привлечения частных инвестиций в целом.

Надежда для Европы

В Европе пока меньше признаков того, что экономика окрепнет после кризисных лет. В первую очередь потому, что после резкого спада в 2008 г. Европа восстанавливалась, пока в 2011 г. в еврозоне не разразился двойной кризис – долговой и банковский. Кроме того, по сравнению с США ей требуется более глубокая экономическая реструктуризация, которую трудно осуществить. Отчасти это связано со сложностью устройства Евросоюза, объединяющего 27 очень разных государств, отчасти – с закостенелой природой многих экономик Старого Света. Поэтому последствия кризиса там пока неопределенны, а вопрос о том, приведет ли он к широкомасштабной реструктуризации, остается открытым. Тем не менее позитивные перемены возможны, и уже есть признаки, внушающие оптимизм. Еврозона лихорадочно движется к фискальному союзу и банковской реформе. Экономики стран ЕС повышают производительность и конкурентоспособность экспорта, а правительства активно занимаются регулированием бюджетного сектора.

В Европе также можно найти прецеденты реструктуризации и укрепления после крупных финансовых катаклизмов, например, опыт Швеции в 1990-х годах. Бум в сфере кредитования и недвижимости совпал там с длительным периодом расширения госсектора, а соотношение долга к ВВП составляло около 80%. Швеция считалась тогда моделью европейского государства благосостояния. Однако в 1992 г. банковская система рухнула, уровень безработицы подскочил до 12%, пришлось осуществлять глубокие экономические, фискальные и банковские реформы. Стокгольм повысил налоги, отказался от госрегулирования электроэнергетического и телекоммуникационного секторов и урезал бюджетные расходы, в том числе на пенсии и пособия по безработице. Все эти меры повысили конкурентоспособность Швеции и стимулировали рост ВВП, который спустя два года вернулся на уровень 4%.

Правительства еврозоны добились первичных результатов. Для начала возьмем фискальную сторону, где наблюдается движение к созданию центрального органа с реальными полномочиями по контролю бюджетов и долгов стран-членов. Государства еврозоны вряд ли согласятся на полноценный фискальный союз с юридически закрепленными обязательствами, целиком отвергающими национальные бюджеты. Однако если он заручится доверием финансовых рынков, то получит реальную власть, поскольку его неодобрение будет провоцировать соответствующую реакцию рынков.

Во-вторых, решение предоставить Европейскому центробанку полномочия по мониторингу крупнейших частных банков – это большой шаг вперед. В перспективе банки будут регулироваться современным, прозрачным и независимым образом – что станет существенным отличием от нынешней ситуации, когда слабые местные регуляторы нянчились с финансовыми учреждениями. Это существенное изменение, поскольку приблизит ЕЦБ к более мощной и гибкой модели ФРС США.

Чтобы полностью восстановить банковскую систему, еврозоне требуется план, аналогичный американской Программе выкупа проблемных активов (TARP), и рекапитализация испанских банков – первый шаг в таком направлении. Европейский стабилизационный механизм, фонд оказания помощи в ЕС, предоставляет средства испанским банкам на условиях приведения в порядок балансовой документации. Если подобный подход использовать и в других странах, финансовую систему ждет оздоровление.

В-третьих, некоторые европейские государства занимаются решением проблемы структурной производительности, которая во многом способствовала кризису, хотя это не очень широко признается. Вполне возможно, что менее конкурентоспособные европейские экономики, в основном расположенные на юге континента, смогут добиться успехов в повышении производительности. Не обесценивая местные валюты, они сокращают расходы посредством внутренней девальвации, включающей снижение трудозатрат. В Греции, Португалии и Испании, входящих в еврозону и оказавшихся под наибольшим финансовым давлением, с 2010 г. затраты на рабочую силу в расчете на единицу продукции значительно снизились. Эти государства инициировали ключевые реформы рынка труда, касающиеся установления пределов минимальной оплаты, а также отмены ограничений по найму и увольнению сотрудников. Пример Ирландии может оказаться полезным. После краха банковской системы в 2008 г. Дублин резко сократил производственные издержки и стимулировал повышение производительности. Сегодня, спустя всего несколько лет, Ирландия вновь занимает одно из ведущих мест в Европе по производительности.

В-четвертых, экспорт периферийных стран континента, которые уже давно страдают от торгового дефицита в отношениях с Германией и другими государствами севера Европы, восстанавливает конкурентоспособность. Италии, Португалии и Испании удалось сократить дефицит торгового и платежного баланса благодаря низкой стоимости экспорта и ослаблению евро. В Греции, несмотря на серьезный экономический спад, абсолютные показатели экспорта вернулись к докризисному уровню.

Наконец, начав сокращать госсектор, правительства еврозоны выполняют важную задачу обновления экономики континента, так как урезание расходов создаст больше пространства для роста частного сектора. По данным Еврокомиссии, в 2011 г. суммарный дефицит 17 стран еврозоны упал до 4,1% от ВВП – это существенное снижение по сравнению с 6,2% в 2010 году. В целом в Евросоюзе суммарный дефицит сократился в 2011 г. на одну треть. Конечно, во многих странах соотношение дефицита бюджета к ВВП по-прежнему значительно превышает официально установленный предел в 3%, а долг фактически рос быстрее, чем ВВП еврозоны в целом в прошлом году. Тем не менее давление финансовых рынков должно способствовать дальнейшему сокращению госсектора.

В современной истории тяжелые финансовые кризисы были очень болезненными для наименее защищенных слоев общества, но одновременно они часто способствовали укреплению экономики. Два этих противоборствующих феномена проявляются сегодня в США. Европа по своей сути более уязвима, но появились первые признаки аналогичной динамики. Если эта историческая модель окажется верной, Соединенные Штаты и Европа смогут бросить вызов распространенной точке зрения и вновь возглавят рост мировой экономики.