Путин в кольце пожаров: украинский кризис вступает в самую опасную фазу

Беда никогда не приходит одна — внешнеполитические кризисы тоже. Возобновление боевых действий между Азербайджаном и Арменией. «Обострение интернациональной дружбы» на границе Киргизии и Таджикистана. Заявление главы правящей партии Грузии о том, что возглавляемая им политическая сила может инициировать референдум об открытии «второго фронта» против России. На фоне откровенно нерадостных новостей с полей спецоперации на Украине и вызванного этим «взрыва оптимизма» в Киеве и на Западе все это создает устойчивое впечатление: наша страна оказалась окружена сплошным кольцом военно-политических пожаров…


На самом деле никакого «сплошного кольца» нет. Все упомянутые выше кризисы имеют совершенно разную природу, совершенно разный масштаб и совершенно разную степень отношения к России. Но если пожар не приобретает форму кольца, это совсем необязательно делает его менее опасным.


Украинский кризис вступает (или уже вступил) в свою самую опасную фазу. Владимир Путин оказался сейчас перед лицом самого серьезного испытания за все два с лишним десятилетия своего пребывания у власти. Мы пока не знаем, как именно будет выглядеть мир в сентябре 2023 года. Но он точно будет радикально отличаться от нашей нынешней реальности.

Давайте разбираться с элементами «кольца, которого нет» по мере возрастания их проблемности.

Заявление Ираклия Кобахидзе — вообще не проблема. Возвращение контроля над Абхазией и Южной Осетией — это, конечно, главная «грузинская мечта» (не путать с названием правящей партии республики). Однако приступить к осуществлению этой мечты нынешнее руководство в Тбилиси готово только при условии отсутствия даже малейшего риска. Сейчас таких условий нет даже близко.

В 2008 году Грузия выступила «пионером» в плане вооруженного противостояния с Россией, и повторять этот опыт у нее нет никакого желания. «Предложение» о проведении плебисцита о «втором фронте» — это не более чем риторическая атака на оппозицию. Мол, посмотрите, какие они безбашенные! Их ни в коем случае даже близко нельзя подпускать к штурвалу государственного корабля!

В самой грузинской оппозиции демарш председателя «Грузинской мечты», кстати, именно так и восприняли: «То, что делает Кобахидзе своими заявлениями, называется прямым информационным терроризмом и информационной диверсией».

Перестрелки на границе двух стран-членов ОДКБ, конечно, не самым лучшим образом сказываются на имидже этого патронируемого Россией оборонного блока. Но в составе НАТО тоже есть аналогичная парочка формальных союзников и реальных соперников — Греция и Турция.

До прямого обмена ударами между Анкарой и Афинами в современную эпоху дело, как правило, правда, не доходит. Однако в интересующем нас контексте самым важным является не это, а перманентный характер данного противостояния.

Очень похожим образом все обстоит и между Бишкеком и Душанбе. Таджикистан и Киргизия накопили большой опыт пограничных стычек и не менее большой опыт временного (исключительно до следующей стычки) замирения. По интересам России это, по большому счету, особо не ударяет.

С Азербайджаном все уже сложнее. По результатам войны с Арменией 2020 года в Баку объявили о своей «полной и окончательной победе». Победа действительно имело место — но отнюдь не полная. У Ильхама Алиева еще полно планов, реализовать которые он намерен в период своего президентства.

Баку играет с Ереваном как кошка с мышкой, пристально наблюдая при этом за реакцией Москвы и ее успехами на полях специальной операции на Украине. То, что делает Азербайджан — это разведка боем, тестирование противника и его главного (но отнюдь не безусловного) союзника по ОДКБ в лице России. Однако от президента Алиева можно не ожидать безрассудных шагов. Он очень хороший тактик и не менее хороший стратег, обладающий очень важными для геополитического игрока его уровня качествами — умением ждать и умением точно выбрать момент для решительного удара. Сейчас такой момент, по моим ощущениям, еще не настал.

Этот метод исключения оставляет Россию наедине с одной единственной — но зато какой!- проблемой: с украинским кризисом и всем тем, что из него вытекает.

А вытекает из него в данный момент следующее: оппоненты Кремля чувствуют себя окрыленными. Возврат к ситуации «до 24 февраля» уже не является главной стратегической целью Зеленского. Там нацелены на большее в виде «возвращения» Донбасса и даже Крыма. В официальном Киеве считают, что им выпал «исторический шанс» им намерены воспользоваться этим шансом по полной программе.

Оптимизма явно прибавилось и у политиков на Западе. Вот, например, две симптоматичных новости, которые стоят рядом в телеграм-канале BBC.

Новость первая. Говоря об отношениях с Россией (это точно по-прежнему можно назвать «отношениями»?), глава Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен заявила: «Сейчас время для решительности, а не уступок».

Новость вторая: «Доходы России от экспорта нефти и газа упали до самого низкого уровня за последний почти год, несмотря на значительный рост цен».

Еще один «большой начальник» из Европы Жозеп Боррель заявил на днях: «Переговоры о мире…. не начинаются просто так, они начинаются, когда это позволяют условия».

Не позволяют сейчас условия — не позволяют от слова совсем. Употреблять, описывая текущий геополитический момент, такое затертое клише, как «затишье перед бурей», как-то даже неприлично. Назовем это затишьем перед неизбежными (и, скорее всего, асимметричными) ответными ходами Кремля. Интересно, какими именно они будут?