Названы условия перехода от обороны к наступлению на Украине

В Сети активно обсуждается информация о некоторых кадровых перестановках, произошедших в командовании российской группировки в зоне СВО. Хотя официально информация не подтверждена, но эксперты не исключают в этой связи изменения характера боевых действий. В частности, говорят о возможной смене стратегии — отказе от масштабного наступления российских войск либо его отсрочке и переходе к стабильной, жесткой обороне, направленной на сдерживание удара ВСУ.


Эти рассуждения прокомментировал военный эксперт, ветеран военной разведки, Герой России полковник Рустем Клупов.


— Как бы ни складывалась ситуация на фронте, — подчеркивает эксперт, — главный закон боевых действий: для наступления необходимо иметь кратное превосходство сил и средств. Если у противника сил больше, значит, нужно через его потери привести его группировку к такому соотношению сил, которое будет выгодно нам.

— Значит, мы не можем наступать потому, что у нас меньше сил?

— Если считать озвученные в открытых источниках цифры, то на сегодняшний день Украина имеет вооружённые силы численностью около полутора миллионов человек. Из них около 700 тысяч находятся на переднем крае.

— Что можно считать передним краем?

— Передний край – это не только непосредственно окопы и траншеи на передовой. Это тактическая зона обороны глубиной от 30 до 50 километров – в зависимости от направлений. Если говорить гражданским языком, то это самый «густонаселенный» участок фронта. И можно сказать, что почти 50% военнослужащих сегодня у ВСУ находятся на этом переднем крае.

— А у нас сколько?

— Точные цифры знает наш Генштаб. Могут предположить, что после проведения мобилизации у нас на переднем крае находится порядка 500 тысяч человек. То есть у нас с противником даже не получается соотношения один к одному. А потому планировать наступление и наступать при численном превосходстве противника нецелесообразно.

И это мы считаем только людей. Можно примерно прикинуть, сколько танков, бронетранспортёров, артиллерии находится в зоне соприкосновения. Хотя здесь цифры и подсчёты всё-таки будут неточными.

Мы, допустим, знаем приблизительное количество танков, которое собираются передать натовцы. Но обещано было одно, а в реальности совсем другое – пока и до сотни единиц западной бронетехники не дошло. Думаю, чуть больше сотни танков они всё-таки наскребут. Но здесь ещё вопрос — каких. То ли «Леопард-1», то ли «Леопард-2», то ли опять найдут где-нибудь в Марокко или совсем отдалённый африканской стране старые советские Т-72.

— Превосходство в технике сегодня более важно, чем численное превосходство в личном составе? Теперь ведь воюют не столько человеческими ресурсами, сколько техникой.

— Техническое превосходство очень важно. Вот, допустим, в артиллерии, если считать по стволам, мы превосходим противника.

— А если считать количество высокоточных боеприпасов, применяемых с помощью американских реактивных систем HIMARS или пусковых установок MLRS?

— Здесь у нас соотношение с ВСУ примерно один к одному. Явного превосходства в этом вооружении мы не имеем. Хотя, с другой стороны, средствами дальнего огневого поражения, теми же «Калибрами», мы наносим уверенные удары на всю глубину территории Украины.

— В этих силах мы превосходим противника?

— Да. И эти силы нам нужны для того, чтобы уменьшить численность украинской армии. Желательно раза в три. Даже если мы добьемся численного соотношения с нами один к одному, то это станет серьёзным достижением. Я сейчас, как ни горько, рассуждаю чисто механически, не беря в расчёт человеческие эмоции.

— То есть если численность армии противника в тактический зоне спецоперации будет приведена к цифре 500 тысяч человек, то можно будет говорить о нашем наступлении?

– Тогда у нас появится возможность сосредотачивать силы и наносить удары на избранных направлениях, создавая на этих направлениях решающее превосходство собственных сил в несколько раз большее сил противника. Это будет способствовать эффективному ведению наступления.

— И пока мы этого не достигли, наши оборонительные действия с точки зрения тактики абсолютно оправданы? Ведь известно, что наступающие войска при штурме несут потери больше, чем обороняющиеся.

— Любая война всегда предполагает ведение как оборонительных, так и наступательных действий. Мы можем создать такие условия, когда на одном из направлений мы можем меньшими силами создать глухую оборону, в надежде что она выдержит любой удар противника. А при этом на другом направлении сосредоточим мощную группировку сил и начнём наступление.

С другой стороны, наступление иногда не исключено даже против превосходящих сил противника. Эту тактику, кстати, в своё время использовал Суворов. Но в данной ситуации меня больше всего волнует комплексное применение межвидовых объединений и соединений.

— Что вы имеете в виду?

— Научились ли мы использовать межвидовые, а не только однородные соединения и объединения? Это – высшая математика военного искусства. Где в такой ситуации окажется наш флот? Какие задачи ему будут поставлены? Где силы специальных операций? Почему они находятся в рядах пехоты, а не в тылу противника? Где наш спецназ и разведка?

Ведь это не секрет, что многих из лучших бойцов спецназа потеряли во фронтовых атаках первого периода спецоперации. Сейчас нам такие спецы особенно необходимы, когда мы снова пытаемся перейти к сетецентрическому принципу ведения боевых действий, либо хотя бы отдаленно его напоминающему.

Мы нуждаемся в эффективном поражении объектов противника высокоточным оружием. Но это оружие само ведь не найдет эту цель. Ее сначала нужно обнаружить. А есть у нас для этого подготовленный ресурс? Я в данном случае не имею в виду технические средства разведки, хотя и они, безусловно, тоже очень важны.

— Да, многие эксперты отмечают, что проблемы, связанные с разведкой целей, сейчас выходят на передний план. В этой связи, когда мы говорим о более плотном сотрудничестве с Китаем, тут же вспоминаем о группировке китайских спутников.

— Если бы их данные мы имели возможность использовать в собственных интересах, это стало бы для нас серьезным подспорьем в зоне СВО.

— Особенно в подготовке нашего наступления? Но пока мы лишь обороняемся…

— Если мы обороняемся, это не значит, что мы слабы. Оборона – всего лишь эпизод сражения. Переход в наступление с нашей стороны возможен, когда будут созданы благоприятные условия. Есть такой старый постулат: оборона всегда имеет целью создать благоприятные условия для перехода в наступление.